По следам карабаира. Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

Талиб Бичоев, не сообразив, что перед ним — работники угрозыска, решил попотчевать приезжих очередной историей, искусно сплетенной из реальности и вымысла, историей, в которой фигурировали и огромный орел, понесший старика в своих когтях над Черным лесом, и гигантская змея, едва не ужалившая его, и многое другое, а в том числе — следы лошадиных копыт, костер и всадники, интересовавшие гостей.

Талиба не перебивали. Старик целыми днями один-одинешенек сидит на своей бахче. Пусть выговорится.

— Спасибо, отец, — вежливо сказал Жунид, когда он кончил. — Интересную сказку сочинил…

— Это не сказка, а быль, — хотел было обидеться тот, но Шукаев остановил его жестом.

— Мы из милиции, уважаемый, и точно должны знать, что вы действительно видели. Это нужно, чтобы поймать плохих людей, которые убили Трама Лоова и угнали колхозных лошадей… Так что же вы действительно видели? Судя по вашему рассказу, — только следы лошадиных копыт? Верно?

— Верно, — растерянно согласился сторож и покачал головой, — видно, крепко ученый ты человек, хоть и молодой. Сразу правду узнал… Прости меня, старика, за небылицу.

Хотел потешить вас…

— Ничего. Мы сами виноваты, не сказали сразу, по какому делу приехали…

Заскрипела дверь, и в комнату вошел мужчина с длинным плоским лицом и широким лбом, слегка срезанным в верхней части. На голове его была потрепанная меховая шапка, на плечах — старая шинель с отпоротыми петлицами.

— Мафе рахат![19]

— О, яблаг[20], Якуб! Входи, гостем будешь, — поднялся навстречу бригадир.

— Вот, — сказал старик, — Сиюхов тоже видел следы. Пусть расскажет. Сейчас он — объездчик. Тогда — табунщиком был…

— Мы из угрозыска, — сказал Шукаев, обращаясь к Сиюхову. — Хотелось бы услышать от вас подтверждение показаний Талиба Бичоева и заодно уточнить некоторые обстоятельства дела…

Сиюхов замялся:

— Ненадолго я. Друзей повидать. Спешу. Ну да ладно, — махнул он рукой. — Раз нужно, то задержусь. Спрашивайте.

— Вы видели следы коней возле косогора в лесу? — спросил Дараев.

— Да. Примерно неделю назад я погнал табун пастись к холмогорью. В полдень встретил Талиба. Он выезжал из лесу с дровами на подводе. Талиб рассказал мне про следы и поехал к себе на бахчу.

— Вы не интересовались следами?

— Как же. Проехал туда верхом, Следы нашел. Ходил по ним. В лесу, верстах в трех отсюда, есть неглубокий овраг. Там следы начинаются и тянутся вниз по балке. А по том сворачивают к реке и теряются у воды…

Жунид и Вадим переглянулись. Это уже что-то значило. Ни в донесении Ивасьяна, ни в показаниях опрошенных им жителей аула о следах не упоминалось ни единым словом.

Жунид несколько минут торопливо писал, составляя краткий протокол допроса.

— Кому вы еще говорили о виденных вами следах? — спросил он Бичоева, не отрываясь от бумаги.

— Аскеру Чичу.

— Так. Подпишите протокол. И вы, товарищ Сиюхов. Вас обоих мы попросим быть понятыми при осмотре фермы. Придется вам немного застрять здесь.

Бичоев важно кивнул, очевидно, не поняв значения — слова «понятые», но догадываясь, что он должен будет помогать молодому чекисту из города. Перспектива эта ему явно улыбалась.

Сиюхов нахмурился. Кожа на его несуразном скошенном лбу собралась складками, как чулок.

— Приезжали тогда целых три начальника, — недовольно пробурчал он, — потом прокурор, милиция с собаками. Искали, щупали, а ничего не нашли.

— Ничего. Мы еще пощупаем. Авось, и найдем. А вам все-таки придется подождать, хоть и нет желания. Советую подзаправиться пока.

Серьезный тон Жунида подействовал.

— Да нет, я обожду, разве ж я против… — Сиюхов попятился и вышел из домика вместе с Бичоевым.

— Прошу вас предъявить племенные свидетельства на похищенных лошадей и жеребца, — попросил Жунид бригадира.

Аюб достал из шкафа папку с карточками и, вынув из нее несколько сложенных отдельно, протянул Шукаеву.

— Жеребец не записан был… вне учета, значит…

— Карабаир таврен? — спросил Дараев.

— Нет, — ответил Аюб. — Не положено.

— Приметы?

— Возраст — около семи лет. На лбу — метина в виде звезды, задние ноги — саблистые. Копыта не кованы. Кличка Каро…

Остальные данные были известны им по материалам Ивасьяна. Дополнительно удалось узнать еще, что вороная кобыла Зухра хромала, у нее было повреждено переднее копыто: плоской формы, оно было расколото вдоль.

— Она должна оставлять след в виде башмака, — сказал Жунид. — Такие копыта я видел, когда был мальчишкой. В отцовском табуне…

— Для меня это — китайская грамота, — усмехнулся Вадим Акимович. — Ездить верхом я, правда, умею, а во всем остальном, — что касается лошадей, разбираюсь весьма посредственно…

— Подучишься, — серьезно сказал Шукаев. — А сейчас мы сделаем с тобой несколько снимков.

Достав из своей неизменной полевой сумки пленочный фотоаппарат, он вышел вместе с Вадимом на выгон.

— Прошу вас ко мне! — крикнул Жунид Бичоеву и Сиюхову, стоявшим у коновязи.

— Ты забыл о Дзыбове, — слазал Дараев. — Кажется, так Аскер Чич назвал человека, который был в Чохраке накануне убийства.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Шукаев. — Сейчас расспросим о нем Талиба.

Старик, как и в прошлый раз, помедлил, потом улыбнулся и сказал по-адыгейски:

— Можешь верить, начальник. Теперь только правду скажу. За день до того, как Трам ушел в другой мир, к моему шалашу на бахче вечером подъехали верхами трое. Попросили арбузов. Я дал. Один из них был Газиз Дзыбов из Насипхабля. Остальных не знаю.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Дараев. Жунид перевел.

— Спроси его, сможет ли он опознать тех двух…

— Нэт, — покачал головой Бичоев. — Темно был.

Жунид записал и эти показания, снова предложив старику расписаться. Для этой несложной процедуры пришлось опять возвратиться в домик. Талиб торжественно уселся за стол и долго священнодействовал, выводя свою фамилию.

Когда, наконец, с формальностями было покончено, Жунид предложил всем выйти на выгон.

Панорамную съемку он решил сделать с высокого дерева, росшего отдельно от остальных. Взобрался на него довольно легко и быстро, вызвав немалое удивление табунщиков и старика. Засняв несколько кадров, спустился и сфотографировал отдельно конеферму, бригадный домик и пенек, на котором сидел в ночь ограбления Трам Лоов.

— Покажите стойла карабаира и Зухры…

— Денник для жеребят пока пустует, — сказал Аюб. — Стойло племенной кобылы отведено другой, жеребой. А для чего вам это?

— Может, сохранились следы, — ответил Жунид.

С полчаса он и Дараев елозили на коленках, рассматривая следы копыт в конюшне. Однако среди множества отпечатков копыт не оказалось ни одного, хотя бы отдаленно напоминающего по форме башмак.

— Растоптано все, — с досадой сказал Шукаев. — Вернемся в домик.

По дороге он постоял возле рокового пенька, обошел его кругом, измерил расстояние от него до конюшни и домика.

— Следы Зухры я среди любых узнал бы, — сказал, ни к кому не обращаясь, Якуб Сиюхов, наблюдая за манипуляциями Жунида. — Я ведь здесь работал раньше.

— Вот и хорошо, — таким тоном, будто он в этом и не сомневался, бросил Жунид на ходу. — Поэтому вы и поедете с нами, покажете, где овраг, где следы…

— Нет, начальник, — раздраженно возразил Сиюхов. — Не могу бросить работу без разрешения председателя. Сейчас картофель убираем, кукурузу убираем, свеклу убираем. Я охраняю, я — объездчик. Кто за меня будет?

— Я беру ответственность на себя, — будто не замечая досады бывшего табунщика, сказал Шукаев. — Аюб, сообщите в правление колхоза, что товарищ Сиюхов задержится. А вам, Талиб, хорошо бы поехать с нами… Если вы не устали…

— Устал — не устал, помочь надо, — с достоинством отвечал старик, поглаживая бороду. — И пусть удача скачет за тобой, как быстрый конь!

— Спасибо, отец!

— Слушай, — тихо сказал Дараев Жуниду, — для меня — открытие, что здесь почти все говорят по-русски. Даже этот старик пытается…

— Адыгейская деревня — уже не та, что прежде, — сказал Жунид. — Ну что ж, седлайте коня, Сиюхов.

— Оседлан, — недовольно ответил тот и пошел к коновязи.

— До свиданья, товарищи, — занося ногу в стремя, обернулся Шукаев к табунщикам.

— Да будет тебе удача в пути! — ответил за всех Аюб, кланяясь отъезжавшим.

9. Следы в Черном лесу

Черный лес встретил их сырой застоявшейся прохладой. Огромные замшелые чинары, сплетаясь наверху ветвями, закрывали небо, и рассеянный дневной свет, пробиваясь сквозь густую листву, наполнял все вокруг сероватыми сумерками.