Занимательная музыкология для взрослых - Владимир Александрович Зисман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И даже тогда вспоминают не силу тяготения, не Ньютона, а чью-то безымянную мать.
Здесь то же самое. Как минимум половина диапазона флейты, гобоя и фагота — это результат использования второго обертона, того, что находится на расстоянии октавы от основного тона. Для кларнета, в силу его конструкции, эту функцию выполняет третий обертон.
Когда вы придете на концерт скрипача или виолончелиста, вы наверняка услышите в произведении, если это музыка эпохи романтизма и позже, очень высокие и тихие звуки. Это такая художественная краска, технический прием, который называется «флажолет», когда исполнитель не пережимает струну, а лишь легко касается ее. И в результате звучит один из обертонов натурального звукоряда.
Просто послушайте внимательно Каприс № 24 Паганини для скрипки соло. Или, скажем, «Вариации на тему рококо» Чайковского, если хотите услышать флажолеты на виолончели.
Вступление к опере Р. Вагнера «Лоэнгрин» начинается и заканчивается флажолетами скрипок — вы услышите почти в полной тишине звенящий небесный звук. И точно так же соло скрипки в эпилоге «Шехеразады» Римского-Корсакова завершается истаивающими флажолетами.
Часть пятая
О звуке и слухе
Не устаю изумляться совершенно потрясающей способности человеческого организма, а главное, мышления, интерпретировать числа в образы. Это именно то, что я уже неоднократно с восхищением и благоговением называл Интерфейсом Господним.
То есть мы на слух определяем частоту колебаний воздуха и присваиваем этой частоте название определенной ноты. Да, мысль, изумляющая меня, вам понятна?
Нормально, а почему бы и нет?
Мы же определяем на глаз частоту электромагнитных колебаний. Причем элементарно. Смотрим, скажем, на радугу, на ее внешнюю часть, определяем частоту электромагнитных колебаний на глаз примерно в 450 ТГц и так небрежно говорим — ну что ж, это красный цвет.
Глава о ноте ля в ее прикладном значении
Когда у музыкантов возникает блажь или материальная необходимость сыграть что-нибудь вместе, они первым делом настраивают инструменты. Причем не просто струны своей скрипки между собой, это-то понятно. Они находят такое коллективное решение, при котором одни и те же ноты у всех участников музыкального процесса имеют одну и ту же высоту. Или частоту, если вам так удобнее. Эта совершенно естественная процедура имеет чисто технологический характер, но она настолько важна, что стала частью любого концертного шоу (да простят меня за этот термин музыканты с серьезными академическими лицами). Вспомните, с чего начинается любой концерт? С настройки оркестра, когда гобоист дает ля, и это самое ля, как благодатный огонь, мгновенно распространяется по всему оркестру.
Гринвичский меридиан, Парижский метр и стандарты ISO
Одна лошадиная сила — это мощность, которую развивает лошадь ростом 1 метр и массой 1 килограмм.
Народная метрология
Вышеописанная деятельность есть не что иное, как приведение всех инструментов, на которых музыканты собираются совместно музицировать, к общему звуковысотному стандарту.
В этом стандарте, который является таким же набором относительно произвольных договоренностей, как вся система мер и весов, в качестве точки отсчета используется нота ля. Это своего рода эквивалент нулевого меридиана. У них там деревня Гринвич, от которой отсчитываются часовые пояса и меридианы направо-налево, а у нас в качестве печки, от которой все пляшут, выбрана нота ля, и по ней все настраиваются.
Кроме того, этот стандарт определяет частоту этой самой ноты ля в герцах — то есть, говоря точнее, то количество колебаний воздуха в секунду, которое мы все договорились считать нотой ля первой октавы.
Кстати, считается, что начало инструментальному измерению точки отсчета настройки было положено в 1711 году, когда придворный трубач королевы Великобритании Анны Стюарт Джон Шор изобрел камертон — металлическую вилочку, которая является чрезвычайно стабильным колебательным контуром. Старожилы еще помнят этот археологический артефакт, которым настройщики сперва ударяли, как воблой, по столу, а потом прикладывали ручку камертона к мочке уха, чтобы вибрация камертона передалась костям черепа — так лучше слышно. Меньше внешних шумов и интимнее как-то…
Теперь-то все пользуются электронными камертонами на батарейках. Которые, к тому же называются тюнерами (от английского tune). Это, конечно же, удобнее, но прежней романтики в них уж нет.
Тюнер к черепу не приложишь.
(Здесь предусмотрена пауза для тяжелого ностальгического вздоха автора и его современников.)
И вот, Международная организация по стандартизации, известная всем по аббревиатуре ISO, напечатанной на любой инструкции, от кофемолки до телевизора, в 1955 году приняла стандарт, определяющий высоту ноты ля первой октавы в 440 Гц.
Правда, в качестве прямого руководства к действию этот стандарт приняли лишь производители синтезаторов.
Музыканты согласно кивнули, что означало лишь, что им лучше известно, где у них находится ля. В результате чего в большинстве оркестров стандартной частотой ноты ля первой октавы является 442 Гц.
За исключением, разумеется, тех случаев, когда оркестр участвует в совместных проектах с электромузыкальными или компьютерными инструментами вроде концертов с поп-группами или работы в мюзиклах. Тут, разумеется, бескомпромиссные 440 Гц, потому что синтезатор по гобою никто настраивать не будет.
То, что мы имеем в оркестрах, — результат системы договоренностей и компромиссов. Струнников хлебом не корми — дай им настроиться повыше, у них, видите ли, инструменты так ярче звучат. Им-то что — натягивай себе струну, пока не лопнет. А духовики что могут сделать? Чтобы настроить инструмент повыше, они могут лишь сделать его короче, пойдя навстречу законам акустики, — то есть задвинуть все, что задвигается — трости, мундштуки, разнообразные трубочки… И рано или поздно наступает момент, когда уже все задвинуто до упора. Строго говоря, современные инструменты так сделаны, что это состояние «до упора» и наступает при ноте ля, равной 442 Гц. Ну, может быть, еще чуть-чуть можно выжать.
А вот в Вене стандартный оркестровый строй составляет 444–445, то есть выше, чем в остальной Европе и Соединенных Штатах. Правда, у них и инструменты другие. Если вы внимательно посмотрите на гобои или трубы, на которых играют музыканты Венской филармонии, то, как говорится, «найдете десять отличий». Возможность в этом убедиться предоставляется каждый год первого
