Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

Если смыть старую олифу, краски под ней засияют как новенькие. Но лишняя капля растворителя может навсегда погубить икону, ведь краски замешивались на той же олифе. Поэтому смывать надо нежно и медленно, со скоростью растущей травы (тоже тети-Светины слова).

Икона из кейса выглядела не очень старой: сквозь «мглу веков» на ней ясно проглядывали три силуэта у стола с одинокой чашей. Все в длинных одеждах, над головами нимбы – значит, святые или ангелы. Двое склонили головы перед третьим; на его лике Скорятин успел расчистить от старой олифы один глаз. Такой это был глаз, что я запомнил его сразу и навсегда. Он смотрел прямо в душу – печально, мудро и с пониманием. Так мама смотрит, когда думает, что мы с Жекой не замечаем, и то нечасто.

– Троица, – узнала тетя Света. – Подражание Андрею Рублеву, девятнадцатый век.

Скорятин покачал головой:

– Шестнадцатый. В девятнадцатом ее только подновили, – вымолвил он почти внятно. – Это подлинник, Светлана Владимировна. Настоящий Рублев.

Сейчас у тети Светы больше сотни журналов и альбомов с картинками «Троицы». Одни она купила сама, другие прислали знакомые, а чаще – незнакомые люди со всего мира. Некоторые и не прочтешь: там иероглифы. С латиницей проще – Жека и тот научился разбирать «Ordynskaya Troitca» и нашу с тетей Светой фамилию – Teteryn. Ордынской или Малой тети-Светину «Троицу» называют, чтобы отличать от большой, которую Андрей Рублев написал для Троице-Сергиева монастыря. Это самая знаменитая икона, сейчас она выставлена в Третьяковке. А тети-Светина точь-в-точь такая же, только вчетверо меньше. Ученые спорят, была ли она эскизом к большой, или мастер-монах повторил свою работу, чтобы повесить у себя в келье.

В Забайкалье «Троица» попала, скорее всего, со старообрядцами (железные были люди: триста лет прятались в глухомани, чтобы никто им не мешал креститься двумя пальцами и вообще жить по-своему). Тетя Света со своими кружковцами нашла ее в брошенном доме и показала Скорятину. Хоть и не любила его тетя, а лучшего знатока икон в городе не было. «Девятнадцатый век, подражание Рублеву», – определил стоматолог, обесценив «Троицу» в тысячи раз. Он сразу решил прибрать ее к рукам и не хотел поднимать шум из-за драгоценной находки.

Скорятин долго не решался на кражу. Помог случай. У него лечили зубы два землекопа из археологической экспедиции – очкарик и его приятель. После их визита Скорятин обнаружил, что ключи в его кармане испачканы чем-то жирным. Слепки он делал сотни раз (не с ключей, конечно, а с зубов), поэтому сразу все понял и только подивился ловкости воровских пальцев.

Договориться с «землекопами» было нетрудно. Скорятин сказал, что мог бы сдать их полиции, но ищет специалистов для одного дела… Да, признались воры, мы те самые специалисты и есть, скрываемся в тайге от «уголовки».

Музей они обворовали мастерски. Поехали в городской клуб на танцы, затеяли драку. Десятки свидетелей могли подтвердить, что хулиганы весь вечер были на виду, а их грузовик стоял во дворе. И никто не припомнил, как они выходили «покурить», никто не заметил спрятанного в кузове мотоцикла…

Виталик, изучивший старые дела воров, говорит, что раньше они не блистали изобретательностью. Похоже, что все хитрости придумал Скорятин. Вот ведь пройдоха: сам не рисковал, а получил главный приз… А как он сообразил вернуть икону в музей! Конечно, все врачи Ордынска наслушались от больных о ведьмачьих чудесах, но что называют чудесами? Дядя Тимоша поставит на ноги больного – чудо, потому что без гипса и таблеток. Настоящих чудес, волшбы, как говорили в старину, от него не ждут и никто в них не верит. А Скорятин как увидел раздутые физиономии подельников, так все и понял. Умный дядька. Жалко, что негодяй. Потом еще сочинил историю для полиции, как воры заставили его нарисовать, где в музее самые дорогие экспонаты, а он за это выпросил «Троицу», чтобы спасти бесценное произведение искусства. Хоть орден ему давай вместо тюремного срока.

Кстати, орден за блестящее расследование получил начальник городской полиции, а младшего лейтенанта Виталика произвели в целые лейтенанты. О дяде Тимоше никто и не вспомнил. Он был только рад.

Конечно, полицейские награды и всемирная слава города Ordynska не в один день свалились с неба.

Сначала городская «Вечерка» напечатала в двух номерах детектив с продолжением: «Последняя гастроль читинской шайки». Сочинивший его местный журналист Фома Неверный изо всех сил подражал настоящим писателям-детективщикам. Поэтому люди у него поступали не как на самом деле, а как надо. «Не теряя ни секунды, дежурная следственно-оперативная группа бросилась по машинам» – это про то, как через полсуток после кражи Виталик пешком пришел в музей. «Оперативник успокоил взволнованную женщину» – это про нашу десантную тетю (три ха-ха!). Успокоенная тетя почему-то больше всего убивалась по серебряному самовару…

О «Троице» Фома Неверный упомянул одной строчкой, но понимающие люди не пропустили. На следующий день к тете Свете приехал корреспондент из Читы, потом съемочная группа новостей, и в музей началось паломничество. По-моему, это слово происходит от «ломиться» и «ломать». Пока тетя не взяла двух дополнительных экскурсоводов, напиравшая толпа три раза выставляла двери.

Сверкали фотовспышки. Сновали джинсовые телевизионщики с треногами для камер и катушками черных кабелей. Священники в золотых ризах служили молебны, размахивая кадилами со сладким дымом. За священниками ходил пожарный и приговаривал:

– Полегче… Полегче… Перекрытия деревянные, полыхнут, как порох…

Мелькали шитые золотом звезды на погонах. Полицейские начальники рассказывали в телекамеры, как в результате разыскных мероприятий были выявлены фигуранты. Виталик скис и потерялся среди высоких чинов. Заходил в своем штатском костюмчике с Незнайкиным галстуком, как обычный экскурсант, и жаловался, что про него забыли.

Досталось славы и тете Свете, и даже Скорятину. Первые дни он прямо сиял оттого, что ничего не болит. Телевизионщики просили его сделать физиономию попостнее, а то главный подозреваемый выглядел идиотом.

Недели через две, когда «Троицу» показали по английскому телеканалу Би-би-си, в музей вплыли Самые Большие Генеральские Звезды. Их носитель указал пальцем на икону и пророкотал:

– Почему вещественное доказательство не изъято?

Генерала окружили, начали просить, чтобы «Троица» осталась в музее.

– Не положено! – отрезал он и пошел к выходу. Люди ворчали, но расступались.

Какой-то майор уже снимал «Троицу» со стены.

И тут дорогу генералу заступил Жека с Гражданином Собакиным. Генерал молча наехал животом, пытаясь оттереть нахалов. Гражданин Собакин экономно приподнял губу, показывая сахарный клык.