Санта действительно существует? - Эрик Каплан

Во-первых, оно живое. Будучи также живыми существами, мы можем понять его на неконцептуальном уровне. Нам знакомы рождение, цветение и увядание, потому что они присутствуют и в нашем собственном жизненном цикле. Во-вторых, дерево имеет так называемое фрактальное самоподобие. Оно состоит из веток, которые состоят из более мелких веток, которые похожи на большие ветки. Если смотреть на участок дерева под микроскопом и постепенно увеличивать изображение, можно увидеть все более мелкие детали. Это похоже на береговую линию, которая состоит из бухт и полуостровов, которые, в свою очередь, сами имеют бухты и полуострова. На многих уровнях описания такое самоповторение продолжается до бесконечности. Дерево — это одновременно единая и безграничная система. В-третьих, между целым деревом и его частями имеются динамические взаимоотношения. Мы можем воспринимать дерево одновременно обоими полушариями мозга: левое будет отвечать за составные части, а правое — за ощущение живого организма в целом. Дерево имеет вертикальную ось симметрии и гомеостатические механизмы, позволяющие материи и энергии циркулировать сверху вниз и снизу вверх. Такая вертикальная интеграция также характерна для нашего восприятия действительности, которое, как я уже говорил ранее, представляет собой совокупность познания, воображения, эмоций и физического аспекта нашего существования.

На дереве Ари было изображено десять цветов. Почему именно десять? На самом деле это так называемые сферы. Сфера представляет собой определенную область, до которой сокращается Бесконечное, чтобы мы могли вступить с ним в контакт. Обычно в описании такого дерева используется слово «сефира», которое переводится с иврита как «число», а также является однокоренным слову «сапфир». Но лично я предпочитают называть сефиры сферами из-за очевидных математических и языковых аналогий (например, «сфера влияния»), а еще потому, что эти слова звучат похоже. Когда мы смотрим на небо, то видим бесконечное голубое пространство. Легко представить себе, будто это гигантский сапфир. Небо безгранично, но вы можете видеть его по-разному в зависимости от времени суток и своего настроения. Точно так же воспринимаются и сферы — определенные типы бесконечности. Сферы родственны цифрам, потому что десять сфер, как и десять цифр, можно сочетать бесчисленным количеством способов. Точно так же, как любое число сводится к нулям и единицам, сферы тоже делятся на два компонента — пустое пространство и сияющий в нем свет.

Но давайте вернемся к истории моей жизни. Я мечтал найти способ, который помог бы мне связаться с окружающим миром на интеллектуальном уровне, с другими людьми — на эмоциональном, а затем соединить два типа связи. Именно это и делает Ари при помощи своих сфер. Вот как оно работает. Одна из сфер называется Хесед, что я предпочитаю переводить как «дарение». Она обозначает то, каким образом Вселенная представляется нам, когда мы чувствуем благо окружающего мира. Вселенная предстает перед нами в качестве подарка. Еще одна сфера, Гвура, означает суд, силу и ограничение. Я бы перевел ее название как «рисование черты». Под этим подразумевается создание границ, которые позволяют нам воспринимать реальность практически. Когда мы пытаемся понять сущее, мы испытываем безграничную силу дарения, которая слишком велика, чтобы мы могли ее осмыслить. Нам нужен способ принять дар, интегрировать его в свою жизнь и далее существовать с ним. Для этого мы и рисуем черту. Каждый человек, как дерево, переживает постоянно сменяющие друг друга циклы роста и стабилизации. Если правильно подойти к самоанализу, можно даже подсчитать годовые кольца своего жизненного дерева и рассмотреть его во всех подробностях.

Но чередование дарения и рисования черты также описывает наши взаимоотношения с другими людьми. О людях, которые находятся в плохих отношениях друг с другом, мы говорим, что они «переходят все границы». То есть им не хватает рисования черты. Каждая секунда нашей жизни, каждое наше переживание имеет аспект избыточности и аспект ограничения, благодаря которым мы испытываем то, что испытываем. В отношениях с другим человеком мы постоянно колеблемся между двумя вариантами действий: быть открытым для будущего, прощая человека за то, что он совершил в прошлом, — и требовать от того же человека принятия ответственности за свои действия. Значит ли это, что наше сознание постоянно пребывает в шизофренических метаниях между прощением и призванием к ответу? Значит ли это, что никто из нас не может определиться, любить нам другого человека или ограничивать его? Нет, так как, по словам Ари, оба аспекта могут достичь оптимального динамического баланса. Он представляет собой еще одну сферу, которая называется Тиферет. Часто это название переводят как «красота и величие», но я предпочитаю вариант «давать и принимать». Просто запомните, что в фазе «давать и принимать» дела идут лучше всего.

Это немного похоже (но одновременно и непохоже) на то исчезновение противоположностей, которое Уильям Джемс испытывал под влиянием закиси азота.

Как и мир его наркотических галлюцинаций, эта система не поддается логическому осмыслению. Никогда нельзя знать наверняка, какое сочетание дарения и рисования черты будет оптимальным. Но отсюда вовсе не следует, что мы ничего не можем сделать или сказать на этот счет. Отчего бы нам не занять определенную позицию в динамическом балансе противоречий в течение собственной жизни? Как советует Ари, дарение в этом сочетании должно перевешивать. Мы понимаем, что наш мир представляет собой смесь любви и ограничений, но любви нам хочется больше, и потому мы должны жить соответствующим образом.

Даже если мы не знаем, как разрешить этот парадокс, мы можем воплотить решение в своей жизни. Например, знаете ли вы, как евреи завязывают шнурки? Мой прапрадед был лесничим на службе у императора Австро-Венгрии, и я всегда хотел узнать, как это произошло. Почему император решил нанять еврея, чтобы тот присматривал за его лесами? И вот однажды я поехал в Цфат, посетил могилу Ари, совершил омовение в ледяной воде ритуальной купальни, пришел на ужин с другими каббалистами и услышал от них эту историю. Оказывается, как-то раз к императору пришла делегация евреев-реформистов и попросила его прекратить поддерживать ортодоксальных евреев. Те, мол, погрязли в бессмысленных ритуалах и нелепых законах. Они даже шнурки завязывают по особым правилам! Император заинтересовался — если где-то было написано, как правильно завязывать шнурки, то он хотел об этом узнать. Видимо, он также посчитал, что раз уж евреи настолько дотошны, то им можно поручить любую работу. Как бы там ни было, император дал евреям (включая моего прапрадеда) работу при дворе.

Так как же нужно завязывать шнурки? Это правило представляет собой практическое применение или воплощение учения Ари. Сначала надевается правый ботинок, потому что дарение в жизни должно преобладать, а затем левый, обозначающий рисование черты. После этого завязываются шнурки на левом ботинке, что символизирует уменьшение ограничений, чтобы они не мешали вам видеть окружающий мир. Наконец, завязываются шнурки на правом ботинке, чтобы преумножить дарение. Воплощение системы сфер в ритуалах и с определенными целями является ключевым элементом учения Ари. Мы соединяемся с его концепциями через сознание, воображение и тело, а они выражаются на умственном, эмоциональном и ритуальном планах.

Как и теория типов лорда Рассела, сферы Ари представляют собой бесконечно разветвленную систему: мы можем рисовать черту для дарения, и осуществлять дарение для рисования черты, и осуществлять дарение для рисования черты для дарения.

Как это работает? Предположим, мой друг просит одолжить ему денег, и я соглашаюсь. По сути, совершаю акт дарения. Я перевожу определенный объем материальных благ на его счет в банке. Но присутствует ли здесь акт рисования черты? Разумеется. Я даю ему только то, что он попросил, а не все деньги, что у меня имеются, то есть ограничиваю свой поток дарения. Решение одолжить ему определенную сумму денег, а не все мои сбережения и последнюю рубашку в придачу, означает, что я рисую черту. Но предположим, что я согласился одолжить ему денег только потому, что совесть подсказывает мне не быть слишком скупым. Это значит, что я ограничиваю свое ограничение на дарение. С другой стороны, я могу решить, что не стоит одалживать другу слишком крупную сумму, ведь это поставит его в неловкое положение. Теперь перед нами акт дарения для рисования черты, ограничивающей дарение, плюс самая малость принципа «давать и принимать». Не правда ли, сложно? На самом деле эту цепочку можно продолжать до бесконечности, потому что наши переживания постоянно усложняются и углубляются.

Предположим, Джейн обидела Джо, а затем пришла к нему и спросила: «Джо, ты меня прощаешь?» Джо отвечает «да», и этот ответ мы характеризуем как дарение. Но мы понимаем, что Джо не всегда говорит правду, да и Джейн не так уж уверена, что он действительно больше не держит на нее зла. Так что она может задать вопрос еще раз, а Джо — снова на него ответить. Теоретически Джейн способна просить прощения бесконечное количество раз, а Джо — столько же раз отвечать ей «Да, прощаю». На самом деле мы можем доказать, что количество таких вопросов в состоянии дойти до бесконечности. Если бы Джейн знала, что на извинения существуют ограничения и Джо может простить ее только семь раз, она бы имела все основания сомневаться, действительно ли она прощена, — ведь он ответил «да» лишь установленное количество раз.