Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

Предметы, происходящие из земли корелы, найдены в ряде мест северного побережья Ботнического залива. Ножи с бронзовыми рукоятками корельского типа обнаружены здесь в нескольких пунктах, в том числе в Гротреске (Serning J., 1956, s. 156, pl. 55, 31) и Гараселете (Christiansson Н., 1973, s. 26, fig. 10).

Распространение корельских предметов в этом регионе, очевидно, обусловлено расселением корелы в южной части Лапландии. Северо-восточное побережье Ботнического залива, судя по «Ореховскому договору» 1323 г. со Швецией, было зависимо от Новгорода Великого. Об этом же свидетельствует и берестяная грамота 286, найденная при раскопках в Новгороде (Арциховский А.В., Борковский В.И., 1963, с. 112–114; Янин В.Л., 1965, с. 61–70; Черепнин Л.В., 1969, с. 216–219). В ней говорится о «кореле на Каяно море». Каяно море — название Ботнического залива. В одном из документов XVI в. имеется описание торгового пути из Корелы в Оулу (Lukkarinen J., 1917, s. 40). Известно также, что корельские купцы с давних времен были посредниками в торговле Новгорода с Лапландией, богатой пушниной.

Отдельные находки корельских ножей, далее, известны из курганов Волковицы и Рабитицы на Ижорском плато (Спицын А.А., 1896, табл. XI, 12; XIX, 26), а также происходят из городов северо-западной Руси — Новгорода, Копорья и Орешка. На Неревском раскопе Новгорода исследована усадьба Е, где в слоях XIII–XIV вв. найдены и другие корельские вещи — бронзовые ножны, овально-выпуклая фибула, Ф-образная пронизка. В ряде берестяных грамот, обнаруженных здесь, называются корельские имена, рассказывается о событиях, относящихся к земле корелы, а одна грамота была написана на корельском языке при помощи русского алфавита (Арциховский А.В., Борковский В.И., 1963, с. 120–122; Елисеев Ю.С., 1959, с. 100). Не исключено, что на этой новгородской усадьбе жили вместе со славянами выходцы из Корелии.

Частой находкой в женских погребениях корельских могильников являются овально-выпуклые или черепаховидные фибулы (табл. XIII, 1, 6, 13, 18, 22, 29, 30, 33). Они стали предметом специального анализа Ю. Айлио, выделившего на основе орнамента 11 типов фибул. Он полагал, что корельские фибулы происходят от скандинавских образцов (Ailio J., 1922в, s. 18, 19). К.А. Нордман датировал рассматриваемые фибулы XII–XIII вв. и отрицал их скандинавское происхождение (Nordman С.А., 1924, s. 148).

Позднее О. Хальстрем показал, что эти фибулы характерны не только для корельских земель, но встречаются и в Хяме. Он выделил две большие группы — западную, для которой характерны фибулы меньших размеров, датируемые XI в., и восточную, характеризуемую более крупными экземплярами XII–XIII вв. (Hälström О., 1948, s. 45–64).

Фибулы с ракообразным орнаментом (тип II, по Ю. Айлио) специально анализировались П.Л. Лехтосало-Хиландер (Lehtosalo Р.L., 1966, s. 22–39). Выделено было две группы, в первую вошли фибулы, ширина которых составляет 55–57 % их длины (датируются XI — началом XII в.); фибулы второй группы имеют соответственно показатели 59–61 % и относятся к XII — началу XIII в.

В научной литературе велась дискуссия о корельской, финской (емской) или емско-корельской принадлежности всех рассматриваемых овально-выпуклых фибул (Кочкуркина С.И., 1978, с. 42–54). Думается, что к этому вопросу следует подойти дифференцированно. Распространение различных типов этих фибул дает основание рассматривать в качестве собственно корельских далеко не все типы, а только следующие.

1. Фибулы со звериным орнаментом, относимые Ю. Айлио к типам С2 и С3 (табл. XIII, 6). Орнаментика их представляет собой преобразованный до неузнаваемости стиль «Борре», соединенный с византийскими чертами в местном восприятии.

Анализу этих фибул посвящена специальная статья Э. Линтури (Линтури Э., 1984, с. 148–155). Фибулы типа С2 подразделены им на группы и подгруппы. Картография показала, что фибулы группы С2/3 сконцентрированы в северо-западном Приладожье и полностью отсутствуют в области Саво. За пределами этих регионов сделана только одна находка в Приботнии. Очевидно, что эти фибулы были наиболее типичными корельскими. Э. Линтури утверждает, что фибулы С2/3 были предшественниками групп C2/1 и С2/2.

Фибулы группы С2/1 встречены в большей степени в области Саво, но они есть и в северо-западном Приладожье. Для них характерна поперечная нарезка между окружающими поле пояском и верхним животным.

Фибулы С2/2 вряд ли можно считать собственно корельскими, поскольку находки их единичны.

Фибулы С2/4 обнаружены вне области расселения корелы — в юго-западной Финляндии, в южной Лапландии, в низовьях Волхова и в д. Пупышево (Tallgren А.М., 1938, fig. 21), в Костромском Поволжье (Tallgren А.М., 1928, р. 14, 15).

К.А. Нордман полагал, что фибулы типа С2 возникли в XI в. (Nordman С.А., 1924, s. 57–60, 85, 86). Традиционно эти украшения датируются XII–XIII вв. (Кочкуркина С.И., 1978, с. 51). Э. Линтури, проанализировав вновь хронологию вещевого материала захоронений, в которых встречены фибулы типа С2, утверждает, что ранние варианты их могли возникнуть уже в конце XI в., но использовались в основном в XII в. Предположительно они были в употреблении еще и в следующем столетии.

Фибулы С3 эволюционно восходят к типу С2, но дату их определить затруднительно. Особенностью их декора являются небольшие головы и точечные глаза животных, а также узкие прямые лапы боковых зверей. Все они найдены в северо-западном Приладожье и могут рассматриваться как типично корельские.

2. Фибулы с орнаментом в виде плетенки, принадлежащие, по Ю. Айлио, к типам F1-F4 (табл. XIII, 13, 18). Распространены они главным образом в западном Приладожье. Найдены также в окрестностях Миккели (Тууккало, Висулахти, Мойсио). В западной Финляндии одна фибула типа F1 встречена в могильнике Настола, приписываемом корельским беженцам, другая происходит из Нику-Пеннала (Тёуся) и датируется XII в. Кроме того, одна фибула типа F1 происходит из земли ливов (Aspelin J.R., 1884, р. 2002).

Овально-выпуклые фибулы с изображением усиков ползущего растения (тип J, по Ю. Айлио), с лилиевидной орнаментацией (тип G), с крестообразным узором (тип I), с рельефным узором, напоминающим четырехлепестковый лист клевера (тип Е), как и упомянутые фибулы типа С1, нужно отвести к собственно финским (емским). Они распространены почти исключительно вне земли корелы, в областях расселения еми и суми. В кексгольмских могильниках они не встречены вовсе. Лишь в напластованиях Тиверска найдены две фибулы, относящиеся к типам C1 и J.

Фибулы с орнаментацией, напоминающей рака с расправленными клешнями (тип Н, Ю. Айлио считал, что в орнаментике этих фибул предпочтительнее видеть изображение «древа жизни»), встречаются как в памятниках корелы (табл. XIII, 1, 29), так и среди древностей Хяме. Количественно они все же преобладают на Карельском перешейке, что однако не дает основания