Жизнь как жизнь - Иоанна Хмелевская

Тереска было села, но тут снова встала.

— Я сказала, что они уже тут, — мрачно ответила ’ она. — Позавчера вечером нам привезли последнюю партию. У нас собрана вся тысяча.

— Как это привезли? Кто привез?

— Один такой. Садовник. Привез, потому что там было довольно много. Когда было поменьше, мы сами возили, но столько разом, да еще из Тарчина, — это уж совсем было невозможно…

Учительница жестом остановила Тереску. Казалось, ее что-то душило.

— И где они? — слабым голосом спросила она.

— На школьном дворе, за сараем. Мы их ветвями заслонили, чтобы никто не украл. Там все и лежат, вся тысяча.

— Вся… тысяча… — повторила классная голосом умирающей. — За сараем…

Она смотрела на Тереску как на страшного упыря, который появился в приличной, нормальной школе. Тереска со своей стороны смотрела на классную с растущим беспокойством, не уверенная в том, что хранение саженцев в сарае не является преступлением. Шпулька, столь же испуганная, смутно подумала, что число «тысяча» не должно производить настолько уж сильного впечатления на преподавательницу математики. Весь класс, сообразив, что происходит нечто необыкновенное, в напряжении затаил дыхание.

Учительница оперлась о стол, чувствуя странную слабость. Чудовищное недоразумение медленно и с некоторым трудом доходило до ее сознания. Тереска и Шпулька одни, без всякой помощи, непонятным образом добыли в отдаленных районах страны и доставили на школьный двор тысячу саженцев, в то время как все мероприятие было запланировано совершенно иначе. Две девочки должны были только заказать саженцы у людей, согласных их пожертвовать, и уточнить срок получения, к тому же не вдвоем, а при помощи всего класса. Девочки должны были только организовать работу двадцати пяти своих соучениц. Все это время наготове была заказанная школой грузовая машина, чтобы перевезти саженцы в Пыры, а не на школьный двор. То, что произошло, было попросту чудовищно.

В остолбенении глядя на эту кошмарную Тереску, классная руководительница чувствовала, как по спине у нее ползут мурашки. Она подумала, что, если ей не удастся очиститься от подозрения, будто она принудила двух учениц совершить нечто подобное, она не только потеряет работу, но еще и угодит под суд. Это же безумие и издевательство!

— Деточка!! — простонала она жалобно. — Что же ты натворила…

Хаос, который воцарился в результате попытки объясниться, сорвал урок математики и половину урока польского языка. Тереску и Шпульку по очереди вызывали в кабинет директора, в учительскую и в класс, и всюду им объясняли, как неправильно они поняли круг своих обязанностей, всюду их встречали одновременно уважение и упрек, восхищение и укоризна, ужас и восторг. Как оказалось, класс ждал, когда они проявят инициативу и внесут какие-нибудь предложения, робко подсовывая им адреса знакомых садовников. Педагогический коллектив ждал известий, куда и за каким количеством саженцев высылать грузовик. Классная с раздражением ждала результатов деятельности двух организаторш общественной работы, не зная про их муки. Ведь Тереска и Шпулька не чувствовали никакой потребности исповедоваться.

Всем участникам передряги удалось в конце концов прийти в себя, и все сошлись на том, что две юные преступницы совершили потрясающий, героический, невероятный подвиг, за который им положены честь и хвала. При переходе в следующий класс они получат особую письменную благодарность, а до конца года их освободят от всех общественных обязанностей.

— Ну вот и на тебе, — сказала сердито Тереска Шпульке на последней перемене. — Эта глупость — целиком твоя работа. В сравнении с ней донос на режиссера вообще в счет не идет. Ты что, оглохла, когда она про все это объясняла?

— Оглохла тогда аккурат ты, — ответила измученная и исстрадавшаяся Шпулька, над головой которой прогремели все громы. — Я слышала, что она говорила, но она вечно о чем-нибудь нудит и нудит. Я думала, она просто нас нарочно заставляет делать такие невозможные вещи: дескать, слабо вам. Ну может быть, я что-то там и прослушала. Я даже удивилась, что это вдруг все наши девчонки такие услужливые стали, все подсовывают нам разные там адреса. Мне и в голову не пришло, что это было так прилично организовано. Ой, мамочки, что же я пережила… и на кой черт я списывала эту домашнюю работу?

— Я так надеялась, что у вас ничего не получится, — призналась Магда, все еще слегка оглушенная событиями. — Вы молчали как рыбы, я и думала, что никто не хочет давать. Не выношу садовых работ! Ну вы и натаскали, лапочки мои, забодай вас комар, закусай вас корова… Оказывается, на Тереску нет управы…

* * *

Участковый ждал Тереску с явным нетерпением. Вместе с ним в комнате сидел Кшиштоф Цегна, который все еще выковыривал из разных частей тела невидимые, но остро ощутимые иголочки. Непрестанные мелкие и щекочущие уколы довели его до кипения, которое странным образом преобразовалось в следственный энтузиазм. С бешеным упрямством он убеждал участкового, что все это странное дело они должны сами до конца распугать и, только узнав, что скрывается за всеми странностями, передать дело следственным органам.

— Это может оказаться то самое, — говорил он напористо. — Я своими глазами видел, как за девочками следили. Никто ни за кем без повода не следит. Ну и что с того, что в Главном управлении все знают про эту контрабанду, раз у них нет доказательств и они никак не выследят малину! Ну да, рулетку и покер они накрыли. Кто же станет хранить контрабанду в таком месте?

— Но никто не говорил, что хранить ее обязательно надо у садовников, — неуверенно ответил участковый. — Ничто о таком не говорит. За этими гадами ездили, проверили их машину, ну и что? Ничего. Черный Метя имеет право на личные связи, знакомства и друзей.

— На всякий случай надо проверить его приятелей. И это мы должны проверить, а не они, потому что все может оказаться ложным следом, а мы им только работы прибавим. А у садовника места — хоть отбавляй! Слона можно спрятать, не то что паршивенькую коробочку с часами или с валютой, да хоть с какой ерундой!

— Совсем избаловался ты, сынок, — со вздохом ответил участковый. — Часы и валюта для тебя уже «какая-то ерунда»…

— Ну потому что и так известно, что это крупная шайка, мало того что они через границу перевозят, так еще и нелегально торгуют! И рулетку эту перенесли неведомо куда, мне все это кажется подозрительным. У нас до сих пор спокойно было, а тут оказывается, что как раз у нас все и творится…

— Тарчин — это не у нас…

— Но Черный Метя у нас! И девчонки эти у нас!

— Сынок, опомнись! Эти девочки не торгуют и не переправляют контрабанду.

— Но от них приходят самые важные сведения!

Тут участковый увидел в окно идущую к ним через двор Тереску и сделал знак прекратить разговор. Кшиштоф Цегна почувствовал укол кактусовых иголочек у основания большого пальца. Выковыривая иголки, он думал, каким образом ему склонить своего начальника на сверхпрограммную деятельность, которая далеко выходила за пределы их служебных обязанностей, но в результате именно им достались бы все лавры за ликвидацию шайки валютчиков и контрабандистов. Не Главному управлению уголовного розыска, а именно им, рядовым сотрудникам районного управления…

— Расскажите-ка вы нам по порядочку, как все было с той машиной, которую вы все время видели на шоссе, когда ездили, — ободряюще начал участковый.

— Да никак с ней не было, — сердито сказала Тереска, все еще кипевшая после объяснений в школе. — У Шпульки мания преследования. Эти садовники, видимо, все между собой знакомы и ездят друг к другу с визитами, из Виланова в Тарчин и обратно. Тоже мне страшные преследователи.

Она чувствовала себя отвратительно еще и потому, что подстерегавшие ее злодеи оказались обыкновенными людьми и романтическое обаяние грозящих на каждом шагу опасностей развеялось как дым. Чем сейчас она сможет заинтриговать Богуся? Что у нее осталось? Жизнь как жизнь, беспроблемная, неинтересная…

— Но ведь за вами ездили, — сказал Кшиштоф Цегна со злостью, потому что его снова уколола иголка, на сей раз в безымянный палец. — И за вами следили. Следили или нет?!

— Может быть, но это наверняка кто-то другой. И я вообще не знаю, что общего между этими двумя случаями!

— Тогда расскажите все по порядку, как что было.

Неохотно, но подробно Тереска рассказала обо всей изматывающей возне со сбором саженцев, старательно обходя вопрос, что возня явилась результатом недоразумения. Участковый и Кшиштоф Цегна слушали так внимательно, что ее наконец проняло. Она умолкла и пристально на них посмотрела.

— Ничего не понимаю, — сказала она подозрительно. — Никаких бандитов не было, а вы ими интересуетесь. Что это значит? Так, в конце концов, преступники это или порядочные люди?