Княжья русь - Александр Мазин

— Правильные слова, — согласился Артём. — Вот ты его и воспитаешь. Надо его, кстати, в род принять. По обычаю.

— То есть — по языческому обряду? — уточнил Сергей.

— По обычаю, — с нажимом произнес Артём, спокойно выдержав отцовский взгляд. — И сделать это лучше сейчас…

— …пока мама в отъезде, — подхватил Сергей.

— Именно так. Зачем ее огорчать?

Сладислава очень неодобрительно относилась ко всяким «бесовским» обрядам. Мужи сын прекрасно об этом знали. Но знали они и то, что без «бесовского» обряда мальчик будет считаться не свободным родовичем боярина Серегея, а всего лишь его челядином, которому цена — полгривны серебра, а путь в княжий Детинец такому напрочь закрыт.

Артём похлопал мальца по спине:

— Просыпайся, Годун. В баньку пойдем.

— В баньку? — Годун потянулся и зевнул. — Так вроде бы уже мылись с дороги.

— Мыться не будем, — сказал Артём. — Будем умирать.

— Умирать? — Мальчишка на мгновение напрягся, потемнел лицом… Потом сообразил и расплылся в улыбке. — Батюшка-князь…

— Батюшка твой — вот он, — Артём указал на отца. — А мне ты братом будешь. Младшим. — И чуть усмехнувшись: — Поскребышем.

— Не-а, — не согласился Гошка, улыбаясь во весь рот. — Я тогда тоже воеводой буду! Как ты! Еще и лучше!

— Мечтай, — посулил Артём. — Вот передумаем сейчас… — Увидев, как перепугался мальчишка, громко рассмеялся. — Кем будешь — от тебя зависит! Главное, род наш ты точно не опозоришь!

— Не опозорю, батюшка. — Гошка в пояс поклонился Сергею. — Хучь на куски меня режь и живьем ешь!

— Да тут и есть нечего, — усмехнулся Сергей. — Кости одни. Мы тебя сначала откормим.

Гошка смотрел на громадного боярина, разинув рот. Понимал, что тот шутит, но смеяться не хотелось. Такой громадный. Думал ли, что когда-нибудь будет у него такой отец?

Глава восемнадцатая

Киевский Детинец

НЕЛЕГКИЙ ТРУД ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

— Всё у тебя неладно, — проворчал Сергей.

Славка потупился. Изобразил смущение. Хорошо хоть глаза спрятал: не видно веселых искорок, изобличавших отсутствие раскаяния.

— Что ты на него насел, — вступилась за младшего сына Сладислава. — Сам же всё знаешь.

— Всё? — Славка вскинул голову, глянул напряженно, куда только веселье подевалось?

«Испугался парень, — подумал Сергей. — Вот только — чего?»

— Купцы, что в том дворе были, поведали, — объяснила Сладислава. — Не забудь отдать виру в княжью казну!

— Уже отдал, — Сергей уловил в голосе сына заметное облегчение. — Всё-то ты знаешь, матушка.

«Что-то он скрывает, — озаботился Сергей. — Надо узнать, а то как бы худом не обернулось. Славка — тот еще авантюрист…»

— И что же князь? — спросила боярыня.

— Да ничего. На меня даже и не посмотрел — только на Рогнеду Роговолтовну.

— Неудивительно. Он ни одной девки не пропустит, а тут — жена-красавица.

— Красавица, — согласился Славка. И опустил глаза, чтоб не выдали.

— Кривичей этих, купцов, я задержаться попросил, — сказал Сергей. — Если всё же вздумает Владимир суд учинить, пусть и у нас видаки будут.

Чуть позже, когда они остались наедине, Сергей спросил напрямик:

— Ну-ка выкладывай, сынок, что тебя тревожит. Случилось что по дороге?

Славка замялся… Он был близок к тому, чтоб выложить отцу всё как есть… Тем более что знают о нем и Рогнеде уже не двое, а самое малое — четверо. А то и пятеро. Устах небось тоже догадывается… Устах!

— Я ж не рассказал тебе, батя, что с нами по дороге приключилось и кто с нами в Киев пришел! — воскликнул он.

Услыхав, что воевода полоцкий жив, Сергей так обрадовался, что все тревожные мысли из головы вылетели. Устах, друг старинный и верный, много лет назад принявший Сергея в варяжское братство, не раз прикрывавший спину, Устах, названый брат…

— Что же он? — с легкой даже обидой проговорил Сергей. — Почему не пришел?

— Моя вина, — покаялся Славка. — Должен был тебе сразу сказать. Не знал он, как Владимир к нему отнесется. Все же он — бывший воевода полоцкий. И сам знаешь, чем промышлял.

— Знаю, — кивнул Сергей. Он и впрямь знал многое. И то, что Устах склонял Рогнеду отложиться и взять полоцкий стол, — не удивило. Устах человек верный. И Роговолту покойному, и крови его. Однако хорошо, что не уговорил. Такой оборот событий дорого бы обошелся всей земле русской.

— А ну как дошли вести об этом до Владимира? — продолжал Славка. — Я его вместе с воями в сельце нашем, что на Лыбеди, оставил. Сказал, что вы с Артёмом великого князя уговорите вражду забыть.

— Правильно решил, — одобрил Сергей. — Ну, иди спать. А утром я тебя кое с кем познакомлю.

— Невесту мне подыскали? — насторожился Славка.

Сергей рассмеялся:

— Нет. Братца тебе Артём с Дикого Поля привез.

— Печенега, что ли?

— Нет, словенского мальца. Славный паренек. Умный, храбрый. Тебе понравится. А с невестой пока погодим. Мать хочет тебе такую найти, чтоб и рода знатного, и красавица, и умна, и умела… Ну, вроде нее самой. Да разве такую сыскать.

— Ты ж сыскал, — улыбнулся Славка.

— Повезло, — честно признался боярин.

— Ну так и мне повезет. Я, батя, тоже везучий.

— Ага, каждой бочке — затычка, — проворчал Сергей. — Так и ждешь: какой еще запуткой порадует нас сынок Богуслав.

Славка промолчал. Главная его запутка бате, по счастью, неизвестна. И пусть так и остается. Антиф с Мавкой не проговорятся, а Устах и не знает толком ничего. Догадку за гашник не спрячешь. Эх, Рогнедушка… Каково тебе там, в тереме красном, с нелюбимым мужем…

— Как добралась, княгинюшка?

Вдвоем они в палате. Великий князь киевский Владимир Святославович и его жена Рогнеда Роговолтовна.

— Добралась, — ровным голосом ответила Рогнеда. Она видела, что подробности пути не очень-то интересуют князя. Доехали — и ладно. Сейчас у него одна мысль — побыстрее Рогнеде юбки задрать.

— Было дело — разбойнички напали, — неторопливо произнесла дочь Роговолта Полоцкого. — Да нас с Изяславом сотник твой успел увести, а после воевода Устах со своими подоспел, так что и лодьи, и людишек наших отбить сумели. Почти всех. Только кормчего зарубили. Кведульвом звали. И еще купец с нами шел из данов. Его тоже…

— Погоди! — перебил Владимир, нахмурившись. — Кведульв — Мокрая Спина?

— Вроде так его звали, — кивнула Рогнеда. — Ты его знал?

— И очень хорошо, — мрачно сказал великий князь. — Еще отроком безусым. Жаль его. Добрым воем был Кведульв. Надеюсь, его похоронили с честью?

— Сожгли, — ответила Рогнеда. — Вместе с тем купцом из данов, как его… Хривлой.

— Что?!

— Купец с нами шел с малым отрядом. Хривлой звали. Точно, Хривлой. Из данов он. Ты его тоже знал?

Рогнеда отлично знала, что и Кведульв, и Хривла — из старой дружины Владимира. Знала — и ненавидела. Она ненавидела всех, кто убивал ее отца и братьев. А особенно — его, князя Владимира. Зарезала бы, если б могла. Не могла. Тогда ее сыну никогда не стать князем. Но ей было очень, очень приятно видеть, как перекосило великого князя, когда он услыхал о смерти своих людей.

— Хривла, Хривла! — Князь заметался по палате, забыв даже о похоти. — Старый верный друг! Как же так? Боги! Как же вы это допустили? — Развернулся стремительно, подскочил к Рогнеде:

— Кто их убил?

Глаза страшные, оскал звериный…

Рогнеда не испугалась. Ничего он ей не сделает. Но — показала лицом, что трепещет…

— Разбойники, мой господин, я же говорю, разбойники… — пролепетала она.

— Полоцкие? На куски порежу! — Навис над княгиней, дыша яростью.

Рогнеда почувствовала, как у нее слабеют колени. Да, ей люб Богуслав, но тут — другое. Владимир — как зверь Дикий. Пред ним ни одной женщине не устоять…

— Не полоцкие, — пробормотала она. — Кабы полоцкие — не стал бы их Устах бить.

— Сама что видела?

— Ничего. Много их было. Богуслав, сотник твой, меня с сыном сразу в лес увел.

— Богуслав? Сам? А кто тогда воев наших возглавил?

— Да Кведульв и возглавил, — быстро сказала Рогнеда. Как они со Славкой и договаривались. И добавила от себя: — Богуслав сначала сам хотел, но Кведульв сказал, что его первое дело — меня сберечь. Вот он, едва битва началась, меня с Мавкой в лесу и спрятал. Оставил с нами побратима своего, Антифа, да и вернулся. А там уже все кончилось. Злодеи кого повязали, кого побили. — И не преминула кинуть камень в огород нелюбимого полоцкого наместника: — Кабы Лунд твой нам настоящих гридней дал, а не ополченцев косоруких, мы б отбились.

Владимир промолчал. Но Рогнеду отпустил. Задумался. Попади княгиня в разбойничьи руки и назовись, худого бы ей не сделали. Ни ей, ни сыну. А вот выкуп с Владимира слупили бы немалый. А будь у татей в заложниках великая княжна с княжичем, тогда и Устах не смог бы на них напасть. А ну как с Рогнедой и Изяславом худое случится? Выходит, Владимир опять обязан сотнику Богуславу. А придется его — на суд. Что делать, если отдариваться нечем? Ничего. Если не сумеет Богуслав оправдаться, так отец за него виру заплатит. Не обеднеет, чай…