Ложа чернокнижников - Роберт Ирвин

Он ждал, что я что-нибудь отвечу, но я не мог. К горлу у меня подкатил комок. Папа тяжело вздохнул:

— Ладно, попробуй выбраться хотя бы на похороны. В понедельник в баптистской церкви — ты знаешь — в той самой, куда она начала ходить, как заболела. Если ты хочешь сопровождать гроб, тебе нужно приехать часа за полтора.

— Я приеду. Прости, папа.

Он ничего не ответил и повесил трубку.

Я вышел в сад подышать воздухом. Солнце стояло уже невысоко, но свет его был по-прежнему очень яркий, и кроме того, я не хотел, чтобы кто-нибудь видел мое лицо. Поэтому я надел солнцезащитные очки. Хотя в саду лето, молодому человеку прохладно в его темных очках. Его затемненное зрение различает в тени существа, которые прячутся от солнца и ждут. Он чувствует, что они, как и он сам, ожидают, когда на землю упадет Черный Свет и распахнется дверь в Вечность.

К чертям Вечность. Меня беспокоил Фелтон и его реакция на мои новости. Я думал, что он, вероятно, попытается запретить мне поехать на похороны. Но когда в конце концов, перед самым ужином, я его нашел, он был очень любезен и даже, казалось, доволен тем, что я испрашиваю его позволения присутствовать на похоронах своей матери. Возможно, его порадовало то, что я прошу его разрешения. Возможно, он был рад, что по воле судьбы препятствия на моем оккультном пути, каким была мама, больше нет. Возможно, он считает, что похороны благотворно влияют на человека. Не знаю. Он только спросил, на каком кладбище будет похоронена моя мать.

Перед тем как погасить свет, я заучил слова мессы Феникса. Хоть я и боялся, что не усну, но отключился почти мгновенно. Спал я недолго — меня разбудил поцелуй. Я еще толком не проснулся и чуть не подавился чьим-то языком. Это была Лора. Должно быть, я плакал во сне, в кромешной тьме я чувствовал, как ее руки касаются моих влажных щек. Мы молча занялись любовью.

— Лора?

— С тобой лежит не Лора, это твоя новая мать, госпожа Бабалон.

Когда я проснулся в следующий раз, Лоры рядом не было. По-прежнему стояла глубокая ночь, но где-то в доме раздавался ужасный шум. Я лежал неподвижно и пытался решить, что это за шум надо мной — это были какие-то вопли и грохот. Затем, поскольку уснуть не представлялось возможным, я решил пойти пописать. Поплелся по коридору в ванную. На обратном пути к себе в комнату я почувствовал, что шум стал намного громче и ближе. Я обернулся и увидел, как ко мне с грохотом приближается голый мужчина. Его вопящий кроваво-красный рот был разинут так широко, я такого никогда не видел. Я ловко увернулся, пропуская его вперед, и он тяжело процокал вниз по лестнице. Все это произошло очень быстро, но мне удалось мельком увидеть его ноги. Они были все в крови, и на них я разглядел конские подковы. Шум стих, я вернулся к себе, снова лег и в конце концов заснул.

8 июня, четверг

Сегодня поработать никак не получится. После завтрака позвонил мистеру Козмику. Он был какой-то смурной, и по всему чувствовалось, что я его разбудил, но все же мы договорились, что зайду к нему на обед. (Согласно кодексу чести, неформал, точно какой-нибудь арабский шейх, не может вам отказать в гостеприимстве. У неформала всегда можно попросить пластинки, он обязательно тебя накормит, если есть чем, и никогда не заныкает последний косяк. Если ты пожелаешь его подружку — всегда пожалуйста.)

Прямо с порога я сказал мистеру Козмику:

— У меня умерла мать.

Мистер Козмик даже глазом не моргнул. Как будто все знал заранее.

Он протянул мне косяк. Он уже приготовил шесть штук и выложил их рядком на деревянном алтаре у подножия своей пирамиды. Он подкинул мне огоньку и только потом заговорил:

— Ладно, не бери в голову. «Смерть» — это слово не из лексикона неформала. «Смерть» — это вроде итоговой черты внизу закрытого банковского счета, но человеческая жизнь это не банковский счет. В ней часто бывает превышен кредит, но она никогда не бывает закрыта. Все мы находимся в вечном движении.

Я затянулся и ответил:

— В понедельник ее тело предадут земле. Всего через несколько дней оно начнет разлагаться, превращаясь в жижу. У меня умерла мать.

Слова вылетали у меня изо рта вместе с дымом — совсем как в одной из сцен фильма «Голем».

Мистер Козмик покачал головой. Мои слова его потрясли.

— Ты не должен так говорить о ней. Вполне возможно, она сейчас слушает нас, витая в астрале. И ей вряд ли будет приятно услышать, как ты описываешь, что случится с ее телом. В ее теперешнем положении это не важно. Ты же слушал лекции. Душа странствует из тела в тело. Перед реинкарнацией твоя мать около шести недель проведет в астрале. Возможно, в следующий раз она решит стать мужчиной. Вспомни, что Алистера Кроули в предыдущем воплощении звали Айя и он был жрицей критского храма.

Я передаю мастырку мистеру Козмику, и он глубоко затягивается, словно ожидает, что после этого на него снизойдет вдохновение. Затем подползает к проигрывателю и ставит пластинку.

— Пройдет много лет, — продолжает он, — и ты встретишь на улице молодого человека, и он посмотрит на тебя так, будто ты показался ему странно знакомым, и ты, взглянув на него, подумаешь, что да, в нем есть что-то знакомое, хотя наверняка вы оба будете уверены, что никогда раньше не встречались. Ты спишешь все на deja-vu. Не станешь же ты спорить, что deja-vu не существует. Такое случалось со всеми, и это доказывает, что все мы прошли цепочку перевоплощений.

Это звучащее в полный голос провозглашение веры, как наполняющее комнату саркастическое сердитое рычание Дилана — «Highway 61 Revisited». В последний год мои знакомые хипари только и говорили о том, что Дилан — это «Бог-неудачник». После «Blowing in the Wind» и «Masters of War» он продался и отвернулся от подлинных корней фолк-рока. Нельзя песни протеста петь под электрогитару, получается неискренне. Разве такое возможно! Толпа на рыночной площади еще не знает, что Бог умер! Но после того, как в июле прошлого года Дилан разбился на мотоцикле, люди засомневались.

Салли, помешанная на Доноване, по-прежнему считает, что Дилан — это зло, падший ангел, наказанный за дерзость и избыток гениальности. Ходят слухи о том, что теперь он ужасно обезображен. Мистер Козмик трактует все по-своему. Он считает, что Дилан, следуя предуказанному пути, ушел в мистическое странствие. Вроде того как Один покидал Валгаллу и на девять дней и девять ночей давал себя повесить на дереве Иггдрасиль, чтобы познать мудрость Норн. Скоро, очень скоро Дилан объявится вновь — носителем новой, высшей истины.

Мы скурили косяк по самую пятку, и мистер Козмик выкатил обед, состоявший из коричневого риса, острых зеленых перцев чили и пары банок пива. Но сначала — артподготовка (уж если мистер Козмик угощает, так от всей души), и мы опрокидываем по целому пузырьку хлородина д-ра Дж. Коллиса Брауна. Вкус у этой густой коричневой жидкости отвратительный, немного напоминает остывший опиумный отвар (еще один напиток из коктейль-бара мистера Козмика), и острые перцы чили нужны были, чтобы заесть ужасный вкус хлородина. Вообще-то хлородин предназначен старым леди, страдающим ревматизмом, но, согласно этикетке, он содержит опиум плюс самые разнообразные интересные вещества. От него действительно хороший приход, особенно если сдобрить его марихуаной.

Мистер Козмик действительно не скупится на травку. Комната полна дыма, из которого я пытаюсь лепить в воздухе руками разные фигуры. Я слушаю Дилана, и до меня, словно вспышка озарения, доходит, какая же это прекрасная музыка. Это целое море звуков, увязанных вместе.

Каждый по отдельности они ничего бы не значили, но, увязанные вместе, и правда образуют красивейшие узоры. Как это здорово, что…

Мы завели разговор о моей игре на гитаре, по мнению мистера Козмика, я играю не ахти как. Он, конечно, дико извиняется, но до Дилана мне далеко. Я не возражаю. Говорю, что мне не хватает времени практиковаться.

— Практиковаться не обязательно, — возражает мистер Козмик, — Твоя беда в том, что тебе не удается найти общий язык со стихиями. Скажи, ты знаешь, как работает музыка? Можешь по-научному объяснить, что происходит, когда ты слушаешь музыку?

— Нет, мне незачем быть ученым, чтобы слушать музыку.

— Да, но чтобы играть правильно, ты должен научиться общаться со стихиями. Давай по порядку. Музыкальные инструменты сделаны из дерева и металла, и во всех этих природных материалах заключены духи стихий. Стихийные начала придают органическим веществам форму и магический смысл. Все это подробно описано в трудах по алхимии Парацельса. Итак, твоя гитара полна дриад — древесных духов, — которые могут вырваться из своего плена на крыльях мелодии и окончательно освобождаются, достигнув человеческого уха — уха человека, который слушает музыку. А тем временем музыка, носящаяся в воздухе, улавливает в свой плен, подобно пению сирен, другие стихийные начала и заключает их в музыкальном инструменте. Вспомни созидание, основанное на «Буре» Шекспира, про то, как ведьма Сикоракса уловила духа Ариэля в расщепленной сосне и как волшебник Просперо его освободил. Это аллегория пленения и раскрепощения музыки. Ты должен научиться выпускать на волю духов.