Письма с острова Скай - Джессика Брокмоул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока ты жива, ты чтишь его память. Пока ты его любишь, ты чтишь его память. Держись за это.
И помни: я с тобой, всего лишь на расстоянии одного конверта.
ДэвидОстров Скай
7 июля 1916 года
Мой рыцарь!
Даже когда ты думаешь, будто тебе нечего сказать, ты находишь самые нужные фразы. Конечно, я обрадовалась уже тому только, что увидела мятый конверт, надписанный твоим почерком. Слова же внутри него стали бальзамом для моего израненного сердца.
Желтого платья у меня нет, но на пути домой с почты я не удержалась и сняла шляпу, воткнула в волосы несколько незабудок. День стоял изумительный, теплый и сонный, и он напомнил мне о нашей с Йэном свадьбе. Ты знал, что на прошлой неделе исполнилось ровно восемь лет с тех пор, как я вышла замуж? Я собрала еще незабудок, немного ярко-желтой камнеломки, маргариток, розовой лесной дремы и с помощью ленты от шляпы связала их в небольшой букет. Потом отнесла цветы на ту пустошь, где мы с Йэном любили играть детьми, и положила на вершину пригорка, на котором он впервые поцеловал меня. Лучшего места, чтобы почтить его память, я не могла бы найти.
Пока я стояла там, пытаясь вспомнить человека, которого не видела почти два года, мужа, который вдруг превратился для меня в незнакомца, неожиданно возник вопрос: а люблю ли я еще его?
Думаю, я всегда любила его так или иначе. Я говорила, что знаю его чуть не с самого рождения. От детской привязанности к «влюбленности» подростковых лет. От заливающейся румянцем любви, что приходит с взрослением, до привычной любви брака. Так что — да, я все еще люблю его. Наверное, я так долго люблю Йэна, что не могу представить, как не любить его.
Меня удивил твой вопрос о моих стихах. Я давно уже ничего не писала, с самого Рождества. Вчера вечером пыталась кое-что сочинить, чтобы таким образом разобраться в своих чувствах, но получилось как-то неестественно. Слова не лились рекой, как раньше, когда я была с тобой. Помнишь то стихотворение, что я написала в Лондоне о том, как ты раскинулся на кровати, закрыв лицо согнутой в локте рукой? Одно это движение уже поэма. Слова уже были там, мне нужно было только собрать их из воздуха и прикрепить к бумаге. Но прошлым вечером… Я ничего не могла. Буду ли я снова писать?
Как ни странно это прозвучит, учитывая обстоятельства, но, поговорив о Йэне, я почувствовала себя лучше. Как будто мое письмо стало надгробной речью. Когда я рассказывала о нем, когда собирала и возлагала букет, я словно бы медленно закрывала за ним дверь. Но когда одна дверь закрыта, все, что остается, — это открыть другую.
СьюМесто Шестое
15 июля 1916 года
Сью!
Похоже, ты неплохо справляешься. Я знал, что ты сумеешь понять, как тебе нужно себя вести и что делать.
Нас опять перебросили. Чувствую себя цыганом, держу все вещи в углу своей колымаги и никогда не сплю на одном месте достаточно долго для того, чтобы успеть привыкнуть к обстановке. Считается, что мы сейчас на отдыхе, поэтому находимся на приличном расстоянии от фронта. Время от времени мы и тут занимаемся эвакуацией, только возим в основном больных, а не раненых.
Место Шестое — красивейшее во всей Франции из того, что мне довелось видеть, и еще более приятным для нас его делают покой и отдых, которыми мы здесь наслаждаемся. Я бы хотел взять тебя за руку и показать тут все. Мы расположились за пределами города в маленькой долине — зеленой и усеянной цветами. Нанюхавшись пороха, крови и тошнотворного запаха гниющей плоти, мы теперь не можем надышаться ароматами свежей травы и полевых цветов. Этот мак для тебя, Сью. Вложи его в своего «Гека Финна» и сбереги для меня.
Да, я помню, как ты написала то стихотворение в Лондоне. Не можешь прислать его мне? Йейтс и Шекспир — это, конечно, замечательно, но я истосковался по строчкам Элспет Данн.
Ты заметила, что я не встревожился от твоих слов о том, что ты больше никогда не будешь писать? То же самое ты говорила, когда началась война, и тем не менее продолжила сочинять. Более темные и вдумчивые стихи, но все равно — стихи. Я знаю, ты много писала, пока мы были в Лондоне. Муза не покинула тебя. Будь терпелива.
И кстати: ты не перестала писать, что бы ты ни думала. Твои слова не стали неестественными. Ты ведь по-прежнему пишешь мне, и я не представляю, как мысли могут быть естественнее и честнее, чем те, которыми ты делишься со мной в своих посланиях.
О! Нас зовут на ужин. Должен закругляться, но еще успею напомнить, что кое-кто во Франции думает о тебе.
ДэвидОстров Скай
22 июля 1916 года
Дэйви!
Вчера у меня было очень задумчивое настроение. Занимаясь хозяйством, я не переставала размышлять о том, что значит быть замужней женщиной. Что в таком случае ожидает от тебя общество. Что ты сама от себя ожидаешь. Я все еще не уяснила, что значит быть вдовой. Не знаю, что мне позволено чувствовать в моем положении, что позволено делать.
Уверена, мать Йэна считает, что я должна провести остаток дней в скорби, молясь о нем каждое утро и каждый вечер зажигая свечу в его память. Размышляя об этом, я опустилась на колени перед грядкой и вдруг подумала, не этого ли от меня ждут?
А потом пришло твое письмо, и я вспомнила, что из мужчин моей жизни, которые любили меня издалека, ты — тот, кто здоров, цел и невредим.
Я отыскала то стихотворение, чтобы переписать его для тебя. И вдруг слова перенесли меня в тот ленивый день. Вспомнила, как наблюдала за тобой, лежащим на кровати. Ты выглядел таким свободным и счастливым! Тогда мы почти не ели, не спали днями напролет, и все же ты был абсолютно доволен.
Помнишь, как ты кормил меня дольками апельсина? Не знаю, что было слаще: апельсин или твои пальцы.
Стихотворение напомнило мне не только о том дне, но и том, что я уже давно тебя люблю. Вместо того чтобы тратить время, томясь по тому, кого не увижу никогда, лучше тосковать по тому, кто вернется. Дэйви, если я и буду каждое утро молиться, то молиться буду о тебе, о том, чтобы эта война поскорее закончилась и мы снова смогли быть вместе.
Э.Нега
Он недвижен, окутанный светом,Каждый мускул тронут золотом.Его тело расслаблено, ноги вытянуты.Баюкает кровать, простыни ласкают.Он отдыхает — открытый и нагой.Тело честное, никакого лукавства.Гладят пальцы, что сжимались.Оттаивают мышцы, что дрожали.Его рука легла на лоб,Ресницами глаза прикрыты.Он дышит и вздыхает. Тихий звук:Приди ко мне — слова его я слышу.Он тянется, зевает — лев.И возвращается в истомленную позу.Меня манит ленивой он рукою,И я сливаюсь в неге с ним опять.
Место Восьмое
31 июля 1916 года
Сью!
Мы скачем с места на место, но формально все еще отдыхаем. Сейчас раскинули лагерь на волшебной вилле. Наши палатки стоят прямо в парке среди рядов деревьев. Дел почти никаких, за исключением редких поездок с больными, так что расслабляемся, читаем, гуляем, осматриваем соседний городок. Бывают дни, когда я забываю, что идет война.
Твое стихотворение и меня вернуло в прошлое. Да, я помню, как кормил тебя апельсинами. Сок стекал с твоих губ, и я поцелуями вытирал их. А сколько раз мы принимали ванну! Ты еще хотела забрать эту ванну домой в качестве сувенира. А я бы взял те апельсины. А может, цветы, которые тебе так понравились на Пиккадилли, те, что пахли Шотландским нагорьем, как ты сказала.
Не покупай пока билеты, но, похоже, в начале сентября мне дадут небольшой отпуск. Нам положена одна неделя после каждых трех месяцев, но после девяти можно получить сразу две недели. На самом деле семи дней не хватит на то, чтобы добраться отсюда до Шотландии и потом обратно (вот почему я пока не выезжал дальше Парижа). Зато две недели дадут нам достаточно времени. Так что будь наготове, моя дорогая, и, если все пойдет как задумано, я приеду к тебе в сентябре. Не встретиться ли нам в Эдинбурге?
ДэвидОстров Скай
7 августа 1916 года
Дэйви, мой Дэйви!
Смею ли я хотя бы мечтать о том, чтобы увидеть тебя в сентябре? Знаю, как ненадежно бывает армейское командование, когда дело касается отпусков. Ох, всего месяц остался — стряхну-ка я пыль со своего чемодана! Да, да, на этот раз я не забуду взять с собой чемодан. Встретиться в Эдинбурге — чудесно. Я была очарована эти городом. Или опять в Лондоне, так как тебе туда проще добираться. Я не хочу потерять ни мгновения твоего отпуска. Когда-нибудь я привезу тебя на Скай. У нас будет время.
На прошлой неделе на пороге моего коттеджа появилась махэр, ведя за собой Крисси и детвору. В Эдинбурге в последнее время стало трудно с продуктами, а весной город атаковали цеппелины, поэтому Крисси подумала, что детям лучше будет пожить с нами на Скае. Они с махэр переглянулись, и махэр сказал: «У тебя столько места пустует…» Так что теперь я играю роль «маленькой мамы».