Для тебя я восстану из пепла (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

– Что это вы тут делаете? – подозрительно спрашиваю я.

– Ой, Глебушка, напугал! – ойкает Лада и начинает смеяться.

Буря в душе затихает. Я прохожу в комнату, наклоняюсь, чтобы погладить пса между ушами, обнимаю Ладу, озадаченно глядя на небольшую искусственную ёлку, возвышающуюся на табурете возле телевизора.

На ёлке мигают разноцветные огоньки, красуются блестящие шары и прозрачные шишки. И ничего этого однозначно не было в моём доме ещё с утра.

– Ты не злишься? – тихо спрашивает Лада.

– Нет, конечно. Почему я должен?.. – удивляюсь я.

– Не знаю, – пожимает она плечами.

– Я очень ценю твою деликатность, – шумно выдыхаю и целую её макушку. – Но, прошу, не нужно думать, как я отреагирую на то, что ты делаешь для нас. Я всё пойму правильно и мне всё понравится.

– Глеб, я…

– Не сейчас, Лада. Пожалуйста. – прошу её. Резко отпрянув, иду в спальню, чтобы переодеться.

Скинув одежду, замираю перед зеркалом, вглядываясь в свои глаза. Меньше всего я нуждаюсь в её жалости. Меньше всего мне хочется, чтобы она оплакивала мою жизнь.

Когда три дня назад в своих разговорах мы добрались до трагедии моей жизни, я не задумывался, что впоследствии Лада станет осекаться после каждого слова, жеста или действия.

– Вы с женой расстались, потому что она чувствовала, что ты её не любил? – спросила девушка тогда.

Мы вместе готовили ужин, и вопрос прозвучал неожиданно. Вдвойне неожиданно, потому что тема моего брака давно не поднималась. Лада интересовалась семьёй, местом работы до этого, как и почему я завёл Бимо, сколько живу здесь, каким вижу будущее. Разговоры с ней приносили мне удовольствие, мне нравилось строить планы и делиться ими с ней. Впервые за долгое время жизнь не казалась мне беспросветной.

– Первые три года всё было удовлетворительно, – ответил я. – Сложности появились буквально в последний год. Друзья позвали нас на Алтай, у их родни тут дом, а я… Словом, я отказался ехать. И Аня с девочками отправилась одна. По возвращении она сказала, что устала, что ей невыносимо знать, что даже через столько лет, имея семью, детей, я продолжаю жить прошлым и любить другую женщину.

– А ты любил другую женщину? – тихо спросила Лада, и я честно признался:

– Никогда не переставал.

– Поэтому вы с Аней не вместе?

– Нет, не поэтому, – вздохнул я. – Ни она, ни, тем более, я никогда не решились бы на развод. Из-за них, Али и Яны. Для них мы держались, были хорошими родителями, но наши личные отношения окончательно испортились. Ближе к их четвёртому дню рождения мы начали узнавать, что они хотят в подарок. Девочки попросили братика. Чувствуя неловкость от разговора, я придумал какие-то глупые причины, почему мы не сможем подарить им брата, и пообещал купить собаку. Самую лучшую собаку. Так у меня появился Бимо. А Аня окончательно разочаровалась во мне, как в муже. Её сильно задели мои слова, сильнее, чем она когда-либо показала при дочках. При них она улыбалась и поддерживала меня, но стоило мне уложить девочек, как она закатила скандал, каких ещё не бывало ранее. Она кричала, что её душит наш брак, что она больше не может тратить на меня лучшие годы своей жизни, что у неё ещё есть время найти свою любовь, мужчину, который не будет воспринимать её, как пустое место, а станет любить до опустошающего безумия. Как любил я, только не её… Она не разговаривала со мной до самого дня рождения дочек. Единственная фраза, сказанная не при детях, была: “Я хочу провести этот день только с малышками. Без тебя.”. Я не возражал. Вечером мы всё равно бы сели за праздничный стол, задули бы все вместе два комплекта свечей… Ей нужно было время, чтобы обида улеглась, чтобы решить, как жить дальше, и я с пониманием ей его давал. Отменил отгул, вышел как всегда на работу. День выдался суматошный, много вызовов, мне не то, что телефон было некогда в руки взять, мы даже поесть не успевали. А после четырёх вечера как гром прозвучало сообщение о пожаре в торговом центре. Все команды спасателей были переброшены срочно туда. Какой там творился кошмар, я даже не могу передать словами. Давка, паника, хаос… Много пострадавших, погибших. Отключив эмоции, я просто выполнял свою работу, спасая тех, кого ещё можно было спасти.

Погрузившись снова в воспоминания о том вечере, я и сам не заметил, как Лада подошла вплотную и взяла меня за руку. Эта безмолвная поддержка позволила мне завершить свой рассказ:

– Их нашли после, разгребая завалы. Всё это время они были в соседнем зале, ждали помощи. Аня сидела на полу, прижимая девочек к себе. Позже я открыл переписку. Весь день Аня присылала мне фотографии, сопровождая их отчётом, что они делают или собираются делать. Она написала мне последнее сообщение из этого чёртового зала кинотеатра, и если бы я просто взял в руки телефон, если бы я был, как и планировалось, в отгуле, если бы я настоял и поехал с ними… Я мог бы их спасти, они были бы живы…

Лада крепко прижалась ко мне, сотрясаясь от рыданий.

– Мне так жаль, Глеб, – снова и снова повторяла она, словно знала, как долго я винил в произошедшем именно её. – Мне так жаль!..

В тот вечер мы ещё долго разговаривали. Я делился с ней своей болью и чувствовал, что исцеляюсь.

Многие люди за прошедшие почти шесть лет говорили мне, что я не виноват в том, что произошло, но эти слова ничего не значили для меня. Лада не говорила ничего подобного. Она просто была рядом, позволяя мне переживать боль так, как я мог и хотел.

А теперь она пугается моей реакции на ёлку!..

Я с досадой ударяю по створке шкафа и слышу быстрые шаги.

Лада прижимается к моей спине, обвивая руками тело, скрещивая их на моей груди.

– Прости, – шепчет она, целуя местечко под лопаткой, там, где неистово бьётся моё сердце. – Прости меня. Я так боюсь тебя обидеть, задеть, не хочу, чтобы ты решил, что мне нет дела до твоих чувств. Когда ты переживаешь последствия такой трагедии, а я думаю о празднике и наряжаю без спросу твой дом…

– Ты поступаешь абсолютно правильно, Лада, – глухо говорю ей. – Нельзя жить всю жизнь в скорби. Я всегда буду помнить и жалеть, думать, анализировать, как и что могло бы быть, если бы… Но жизнь продолжается. Я так долго стоял на месте, что успел это забыть. Спасибо, что каждый день напоминаешь мне об этом. Спасибо, что делаешь меня счастливым и наполняешь мою жизнь смыслом и надеждами на будущее.

– Я люблю тебя, Глеб, – со слезами в голосе шепчет Лада. – Кажется, не было ни единого дня, когда я бы тебя не любила.

Я накрываю её руки ладонями. На миг прикрываю глаза. А снова открыв, чувствую себя другим человеком: тем, кто действительно готов пойти дальше.

– Могу я пригласить тебя на свидание? – спрашиваю у неё. – Завтра. Ты согласишься сопровождать меня на новогодней вечеринке?

Замираю в ожидании ответа, словно Лада может мне отказать.

– Конечно, Глеб! – мгновенно отвечает она. – Я так счастлива, что ты предложил!..

***

Ни свет ни заря Лада убегает в столовую готовить пиршество. Я обещаю присоединиться позднее, чтобы помочь накрыть столы в свежеотремонтированном клубе, а сам приступаю к домашним делам из разряда отложенных когда-нибудь на потом. Смазываю скрипящие петли на двери, прикручиваю расшатавшуюся ножку стула, подкручиваю подтекающий кран. Бимо со скучающим видом лежит в кресле, наблюдая за миганием огоньков на ёлке, но навостряет уши стоит мне засобираться.

– Ладно, дружок, – вздыхаю я. – Нечестно, если самый отважный спасатель пропустит всё веселье, как считаешь?

Пёс веселеет. С важным видом спрыгивает с дивана, быстро хватает вчерашнюю мишуру и пересекает комнату, чтобы устроить её у моих ног.

– Принярядиться хочешь? – усмехаюсь я. – Хорошо, уговорил, возьмём с собой, и Лада сообразит что-нибудь.

Заслышав знакомое – и уже ставшее близким и любимым – имя хозяйки, Бимо навостряет уши и свешивает набок язык. Словно ухмыляется, пытаясь сказать: “Хорошо, что нашли её, да?”. Да. Хорошо!