Негатив. Эскалация - Павел Николаевич Корнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не хотели ни тот, ни другой, и я велел им убираться из служебного помещения, завершил обход и не забыл упомянуть вахтёрам о стычке, но до конца дежурства меня так никто и не побеспокоил.
В семь часов Милена препоручила мне Льва и отправилась ужинать, а мы пошли в спортивный зал, где появление человека в чёрных очках и с тросточкой вызвало немалую ажитацию. А уж когда мой товарищ заменил очки повязкой и принялся в качестве разминки колотить по боксёрским грушам, поглядеть на это диво дивное собрались решительно все. Тренеру даже пришлось наводить порядок. После он взялся самолично оценить технику новичка, а остальных погнал разогреваться.
Подошёл рыжий Антон, поздоровался и покачал головой.
— Во дела!
— Тоже боксом занимаешься? — спросил я.
— Ага, — кивнул тот. — Только лютиерианским.
— Это который сават?
— Он самый, — подтвердил Антон и ушёл.
Я обратил внимание, что, кроме меня, с ним никто не поздоровался и не преминул справиться на этот счёт у приятелей.
— Чего вы его игнорируете?
— Нормальный человек в шестёрки не пойдёт, — заявил в ответ Ян.
— Научный факт! — подтвердил Карл.
— В шестёрки? — удивился я. — К кому?
Все рассмеялись, и Коля пояснил:
— Шестёрки — это снобы, которые в клуб «6/17» входят. Золотой румб, элита операторов. В институте разные клубы есть, но этот самый пафосный.
Я покачал головой и принялся натягивать боксёрские перчатки. Пока упражнялся, краем глаза следил за Львом и вскоре обратил внимание, что тот всё чаще поглядывает в тот конец зала, где шла тренировка по лютиерианскому боксу.
Зная пристрастие товарища к ориентальным боевым искусствам, где, как и в савате, разрешались удары ногами, я подошёл и предложил:
— Отвести тебя туда?
Лев кивнул. Заведовавший секцией савата аспирант поначалу просто опешил, но поглядел-поглядел на уверенные движения моего товарища и махнул рукой:
— Оставайся! Поглядим, с чем тебя едят!
Я вернулся к боксёрам, и в этот раз тренировка не сосредоточилась на одной только правильной работе ногами, мне начали слегка поправлять ударную технику, а под конец Карл и вовсе загонял в спарринге. К слову, Лев тоже поколачиванием мешков с опилками не ограничился, и провёл несколько учебных поединков, в которых всем на удивление держался ничуть не хуже соперников.
После тренировки немного посидели со студентами в раздевалке. Я дожидался припозднившегося Льва, остальные просто переводили дух.
— Скучно! — заявил вдруг Коля. — Может, монархистов взгреем?
— Забудь! — одёрнул его Ян. — Нас ещё в прошлый раз на карандаш взяли!
— Теперь предупреждением не отделаешься, — подтвердил Карл, вытиравший полотенцем бритую под ноль голову. — Научный факт!
— Да ну вас! — махнул рукой Николай. — Правильные — сил нет.
— Монархистов в городе надо бить, — заявил Карл. — В институте сразу вахтёры набегут, а в городе есть шанс ноги сделать, прежде чем патруль прикатит. — Он хитро глянул на меня и уточнил: — Так, Петя?
— Научный факт! — заявил я с ухмылкой.
Минут пять спустя подошёл Лев, и я познакомил его со студентами, заодно принял предложение проехать часть пути с ним на машине. Опустевшими коридорами мы двинулись к служебному выходу, и Лев чуть ли не подпрыгивал от возбуждения.
— То, что надо, Петя! Это именно то, что надо! — тараторил он без умолку. — Как же мне этого не хватало! Думать не надо — просто реагируешь и всё. Да я будто заново родился!
— Рад за тебя.
— Меня ведь тут к мозгоправу даже обязали ходить, — признался Лев.
— Да ты что? Чего это?
— Депрессия, упадок сил, беспричинная раздражительность — полный набор. Вот и отправили к местному светилу. Он в институте курс психологии ведёт и студентов по направлению от ректората и «Общества изучения сверхэнергии» принимает. Как раз на случаях повышенной эмпатической чувствительности специализируется. Мужик грамотный, всё понимает, всё правильно говорит и советы толковые даёт, а выходишь от него и в петлю готов голову сунуть. Только хуже становится. А тут — отпустило. Понимаешь, Петя? Вообще отпустило.
— Вот и здорово! — искренне порадовался я за товарища. — Я в зал только по средам хожу, а ты смотри — можешь и чаще.
— Подумаю, ага!
В четверг на процедурах нарастил ещё одну секунду резонанса. В этот раз вновь с головой погружался в грязь, и энергия текла несфокусированной, она будто жидкая глина просачивалась через стиснутые в кулак пальцы, удерживать её внутри получалось лишь каким-то совершенно запредельным напряжением воли. Но зато потом выплеснулась сверхсила из меня мягко-мягко, и я чрезвычайно легко наращивал темп, да там ничего и делать-то не требовалось — энергия сама собой закрутилась воронкой, как закручивается спускаемая из раковины вода. Только много быстрее и мощнее — показалось даже забурлила заполонявшая бассейн грязь, — и этот поток потащил меня дальше, за пределы текущих возможностей. Прямиком к пику румба!
Вылез под душ полностью обессилившим, но счастливым до невозможности, выслушав же вердикт лаборанта, воодушевился и того больше.
— А если накопить побольше энергии вначале и выдавать не двойной выход, а тройной? — спросил я, и Леопольд задумчиво покачал головой.
— Экспериментировать начнём, когда остановится прогресс. Пока работай в этом темпе.
Работай! Это стало ключевым словом сегодняшнего дня. Работать пришлось ещё и на курсах, где после лекций вновь занялись созданием кинетических щитов. Раз за разом набирал энергию, структурировал её и создавал экран, попутно задавая и шлифуя дополнительные параметры. И кое-чего добился — по крайней мере, соприкосновение щита с предметами больше не отшвыривало меня назад.
Проклятье! Да, если разобраться, сегодня впервые получился полноценный экран!
Ну, я так думал, что полноценный. Учинённая Германом Харитоновичем проверка показала всю глубину этого заблуждения.
Неладное заподозрил, уже когда лектор вызвал первого из моих сокурсников и швырнул в него пригоршню пистолетных пуль. Представлявшаяся со стороны идеальной энергетическая конструкция лишь немного замедлила их скорость, на пол упала только одна или две, а остальные угодили в цель.
— Следующий! — скомандовал Герман Харитонович, и очередная проверка показала примерно аналогичный результат.
Когда дело дошло до меня, лектор озадаченно хмыкнул, снял пенсне и побренчал зажатыми в кулаке пулями.
— Готов?
Я изо всех сил напрягся, и лицо покрылось испариной, по виску стекла капля пота. Герман Харитонович кивнул и метнул в меня пули. Те угодили в незримую преграду и, за исключением двух, разлетелись самым хаотичным образом! Три упали на пол, одна ударила в потолок, отскочила от него и шибанула меня по макушке, ещё несколько покатились
