Барраяр - Лоис Буджолд

— Погодите, — перебила его Корделия. — Мне нужно знать… нужно у него спросить одну вещь.

Форхалас смерил ее угрюмым взглядом.

— Чего ты хотел добиться? Я имею в виду, выбирая именно это оружие? Этот яд?

Он отвел глаза и уставился в дальнюю стену. — Он просто попался мне под руку, когда я проходил по арсеналу. Я подумал, что вы его не опознаете, а пока привезут противоядие из госпиталя, пройдет время…

— Ты снял с меня тяжесть, — прошептала она.

— Противоядие доставили из дворца, — пояснил Форкосиган. — Это вчетверо ближе. У императорских врачей есть все. А что до опознания… я был при подавлении Карианского мятежа. Примерно в твои годы или чуть моложе. Запах заставил вспомнить. Как мальчишки выхаркивали легкие красными комками… — Форкосиган, казалось, погрузился в прошлое.

— Я не хотел убивать именно вас. Вы просто оказались между мною и им. — Форхалас, не глядя, показал на ее распухший живот. — На это я не рассчитывал. Я собирался убить его. Но я даже не знал доподлинно, что вы по ночам спите в одной комнате. — Он смотрел куда угодно, только не в лицо Корделии. — Я не подумал, что убью вашего…

— Посмотри на меня, — выдавила она осипшим голосом, — и скажи это слово вслух.

— … ребенка, — едва слышно проговорил Форхалас и вдруг разразился внезапными, потрясенными всхлипываниями.

Форкосиган шагнул назад, к Корделии. — Ох, зачем ты это сделала? — прошептал он. — Ты напомнила мне о его брате. Неужели мне суждено нести смерть в эту семью?

— Ты все еще хочешь, чтобы он упивался местью?

Форкосиган уткнулся лбом в ее плечо. — Даже этого — нет. Ты опустошаешь нас, милый капитан. Но, о-ох… — Он потянулся к ней, точно желая накрыть ладонью живот, но отвел руку, осознав, что вокруг кольцом стоят молчаливые зрители. И выпрямился.

— Утром доставь мне полный доклад, Иллиан, — распорядился он. — В госпиталь.

Форкосиган взял Корделию за локоть, и они пошли вслед за доктором. Она так и не поняла, поддерживал он ее или опирался сам.

В Имперском госпитале Корделию окружила целая толпа помощников, увлекая за собой, точно речная стремнина. Доктора, сиделки, санитары, охранники. У двери их с Эйрелом разделили, поэтому в толпе она чувствовала себя беспокойно и одиноко. Она почти все время молчала, ограничившись несколькими вежливыми фразами, бессодержательными и машинальными. Шок, увы не принес ни затмения рассудка, ни оцепенения, ни безумия, отрицающего реальность. Вместо этого она чувствовала только усталость.

Ребенок шевелился внутри, поворачивался, толкался; этот тератоген, очевидно, — яд замедленного действия. Похоже, им подарили еще немножко времени вместе, и Корделия ласкала дитя сквозь свою кожу, медленно массируя пальцами живот. «Добро пожаловать на Барраяр, сынок, в обиталище каннибалов: этот мир не выжидает положенных восемнадцати или двадцати лет, чтобы тебя пожрать». Алчная планета.

Ее положили на кровать в роскошной отдельной палате в ВИП-крыле, которое поспешно очистили только для них двоих. Корделия испытала облегчение, узнав, что Форкосигану отвели палату через холл напротив ее собственной. Уже переодевшись в зеленую казенную пижаму военного образца, он заглянул посмотреть, как она кутается в оделяло. Корделия выдавила из себя слабую улыбку, но сесть даже не пыталась. Сила тяжести неумолимо тащила ее к самому ядру планеты. На месте ее удерживала лишь материальная плотность кровати, здания и земной коры, но никак не ее воля. За Форкосиганом шел встревоженный санитар, приговаривающий: — Не забывайте, сэр, вам нельзя столько разговаривать, пока врач не провел вам промывание горла…

Небо за окном посерело — скоро рассвет. Форкосиган присел на край кровати и, взяв ее руку в свои, принялся растирать. — Ты замерзла, милый капитан, — хрипло шепнул он. Она кивнула. Грудь ее болела, гордо было содрано, носовые пазухи жгло как огнем.

— Не стоило мне поддаваться на их уговоры и браться за эту должность, — сказал он. — Как мне жаль…

— Я тебя тоже уговаривала. Ты пытался предупредить меня. Ты не виноват. Для тебя это казалось правильным. И есть правильно.

Он покачал головой. — Не разговаривай. На голосовых связках останутся шрамы.

Она ответила безрадостным смешком и прижала палец к его губам, когда он попытался заговорить снова. Он послушно кивнул, и какое-то время они просто смотрели друг на друга. Форкосиган мягко отвел с ее лица спутанную прядь, а она поймала его широкую ладонь и прижала к своей щеке. Так они сидели, пока его не обнаружила в палате Корделии толпа докторов и медтехников и не увела на процедуры. — Скоро мы и к вам придем, миледи, — угрожающе пообещал главный в этой толпе.

Они вернулись вскоре и заставили ее полоскать горло какой-то розовой гадостью и дышать в трубку аппарата, потом убрались снова, громко переговариваясь на ходу. Медсестра принесла Корделии завтрак, к которому та не притронулась.

Наконец в палату явилась врачебная комиссия: трое с мрачными лицами. Тот, что приезжал сегодня ночью из дворца, теперь был аккуратно причесан и одет в штатское. Рядом с ним шел личный врач Корделии, а сопровождал их мужчина помоложе, темнобровый, в военной форме и с капитанскими кубиками на воротнике. Корделия поглядела на три физиономии и подумала про Цербера.

Личный врач Корделии представил незнакомца: — Капитан Вааген, из исследовательской лаборатории Имперского госпиталя. Он — наш местный эксперт по боевым ОВ.

— Изобретаете или дезактивируете их последствия, капитан? — уточнила Корделия.

— И то и другое, миледи. — Капитан держался в некоем агрессивном варианте стойки «вольно».

Хотя на губах личного врача Корделии была улыбка, но выглядел он как человек, вытянувший короткую соломинку. — Милорд Регент попросил меня сообщить вам график лечения и все такое прочее. Полагаю, — он откашлялся, — было бы желательно запланировать аборт на ближайшее время. Вы уже на крайне позднем для этой операции сроке беременности, поэтому для вашего же выздоровления необходимо освободить вас от физиологической нагрузки как можно скорее.

— И ничего нельзя сделать? — безнадежно спросила Корделия, уже зная ответ по их лицам.

— Боюсь, нет, — печально ответил личный врач. Дворцовый согласно кивнул.

— Я провел поиск по литературе, — неожиданно произнес капитан, глядя в окно, — там упомянуты эксперименты с кальцием… Конечно, результаты были не особенно обнадеживающими…

— Я полагал, мы договорились не поднимать больше этот вопрос, — свирепо воззрился на него дворцовый медик.

— Вааген, это жестоко, — добавил терапевт Корделии. — Вы рождаете у миледи ложные надежды. Вы не можете превратить жену Регента в одного из своих несчастных подопытных кроликов, на которых вы перебираете варианты вслепую. У вас есть дозволение Регента на аутопсию плода — ограничьтесь этим.

Вселенная Корделии снова перевернулась, на сей раз — в правильное положение. Вот человек, у которого есть Идея. Она знала этот тип людей: наполовину правы, наполовину заносчивы, наполовину добиваются успеха, мечутся от одной одержимости к другой — точно пчела, перелетающая с цветка на цветок: нектара соберет мало, зато оплодотворит. Она как человек для него ничто — лишь сырой материал для монографии. Ее риск его не смущает; для него она не человек, а лишь редкостное заболевание. Она медленно расплылась — или оскалилась? — в улыбке: вот ее союзник в стане врага.

— Рада познакомиться, доктор Вааген. Хотите написать уникальную научную статью?

Дворцовый доктор рассмеялся. — Вааген, она знает, куда бить.

Он улыбнулся в ответ, изумленный, что его моментально раскусили: — Вы же понимаете, я не могу гарантировать результатов…

— Результатов?! — возопил личный врач Корделии. — Бог мой, вы бы лучше сказали ей, что вы имеете в виду под результатами. Или показали бы снимки… хотя нет, лучше не надо. — Миледи, — обратился он к ней, — лечение, о котором он говорит, в последний раз пробовали применить двадцать лет назад. Оно наносило непоправимый вред матерям. А что до результатов… самый лучший, на какой можно надеяться, — это скрюченный калека. А может и хуже. Неописуемо хуже.

— «Медуза» — вполне подходящее определение, — сказал Вааген.

— Вы бесчеловечны, Вааген! — рявкнул терапевт Корделии, покосившись на нее, чтобы проверить, какой урон нанесли его пациентке эти слова.

— Жизнеспособная медуза? — напряженно спросила Корделия.

— Хм. Быть может, — ответил тот под сверлящими его гневом взглядами коллег. — Но сложности в том, что происходит с матерями при проведении лечения in vivo.

— Так почему бы вам не провести его in vitro? — задала очевидный вопрос Корделия.

Вааген триумфально взглянул на терапевта. — Будь такое возможно, это определенно открыло бы дорогу множеству новых экспериментов, — пробормотал он, глядя в потолок.