Альбина - Алексаднр Дюма

— К черту! — прервал граф, приблизившись к своему брату со сверкающими глазами.

— Прощай, — сказал Конрад с видом горького сожаления и медленными шагами вышел из комнаты.

— Спокойной ночи, — закричал Максимилиан, запирая дверь. — Видишь, я даю полную свободу привидению, потому что запираюсь с ним наедине. Если завтра я не выйду в восемь часов, можешь приказать, чтобы выломали дверь! Спокойной ночи! Убирайся к дьяволу, который навел такой страх на тебя, трус!

Максимилиан не мог более сказать ни слова; трепещущий, истомленный, он упал на колени. Конрад, оставшийся в коридоре, не слышал более ничего. Он хотел сказать своему брату последнее прости, но его язык онемел; хотел подойти к дверям, но какая-то сила принуждала его покинуть их замок. Он медленно сошел с лестницы и отправился в дом Джонатана.

XXI

В доме егермейстера эта ночь прошла в слезах и страхе. Эверард с перевязанною раною сидел в креслах; Конрад безотлучно находился возле больного, тогда как Роземонда приготовляла какое-то лекарство. Добряк Джонатан, пораженный, как громом, этим случаем, только вздыхал и плакал. В кругу этих лиц несколько часов царствовало молчание, только вздохи Джонатана, однообразный звук часов и неистовые порывы ветра, потрясавшего хижину, нарушали страшную тишину. Но потом из безмолвных уст вдруг вырвались молитвенные восклицания.

— Помолимся за него, — сказал Конрад.

— Помилуй его, Господи! — отвечала Роземонда.

— Прости его, матушка! — проговорил Эверард.

Пробило полночь. Один вопрос Конрада привел всех в трепет.

— Жив ли он? — спросил Конрад.

— Он погиб! — отвечал Эверард после минутного молчания. — Моя мать всегда говорила мне, что он погибнет из-за меня. Я не был палачом, я только орудие казни. Бедная моя мать жалела его, но судьба была сильнее ее. Он погиб.

Час спустя Эверард начал снова:

— Что там теперь делается? Какая страшная опасность ожидает нас? Боже мой! Мы были так счастливы нынче утром, наслаждались такими прекрасными мечтами! А теперь, какая надежда остается нам, какой будет наша жизнь?

— Станем молиться, — сказали в один голос Конрад и Роземонда.

Медленно загоралась печальная заря декабрьского дня. Только что бледный свет пробился сквозь окна хижины, Конрад встал со своего места.

— Я пойду в замок, — сказал он.

— Мы пойдем все вместе, — отвечал Эверард. Он пошел рядом с дядею; за ними следовали Джонатан и Роземонда. В ту минуту, как они подошли к замку, пробило восемь часов. Служители замка только что встали.

— Видел ли кто-нибудь из вас графа Максимилиана со вчерашнего вечера? — спросил их Конрад.

— Нет, — отвечали они, — граф заперся в своей комнате и приказал не беспокоить себя.

— Звонил он нынче утром? — продолжал Конрад. — Я граф Конрад, брат вашего господина, а вот его сын Эверард, которого вы знаете. Ступайте за нами.

Конрад и Эверард в сопровождении трех слуг пошли к красной комнате; Роземонда с Джонатаном остались на дворе. Приблизившись к дверям комнаты, Эверард и Конрад взглянули друг на друга и испугались самих себя: они были бледны, как мраморные статуи. Конрад постучал в дверь — ответа не было. Он постучал сильнее — тоже молчание. Он произнес имя брата, сперва тихо, потом громче и громче; к нему присоединились Эверард и слуги, но никто не отвечал им.

Выломали дверь, комната была пуста.

— Мы войдем с Эверардом одни, — сказал Конрад.

Они вошли, заперли за собою дверь и осмотрели комнату. Потаенная дверь была отворена.

— Посмотрите! — сказал Эверард, указав пальцем на эту дверь.

Конрад взял восковую свечу, которая еще горела на камине. Дядя и племянник спустились по лестнице в погребальный склеп и подошли к могиле Альбины. Мраморная могильная доска была приподнята, из-под нее высовывалась рука скелета и держала графа Максимилиана, который был задавлен золотою цепью.

На другой день после похорон графа Конрад, Роземонда и Эверард простились друг с другом.

— Прости, — сказал Конрад, — я сложу свою голову на поле битвы.

— Прости, — сказала Роземонда, — я дала клятву принадлежать вам, Эверард, или Богу; я не могу быть вашей женою и возвращусь в монастырь Священной Липы.

— Прости, — отвечал Эверард, — я останусь здесь страдать.

Конрад пал под Ватерлоо. Роземонда произнесла обет монашества в Вене. Эверард поселился в замке как отшельник; он жил в красной комнате, где совершались описанные нами ужасные события… Смерть воина, молитва девушки, слезы отшельника — все это искупило ли грех убийцы?

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.