Добродетельная женщина - Лиз Карлайл

— Ага! — объявила она, решив начать атаку первой. — Я вижу, вы опять здесь.

— А где же мне быть? — спросил он, неторопливо поднимаясь из кресла. — Если мне не изменяет память, сейчас утро понедельника.

Сесилия с громким скрипом отодвинула свое кресло.

— Уже одиннадцать, милорд, — холодно сказала она. — К вашему сведению, утро давно кончилось.

— Я прекрасно знаю, который час, мэм. Большую часть утра я провел здесь, вместо того чтобы нежиться в ванне у себя дома. — Делакорт сухо улыбнулся. — Мы продолжим эту ребяческую перебранку? Или займемся делами? Как мне кажется, их у нас хватает. — Дэвид, взяв со стола письмо, раздраженно помахал им в воздухе. На листке был отчетливо виден герб министерства внутренних дел.

Сесилия растерялась. Похоже, он говорил совершенно серьезно.

— Послушайте, — пробормотала она, — неужели вы, в самом деле, намерены… здесь остаться?

Он вновь поднял на нее свои зеленые глаза.

— Разумеется, мэм. Если это вас так сильно тревожит, то, может, уйдете вы? — Он произнес эти слова ласково, почти вкрадчиво, однако взгляд его был все таким же насмешливым.

Ну, это уже чересчур!

— Но мне нравится работать в миссии, — тихо сказала она. — Интересно, с чего вдруг вы решили меня изводить — ведь раньше вы старательно меня избегали?

Лицо Делакорта оставалось по-прежнему непроницаемым.

— Избегал вас?

Сесилия попыталась сделать суровое лицо, но у нее ничего не вышло.

— Не далее как два месяца назад вы, наговорив мне резкостей, ушли с вечеринки в Огдене.

— Я? — Делакорт, изобразив удивление, медленно вышел из-за стола. — Сесилия, милая, вы льстите самой себе. Мне надо было в город по срочному делу. «Так, значит, вы тоже были тогда в Огдене?

Щеки Сесилии запылали.

— Да, была… то есть вы были. Это видели все. Он подошел к ней. Стук его тяжелых сапог отозвался эхом в большом кабинете.

— Ты все так же легко краснеешь, Сесилия. И становишься в этот момент еще красивее!

Теперь он стоял совсем близко. Слишком близко. Сердце Сесилии, на мгновение, остановившись, бешено застучало.

— Я вам не верю, — выдавила она. Тщательно наблюдая за каждым движением Сесилии, Делакорт крепко сцепил руки за спиной.

— Дорогая моя, а во что же тогда ты веришь? Что я уехал из Огдена из-за тебя? — Дэвид немного понизил голос, и его следующие слова прозвучали чересчур интимно. — Или что ты некрасива, когда краснеешь?

— Вы нарочно оскорбляете меня. — Сесилия обиженно вздернула подбородок, но это получилось у нее как-то неубедительно. — И уже не в первый раз.

Взгляд ее смягчился, что немного насторожило Делакорта. Было бы лучше, если бы она шипела и царапалась. Но огромные голубые глаза Сесилии вызывали в нем целую бурю пугающих ощущений: досаду, гнев, растерянность… даже искушение, черт побери! Но он ни за что ей этого не покажет. Не хватало еще уронить свое достоинство в ее присутствии.

Дэвид так сильно сжал сцепленные руки, что у него онемели пальцы, и очень спокойно произнес:

— Ты можешь себе представить, Сесилия, что последние шесть лет я страдаю от неразделенной любви? — Запрокинув голову, он через силу рассмеялся. — А может, от неутоленного желания. Но мужчина обычно не стремится подавлять столь ничтожные чувства, тем более, когда их так легко удовлетворить с кем-либо другим.

Взгляд Сесилии заметался по комнате. Она подняла руку, потом неуверенно опустила ее на пояс, словно готовясь его оттолкнуть. Так ли это? Дэвид пытался поймать ее взгляд, но она старательно его отводила.

Тогда он шагнул ближе и, пристально смотря в ее глаза, различил в них тщательно подавляемое негодование. Но было там и нечто другое.

Желание — вернее, слабая его тень. Но Делакорт понимал, что оно мучает ее, ибо был весьма опытным соблазнителем.

Нежно дотронувшись до подбородка, он приподнял ее лицо. Огненно-рыжий локон скользнул по его запястью, точно шелковистый язычок пламени.

Делакорт, с трудом загасив наплыв неожиданных чувств, заставил себя опомниться. Только расчетливый флирт и беспощадный сарказм!

— Да, я хочу тебя, Сесилия, и хотел всегда, — признался он наигранно-безразличным тоном. — А какой нормальный мужчина тебя не захочет?

— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, сэр! — Сесилия так резко отпрянула от него, будто боялась, что он овладеет ею прямо здесь, посреди кабинета.

— Ты не веришь мне? Ах, Сесилия, какая же ты наивная! — Он замолчал, насмешливо прищурившись. — Я легко могу предоставить тебе довольно… ощутимое доказательство.

Сесилия отскочила, округлив глаза. Делакорт еще немного приблизился, и она, отступая, наткнулась на письменный стол.

— Нет! — вскричала она. — Вы же говорили… Уже не внимая голосу разума, Делакорт всем телом притиснул ее к столу.

— Что именно я говорил, милая? — пробормотал он, любуясь ее длинными черными ресницами. Темные брови Сесилии сошлись на переносице.

— Насколько я помню, милорд, вы говорили, что скорее откажетесь от плотских утех до конца жизни!

— А может, я лгал, Сесилия? — прошептал он, поднося ее руку к губам. — Я очень часто лгу. — Повернув ее руку ладонью вверх, он легко коснулся языком пульса. — И у меня неплохо получается.

Произнеся это, Дэвид взглянул на нее из-под опущенных ресниц. Дыхание Сесилии сделалось частым и прерывистым, испуг в ее душе сменился чувственным волнением. Он нежно прикусил ее ладонь и мысленно засмеялся, очарованный немедленной реакцией: раздув тонкие ноздри, она прикрыла глаза.

О Боже, как же он ее хочет!

А она — его.

И он не знал, что пугало его больше.

Лучше бы сразу положить конец и тому и другому. Дэвид опять прижал пылающие губы к ее ладони.

— Знаешь, милая, мне кажется, что если кому-то из нас надо уйти, так это тебе. Как видишь, я с трудом сдерживаю свои животные инстинкты и, пожалуй, могу в любой момент потерять над собой контроль.

Сесилия, тут же очнувшись, отдернула руку.

— Наглец! Ты флиртуешь с каждой встречной женщиной! Скажи, ради Бога, зачем тебе еще я? Он поднял на нее глаза.

— Потому что ты жаждешь принадлежать мне. Согласись, Сесилия, что я прав! Ты хочешь, чтобы я с тобой флиртовал, вел себя как распутник. Оправдал твои ложные представления обо мне. Ведь настоящий джентльмен не может вызвать желания в сердце добродетельной женщины, верно?

Сесилия на мгновение потеряла дар речи.

— Ты не вызываешь во мне никаких чувств, кроме презрения, — выдавила она наконец.

Внезапно его сарказм улетучился — его вытеснило более опасное чувство. Делакорт подступил ближе, заставив ее отпрянуть.

— Послушай, Сесилия, — прошептал он, всколыхнув своим дыханием, мягкий локон у нее на виске, — мне почему-то кажется, что ты лжешь — так же, как и я.