Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век - Александр Эткинд

Не надо быть психоаналитиком, чтобы увидеть акты отождествления и замещения в женитьбе Буллита на вдове Рида; примерно так этот странный брак рассматривался и в консервативной Филадельфии, и в левом Нью-Йорке, и в разгульном американском Париже. Но, судя по письму Буллита, Фрейд сделал отсюда шаг вглубь: он увидел определяющее влияние Рида не только во втором, но и в первом браке Буллита. По Фрейду, Эрнеста тоже, как и Луиза, «представляла» для него Джека. Мы не знаем фактов, на которых основывался Фрейд в этой интерпретации; наверняка, Фрейд увидел в этом чувстве к старшему другу, радикальному единомышленнику и покойному сопернику аспекты и идеологические, и эротические. Мы знаем только, что Буллит согласился с этой идеей Фрейда; как мы видели, он даже утверждал, что фрейдовская интерпретация помогла ему освободиться от «невротического чувства» в отношении Эрнесты. Похоже, что влечение к холодной, аристократической красавице из родного города не прошло и после новой женитьбы на экзотической социалистке-феминистке; в самом деле, Фрейд обсуждал с Буллитом его «невротическое чувство» к Эрнесте в 1926-м, четыре года спустя после их развода. Об этом чувстве можно догадываться по портрету Эрнесты в «Это не сделано», где главный герой, тоже журналист и дипломат, хочет, но не может освободиться от безответной и навязчивой страсти к прекрасной, но холодной супруге. Действительно, эта интерпретация Фрейда свидетельствует о значимости отношений с Ридом для внутреннего мира Буллита. Рид был его кумиром, и Фрейд интерпретировал их отношения как гомоэротическое желание, первичное по отношению к обоим неудачным бракам Буллита.

Встреча Фрейда с Луизой Брайант была назначена на 23 апреля 1929-го. По плану, они должны были встретиться еще несколько раз и потом договориться о продолжительном курсе психоанализа. Платить за все должен, конечно, Буллит. Архив хранит деловое письмо Луизы Биллу от 16 апреля, направленное из санатория в Баден-Бадене; обо всем договорившись с Фрейдом, она собиралась в Вену и просила у Билла денег. Но дальше переписка обрывается, и мы не знаем, состоялась ли тогда или в какое-либо другое время встреча Фрейда с Брайант. Похоже, она либо не приехала к Фрейду, либо их разговор принял нежелательный характер. Впрочем, в последнем случае мы, вероятно, знали бы о ситуации из переписки Фрейда.

Несбывшаяся мечта Билла о психоаналитическом лечении Луизы была, похоже, последней каплей, которая толкнула его на решительные меры. В сентябре они встретились в Нью-Йорке, но Луиза напилась так, что ее пришлось госпитализировать. Билл воспользовался случаем, чтобы прочесть ее частную переписку, и нашел недвусмысленные письма от скульпторши Гвен Ле Галльен, говорившие о лесбийской связи Гвен и Луизы. В декабре 1929-го, пока Луиза опять находилась под присмотром в баденском санатории, Билл начал дело о разводе в филадельфийском суде, обвинив ее в лесбийской связи. В архивах остались его многостраничные показания на суде, а также собранные им свидетельства, говорившие об ее алкоголизме, сексуальной перверсии и пагубном влиянии на дочь. В отсутствие Луизы, суд присудил Биллу развод и полную опеку над Анной. 30 января 1930-го Билл писал Луизе из Филадельфии о состоявшемся разводе: «Это страшное поражение, наверно самое худшее поражение моей жизни. Мы не сделаем этот факт лучше, если откажемся смотреть на него, как он есть».

После скандального развода с Луизой Буллит больше не женился. Он вел изящную жизнь холостяка-космополита, воспитывал дочь, имел длительные связи. Он не виделся с Луизой и не позволял ей видеть Анну, но до конца ее жизни регулярно перечислял Луизе деньги. Болея все тяжелее, Луиза открыто жила в Париже с Гвен Ле Галльен, задавая новые стандарты богемной жизни. Они расстались через год, в 1931-м, причем Луиза теперь обвиняла Гвен в попытке отравить ее. Она искала возможности видеться с дочерью, но Билл охранял Анну от того, что считал дурным влиянием, и не допускал свиданий. Последним увлечением Луизы стали самолеты: больная, она научилась летать и действительно летала одна, без инструктора, над Парижем. Она меняла разные литературные идеи и проекты, но потом остановилась на одном, самом для нее важном: начала писать биографию Джона Рида. Но и тут Билл оказался непреодолимой помехой: все документы, касавшиеся Джека и молодой Луизы, оказались во владении Буллита, и он не торопился их отдавать. А в 1934-м биографию Рида стал писать марксист и выпускник Гарварда Гранвилл Хикс. Луиза то соглашалась сотрудничать с ним, то подозревала его в доносительстве. Книга Хикса «Джон Рид: Создание революционера» вышла в свет в том же 1936 году, когда умерла Луиза Брайант.

Глава 7

Соавтор и спаситель Фрейда

Буллит характеризовал свои отношения с Фрейдом как многолетнюю дружбу. Эта дружба началась, как мы видели, с краткой, но эффективной терапии, которую Буллит получил в 1926-м в связи с суицидными мыслями и брачными делами. Отношения пациента и аналитика не были тогда столь ограниченными, какими стали затем. Однажды Буллит посетил Фрейда в берлинской больнице, где тот лежал после небольшой операции; Фрейд был в депрессии и мрачно говорил о том, что написал все, что хотел, и пришла пора умирать. Пытаясь развлечь старшего друга, Буллит упомянул, что работает над книгой о Версальском договоре, главы которой станут историческими портретами Ленина, Ллойд Джорджа, Вильсона и еще нескольких лидеров. Фрейд оживился и предложил писать главу о Вильсоне вместе. Недавно окончив книги о художниках Возрождения, Леонардо и Микеланджело, Фрейд хотел теперь написать анализ современного человека, в отношении которого он не испытывал бы дефицита информации.

Буллита воодушевило это предложение. Его собственная книга была предназначена для специалистов по международным отношениям, говорил он, а вот исследование Фрейдом Вильсона будет равно по своему значению «анализу Платона Аристотелем. Книгу, написанную Фрейдом, захочет прочесть каждый образованный человек». Сравнение смелое, но вряд ли случайное. Аристотель был учеником Платона, пересмотревшим наследство своего учителя; Фрейд ни в каком отношении не был учеником Вильсона. Драматизируя ситуацию, Буллит продолжал: «Похоронить суждения Фрейда о Вильсоне в главе моей книги значило бы породить невозможное чудовище: часть, которая была бы больше целого» [65]. Буллит вел читателя к пониманию того, как задумывалась эта книга, и впрямь похожая на странный гибрид: Вильсон и Фрейд оба были для него отцовскими фигурами, и теперь Буллит брал в соавторы одного символического отца с тем, чтобы расправиться с другим отцом.