Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век - Александр Эткинд

Их обширная переписка в той форме, в которой она сохранена Буллитом, носит вполне деловой характер. Наследница Медиллов и подруга Херста, в 1930-м Паттерсон стала владелицей вашингтонской «Herald» и единственной в Америке женщиной – главным редактором крупной газеты. В отличие от Билла, Сисси была против участия США в войне и атаковала его в письмах и статьях за попытки втянуть Рузвельта в войну. Вместе с тем в начале 1940-х Рузвельт подозревал Буллита в том, что он использовал дружбу с Паттерсон для публикации нужных Буллиту материалов об интимной жизни одного из его соперников. Полностью или отчасти, но это было правдой: Буллит использовал женщин, а газеты писали о Сисси как о самой могущественной женщине Америки.

В 1924-м, отойдя от романа с Сисси, Буллит делает очередной свой необыкновенный поступок: женится на Луизe Брайант, вдове Джона Рида. Она была на шесть лет старше Билла, чего тот, возможно, поначалу не знал: она всю жизнь преуменьшала свой возраст. Он слишком хорошо понимал, однако, что Луиза принадлежала к другому миру. Дочь шахтера из Питтсбурга, Луиза росла в Неваде и кончила университет в Орегоне, написав дипломную работу по американской истории. Потом она преподавала в школе в заброшенном городке в Калифорнии и была связана с движением суфражисток, боровшихся за избирательные права женщин. Брат Билла вспоминает ее как женщину необычайных талантов и красоты, особо упоминая ее огромные светящиеся глаза. Все же брак Луизы и Билла был так же невероятен, как если бы Гэтсби женился на любовнице своего друга, полноватой жене автомеханика, одолев влечение к довоенной подруге, похожей на Сисси.

В 1909 году Луиза Брайант первый раз вышла замуж, но вскоре развелась, встретившись в 1916-м с Джоном Ридом. Во внутренней жизни Буллита этот человек играл необыкновенно важную роль, и на нем надо остановиться подробно. Тогда он только кончил Гарвард, где за годы студенчества создал вместе со своим другом Уолтером Липпманом Социалистический клуб. Теперь Джек (как его звали друзья) жил в богемной «деревне» Гринвич, где друг отца, знаменитый журналист-социалист Линкольн Стеффенс обеспечивал его работой, a великосветская любовница Мэйбел Додж (миллионерша-вдова на восемь лет старше Рида) – развлечениями. Он скоро начал печататься в ежемесячном «Метрополитэн», где его репортажи о мексиканской революции появлялись между последними творениями Киплинга и Конрада, и журнал рекламировал Рида как «американского Киплинга». Потом он работал в редакции крайне левого журнала «Массы», которым руководил Макс Истмен, будущий переводчик и литературный агент Троцкого. Так Рид встретил Луизу Брайант, восторженную читательницу «Масс». Пара жила богемной жизнью; у Луизы почти сразу возник бурный роман с Юджином О’Нилом, впоследствии знаменитым драматургом. Но она осталась с Джеком и, практикуя свободную любовь, они поженились в августе 1916-го.

В годы войны Луиза работала военным корреспондентом в Европе. Революционно настроенный Истмен хотел иметь корреспондента в неспокойной России и к лету 1917-го сумел собрать деньги для такой миссии среди нью-йоркских капиталистов. В Петроград поехали оба, Джек и Луиза. Он писал для «Масс» критические репортажи о голоде в России и о беспомощности Временного правительства, очевидно сочувствуя его оппонентам. Она интервьюировала лидеров революции от Керенского до Троцкого и особенно охотно работала с женщинами – известной американцам «бабушкой русской революции» Брешко-Брешковской, Спиридоновой, Коллонтай. В ноябре Джек и Луиза присутствовали на символической сцене взятия Зимнего дворца в Петрограде. Рид разговаривал с Лениным, сблизился с Троцким, сотрудничал в Наркомпросе и выступал нa Съезде Советов, обещая большевикам помощь американских трудящихся. В январе 1918-го Троцкий назначил Рида советским консулом в Нью-Йорке; они оба, видимо, надеялись на скорое признание большевистского правительства Америкой, которое состоялось лишь пятнадцатью годами позже. Вернувшись в Америку, Джек и Луиза написали по книге о революционном опыте: Джек – «Десять дней, которые потрясли мир», Луиза – «Шесть красных месяцев в России». Книги имели успех, но дохода не принесли, как это свойственно искренним книгам. Все же жизнь между квартирой в Гринвич Вилледж и фермой в Кротоне на Гудзоне была комфортной. Луиза привезла из России много мехов, шалей и сапог; она любила одеться ярко и экзотично, на Манхеттене это называли «по-русски». Аскетичная Эмма Голдман, звезда американских левых, говорила, что Луиза не коммунистка, она только спит с коммунистом: Рид тогда принял участие в создании одной из ветвей американской Коммунистической партии. Весной 1920-го Рид снова поехал в Россию, добиваясь того, чтобы Коминтерн признал именно его организацию. Коминтерн не только согласился с его доводами, но и снабдил его 102 бриллиантами, чтобы его ветвь американской Компартии использовала их по назначению. С этими бриллиантами, а также фальшивым паспортом и предисловием Ленина к новому изданию «Десяти дней», Рида арестовали в Финляндии. В нью-йоркских газетах появилось сообщение о его казни; потом они же опровергли его. Между тем Джек провел три месяца в одиночном заключении. Он писал Луизе, что умирает, и молил ее приехать; изумительно, что она приехала, тоже с фальшивыми документами. Приплыв в Швецию и оттуда в Мурманск, который еще был оккупирован союзниками, она перешла линию фронта и чудесным образом прибыла в Петроград. Но Джек был в это время уже на пути в Баку, где ему непременно надо было принять участие в Съезде народов Востока. Там он вступил в конфликт с лидером Коминтерна Григорием Зиновьевым, а к тому же заразился тифом. Буллит писал потом – наверняка со слов Луизы, – что в этот последний месяц своей жизни Рид был жестоко разочарован Коминтерном и советскими коммунистами. Луиза встретила Джека в Москве 15 сентября, а 17 октября 1920-го он скончался на ее руках. Конечно, для левых американцев, и не только для них, он остался героем. Джон Рид с небывалыми для иностранца почестями похоронен в Кремлевской стене. «Смелость» стала ключевым словом в рассказах об американце, поведавшем миру о русской революции, и о его преданной жене. О его конфликте с Зиновьевым и позднем разочаровании в Советах знали только посвященные; биографы, сочувствующие левым идеям (другие Ридом не занимались), считали это домыслом.

Между тем Луиза надолго задержалась в Москве, посылая почти ежедневные репортажи в американские газеты. В 1921 году он сама поехала туда, откуда приехал умирать Джек – на советский Восток. За два месяца она проехала через казахские степи и Туркестан, отовсюду посылая телеграммы с репортажами: единственный западный журналист, который в начале 1920-х посетил эти места. По дороге Луиза завязала роман с Энвер-пашой, примечательным османским деятелем, в свое время принявшим участие в геноциде армян, а теперь проповедовавшим союз между большевизмом и исламом; год спустя он возглавит басмаческое восстание и будет убит в бою. Весной 1921-го Луиза вернулась в Америку, что было непросто: в Госдепартаменте знали, что она выехала под чужим именем, и паспорт ей не давали. В следующем году она снова поплыла в Москву, собрав там материалы для новой книги «Зеркала Москвы» – в частности, интервью с Дзержинским.