Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить ХХ век - Александр Эткинд

В 1928 году Луизу Брайант постигла странная, мучительная болезнь. Под кожей у нее появлялись болезненные опухоли; когда их удаляли, они появлялись снова. Известное как болезнь Деркума, это состояние до сих пор считается неизлечимым. Одно из объяснений загадочной болезни Деркума заключается в ее психосоматической природе. Действительно, Луиза пила все больше, что медики считали побочным эффектом болезни Деркума; но алкоголизм – частая проблема американцев, искавших и нашедших приключения в Париже. Ей пытались помочь в лучших клиниках Америки и Европы, но состояние только ухудшалось. Луиза и Билл часто ссорились, муча друг друга взаимной ревностью. Все же они прожили вместе около шести лет.

Зиму они проводили в арендованных квартирах в Париже, лето на своей ферме в Ашвиле. На ферме содержали лошадей; Билл был хорошим наездником и любил упражнения с прыжками. Осенью 1926-го он упал с лошади и решил, что за этим стоит его бессознательное – то самое, о чем он читал у Фрейда. «Я понял, – писал он другу детства, – что я хотел упасть с лошади. Мне повезло, что я читал про психоанализ и я знаю все эти теории. И я знаю, что на свете есть только один человек, который может мне помочь: Фрейд» [63]. Ближе к зиме он доехал до Вены и встретился с Фрейдом. К своему удовольствию, Буллит узнал, что знаменитый венский профессор помнил его имя со времен Версальского договора. После нескольких консультаций Билл решил, что психоаналитический метод Фрейда поможет ему наладить отношения с Луизой. В письме от 19 февраля 1928 года Билл составлял для Луизы подробный и, увы, невыполнимый план лечения: «У тебя невроз – болезнь, которую можно диагностировать так же ясно, как аппендицит. И еще у тебя болезнь Деркума. С ней ты покончишь в Бадене, а от невроза тебя избавит Фрейд. У меня нет ни малейшего сомнения, что к осени ты будешь в полном порядке… Когда ты избавишься от своего невроза, ты захочешь, чтоб я был рядом, я уверен в этом. Если бы ты глубоко внутри не любила меня, ты бы не была сейчас так безумно сердита». Буллит еще пытался сохранить брак, но более всего его тревога чувствуется как раз в этой преувеличенной уверенности.

Седьмого декабря 1928 года Билл послал Луизе обширное письмо, фрагменты из которого стоит привести: «Тебе, кажется, по какой-то причине нужно, чтобы между нами возникали споры и объяснения. Это нехорошо, особенно по почте. Что до меня, я бы предпочел, чтоб на меня наехало такси, чем получить твою телеграмму». В этой телеграмме Луиза обвиняла Билла в том, что он слишком часто ужинал с некоей Рами; Билл осыпал Луизу ответными обвинениями. Потом он продолжал: «единственным спасением для меня было бы равнодушие. Для меня нет ничего труднее, чем быть равнодушным к тебе; но ты делаешь это совершенно необходимым. Ничто не помогло бы мне больше, чем равнодушие; но ты делаешь такой выход невозможным. К сожалению, я так сильно завишу от тебя в эмоциональном плане, что ты способна разрушить меня. И ты это делаешь. Ты, наверно, следуешь модели тех ссор, которые разыгрывались между твоими отцом и матерью, когда ты была ребенком. В следующий раз постарайся, пожалуйста, вспомнить, что я тебе не отец и не мать. Я не могу вынести, когда я чувствую себя очень близким к тебе, а потом ты бьешь меня по голове. Ты всегда бьешь меня по голове, поэтому для меня единственный выход в том, чтобы не чувствовать себя близким к тебе. Наверно, это и тебе лучше подходит». Под конец обиженного, но довольно холодного письма Билл предупреждал: «В конце концов, я найду выход в самосохранении» [64].

Можно себе представить, как ревность жены и ее алкоголизм портили ему, любившему красивую жизнь и хорошие манеры, привычный для него быт. Однако в 1928 году и начале 1929-го он все еще надеялся исцелить Луизу. Оставляя за ней свободу выбора, он уговаривал ее обратиться к Фрейду: «Я знаю так же, как и ты, что тебе надо выздороветь усилием твоей собственной воли. Будет очень верно, если ты сама обратишься к Фрейду. Никто не поможет тебе, кроме тебя самой. Но может быть, тебе не надо ходить к нему? Я не знаю. Только ты и Фрейд можете это решить». Из этого письма ясно, что его собственный анализ у Фрейда к этому времени завершен, и Буллит удовлетворен им: «Я не буду иметь ничего общего с твоим анализом, как ты не имела ничего общего с моим… Летом он берет только двух пациентов, и тебе необыкновенно повезет, если он согласится взять еще и тебя… Я не могу тебе помочь найти твой младенческий опыт, и ты не можешь сделать это. Фрейд сможет тебе помочь, но все равно это будет твой собственный поиск, и твоя воля все сделает сама. Но я буду очень рад, если ты поговоришь с ним».

Она не ехала к Фрейду, а Буллит продолжал ее уговаривать, ставя в пример самого себя. Шестого апреля 1929 года Билл писал Луизе: «Наверно, всего за несколько дней с Фрейдом ты сможешь дойти до чего-то необычайно полезного. В конце концов, мне понадобились всего два дня, чтобы понять, что Эрнеста представляла для меня Джека [Рида], после чего я потерял все свое невротическое чувство к ней. Ты, возможно, так же быстро поймешь природу своего желания пить». Это признание дает нам возможность увидеть природу влечений молодого Буллита, которые вели его от одного неудачного брака к другому. Он пишет здесь жене и вдове друга о том, что они, вероятно, не раз обсуждали с ней до и после его короткого анализа: о своей идентификации с Джеком Ридом.

Не надо быть психоаналитиком, чтобы увидеть акты отождествления и замещения в женитьбе Буллита на вдове Рида; примерно так этот странный брак рассматривался и в консервативной Филадельфии, и в левом Нью-Йорке, и в разгульном американском Париже. Но, судя по письму Буллита, Фрейд сделал отсюда шаг вглубь: он увидел определяющее влияние Рида не только во втором, но и в первом браке Буллита. По Фрейду, Эрнеста тоже, как и Луиза, «представляла» для него Джека. Мы не знаем фактов, на которых основывался Фрейд в этой интерпретации; наверняка, Фрейд увидел в этом чувстве к старшему другу, радикальному единомышленнику и покойному сопернику аспекты и идеологические, и эротические. Мы знаем только, что Буллит согласился с этой идеей Фрейда; как мы видели, он даже утверждал, что фрейдовская интерпретация помогла ему освободиться от «невротического чувства» в отношении Эрнесты. Похоже, что влечение к холодной, аристократической красавице из родного города не прошло и после новой женитьбы на экзотической социалистке-феминистке; в самом деле, Фрейд обсуждал с Буллитом его «невротическое чувство» к Эрнесте в 1926-м, четыре года спустя после их развода. Об этом чувстве можно догадываться по портрету Эрнесты в «Это не сделано», где главный герой, тоже журналист и дипломат, хочет, но не может освободиться от безответной и навязчивой страсти к прекрасной, но холодной супруге. Действительно, эта интерпретация Фрейда свидетельствует о значимости отношений с Ридом для внутреннего мира Буллита. Рид был его кумиром, и Фрейд интерпретировал их отношения как гомоэротическое желание, первичное по отношению к обоим неудачным бракам Буллита.