Глядя на море - Франсуаза Бурден

было давать этому делу ход как размолвке из-за наследства! В качестве доказательства он даже принес с собой документы о собственности на дом в Сент-Адрессе. Но когда он уже, кажется, полностью убедил копов в своей невиновности, ему хватило глупости прибавить, что он ни под каким соусом не желает видеть этих людей возле своего дома, чтобы впредь ему не пришлось применять силу. Пустая, бесполезная угроза, без которой можно было обойтись. Покидая участок, он все думал, почему его так раздражали эти чертовы Дельво? Возможно, из-за откровенного презрения, с которым они относились к Сезару? Или из-за их желания хоть чем-нибудь поживиться, которого они даже не скрывали? У него не было ни малейшего чувства вины по отношению к этим людям, для него они оставались алчными чужаками. Кстати, он даже не упомянул о мусорном инциденте, потому что у него не было доказательств, но теперь его единственными врагами, которые были ему известны, становились эти проклятые Дельво.

Заметив, что Тесс пристально смотрит на него, несомненно, удивленная тем, что он словно пребывал где-то в другом месте, Матье заставил себя улыбнуться.

— Меня вызывали в полицию по поводу одной дурацкой драки.

— Тебя? Когда и почему?

— Это неинтересно. Все уже улажено, во всяком случае, я надеюсь. Послушай, Тесс…

Он взял ее руку и с нежностью сжал. Самое большее, что он мог сейчас сделать, — это оставаться с ней честным.

— Мои чувства не изменились, я по-прежнему в тебя влюблен. Но ты же видишь, у меня еще полно проблем, которые я должен преодолеть. Мне бы очень хотелось побыстрей вылезти из этой черной дыры, в которой я оказался, ходить с высоко поднятой головой. Но для этого мне необходимо разобраться, почему я туда угодил. Следовательно, я не вправе требовать от тебя вечного терпения и ожидания, это было бы не просто несправедливо, но и слишком эгоистично. Чувствуй себя абсолютно свободной, делай что пожелаешь, если захочешь — поставь на мне крест, если тебя окончательно довела эта ситуация. Ты слишком красива, чтобы так долго оставаться в стороне, в режиме ожидания.

Нервным движением Тесс убрала свою руку.

— Это что, такой способ со мной расстаться, Матье? Ты что, не можешь назвать вещи своими именами? Ты собираешься меня бросить, да?

— Да нет же! Я лишь объясняю, что считаю несправедливым продолжать делать вид, будто ничего не произошло. Как будто все снова станет прежним завтра или послезавтра. Да, я возвращаю тебе свободу. И вовсе не с легким сердцем, поверь! Ты предпочитаешь ждать, когда наконец они наступят, эти перемены?

— Когда ты выздоровеешь.

— Да я не болен, черт возьми!

— Ах вот как? Впрочем, я знала тебя совсем другим. И если ты полагаешь, что я обязана тебя бросить только потому, что ты не совсем в порядке, то, скажу я тебе, у тебя довольно убогое представление о любви.

— Тесс…

— До сих пор, по-моему, я не выла волчицей, не донимала тебя советами и предостережениями, я просто оставила тебя переживать свою депрессию в твоем углу, ничего не требуя — как сочтешь нужным. Анжелика подсылала к тебе брата, бывшую жену, она с радостью послала бы священника или очередного психиатра, чтобы помочь тебе выйти из маразма, в котором ты пребываешь. Я же, напротив, оставила тебя в покое. Да, я терпеливо ждала, забившись в своей конуре, когда наконец ты…

— Вот именно этого я больше всего и не хочу, чтобы ты для меня все это делала! Томилась в ожидании. Словно ты ждешь моего выхода из тюрьмы. Господи, Тесс, ты очень красивая, независимая и полная радости женщина, ты совершенно не заслуживаешь, чтобы такой болван, как я, связывал тебя по рукам и ногам. Ты стала для меня дополнительным источником чувства вины, а у меня их и так немало!

— То есть ты решил от меня отделаться под предлогом, что желаешь мне добра? Становишься в позу альтруиста? Так знай, твое поведение не только нелепо, но и недостойно!

Бросив салфетку на стол, она так стремительно встала, что кресло с грохотом опрокинулось. Официант бросился к ним, чтобы его поднять, но Тесс уже выходила из зала. Она несколько раз стукнулась в стеклянную дверь, прежде чем та распахнулась, но все-таки ей удалось выйти. Матье был поражен, и все же речи не могло быть о том, чтобы пойти за ней. В таком разъяренном состоянии она не стала бы его слушать. К тому же и ему больше нечего было добавить, он всё сказал.

А ведь так ли уж нечего? Какого черта он нацепил на себя личину благообразия? Зачем он всеми силами пытается вернуть свободу тому, кто его об этом не просит? Зачем было приглашать ее на обед и осыпать комплиментами, если он при этом отказывался с ней спать? Господи! Во что же он превратился? Можно подумать, что злобное, чуждое ему существо поселилось в его теле. Он подозвал официанта, попросил счет и расплатился, не садясь, тут же, чтобы побыстрее уйти.

Забыв, что он приехал на машине, Матье пешком дошел до дома, где снимал квартиру. Поскорей бы разделаться с переездом, разобраться с мебелью, которую он перевезет в дом Сент-Адресса, а остальную продать.

Оказавшись у себя, он с ужасом созерцал обстановку, в которой жил все эти годы. Целиком поглощенный книжным магазином, он уделял слишком мало внимания повседневной жизни, и теперь обстановка показалась ему холодной и отчужденной. Диван с льняной обивкой кремового цвета, журнальный столик из дымчатого стекла, ковры с геометрическими узорами, архитектурные светильники — когда он успел приобрести все эти новомодные, бездушные вещи, не имевшие с ним ничего общего? Он решил не оставлять их себе, а сразу выставить на продажу, дав объявления на «Ибэе» или в «Уютном уголке»[8]. Зато в спальне с удовольствием обнаружил свою коллекцию бронзовых статуэток животных. Уж им-то точно найдется место в доме Сезара, например, их можно будет разместить на столешнице камина. Он собирал их, одну за другой, в течение двадцати лет, и все они были подписаны авторами — Бари, Мэном, Лекутюрье, Томасом Картье[9]. С неожиданным удовольствием он рассматривал их, каждую по несколько минут, вспоминая, что они были единственными объектами его интереса, помимо книг. Но как же давно он не просматривал