Глядя на море - Франсуаза Бурден

— Ты бы еще предложила встать в очередь за бесплатным супом! — усмехнулся он. — Нет, решение обязательно найдется, и найду его — я. Напугать Каррера можно не только кучами мусора, да так напугать, что он будет вынужден возместить нам все убытки!

— А если не уступит?

— Тогда мне нечего будет терять, и я ему отомщу.

Последнее слово он выплюнул с такой яростью, что Люси испугалась. Она знала упрямство брата, знала, что он вполне способен на насилие. Что касается ее, Люси, она предпочла бы воздержаться от этого, смириться с неизбежным, и, если уж действительно все было настолько для них безнадежно, почему бы не попытаться поискать работу? Но она догадывалась, что брат ни за что на свете не выпустит дельце из своих лап. Матье стал для него непримиримым врагом, на которого теперь он возлагал ответственность за все свои несчастья. Ибо Альберу было достаточно лишь самого себя, чтобы оказаться в безвыходной ситуации, никто другой ему для этого и не был нужен. Это он доказал, еще живя в Южной Африке, где затевал бесконечные сомнительные операции, из которых никогда ничего путного не выходило. Имел он хоть малейший шанс получить что-нибудь от Матье? При помощи силы, которую он готов был употребить, скорее всего, нет. Люси собиралась действовать по-другому. Она бы попробовала воззвать к совести Матье, его моральному долгу по отношению к родственникам Сезара и просто к здравому смыслу. Если бы Матье был поумнее, он, наверное, предпочел бы… Впрочем, на каком основании? Ведь намерения Сезара были вполне прозрачны: если он с такой легкостью избавлялся от недвижимости, значит, не собирался ничего оставлять своим далеким кузенам. Разве не имел он на это такое же священное, данное каждому право, как есть, пить или играть в покер?

— Давай вернемся, — прошептала она, беря брата под руку.

Глава 4

— Очень жаль, очень жаль, — повторил Бенуа. — Я вряд ли способен обеспечить вам эффективное лечение, но зато я подготовил для вас целый список моих очень серьезных коллег, которые, возможно, добьются большего. Разумеется, я введу в курс дела того, на ком вы остановите выбор. Таким образом, те занятия, что мы с вами уже провели, не пропадут даром.

Смущенный Матье несколько секунд пристально смотрел в глаза своего психиатра.

— Хотел бы я узнать причину вашего отступления, — проговорил он усталым тоном.

Он только-только начал чувствовать доверие к Бенуа, и перспектива смены собеседника его встревожила.

— Ну, это так, очень… личное.

— Я вам несимпатичен? Или… неизлечим? — с насмешкой поинтересовался Матье.

— Ни то ни другое. Но я думаю… Послушайте, ведь это Тесс обратилась ко мне, и поскольку она очень за вас беспокоится, то постоянно спрашивает меня о вас. Ничего особенного, обычное любопытство: она хочет знать, есть ли прогресс, стало ли вам лучше, всякое такое… А ведь я не всегда могу ей ответить, и все это создает довольно неловкую ситуацию. Будет лучше, если вашим лечением займется абсолютно посторонний человек, который не знаком с вашим окружением. И вы будете чувствовать себя более раскованным, да и мне станет куда проще. Тесс — моя очень дорогая подруга.

Услышав последнюю фразу, Матье вздрогнул. Он уже и раньше задавался вопросом, а не было ли чего между ними двоими, пусть и в далеком прошлом. Но он быстро выбросил из головы эту гипотезу, хотя и видел, что Бенуа относится к Тесс очень трепетно.

— Ваша очень дорогая подруга, — пробормотал Матье. — Это что, эвфемизм такой?

Бенуа не ответил, возможно, чтобы избежать бессмысленной размолвки с пациентом, которым он больше не собирался заниматься. Он проводил Матье до двери, повторив свои извинения.

— Возьмите список этих имен. Психиатру, которого вы выберете, будет достаточно мне позвонить.

— Я не уверен, что захочу продолжать.

— И совершите ошибку. Вы далеко не в порядке.

— Но выздоровления может не произойти никогда. С вами, честно говоря, я не почувствовал большого прогресса. Но если мне придется беседовать с психиатром в течение трех лет, чтобы почувствовать себя немного лучше, боже, да это же настоящая каторга!

Бенуа изобразил веселую улыбку, потом задумался на мгновение.

— Послушайте моего совета, Матье. В принципе я не должен был бы этого делать, но раз уж у нас с вами ничего не получилось, то это не имеет никакого значения. Все, что мне удалось понять в вашем случае, — это то, что вы нуждались в любви, и не за какие-то особенные достижения, а просто за то, что вы есть. Ваше «бессознательное» искало любви, которая ни в чем не могла бы зависеть от ваших успехов, но в жизни вы всегда делали ставку на противоположное, поскольку страдаете неуверенностью в себе. Добиться чего-либо — это не главное. В конце концов вы к этому придете. То, что вы переживаете в данный момент, — это очень тяжелый, решающий этап, но столь же и благотворный. Я желаю вам удачи в этом поиске и уверен, что вы справитесь.

Матье счел излишним отвечать на эту пафосную речь. Поверил ли он психиатру? Доводы Бенуа были небезынтересны, но то, что они подразумевали, обескураживало. И потом, Матье отнюдь не считал, что он недостаточно уверен в себе. А между тем в один прекрасный день взял да и сломался, без каких-либо предвещавших это обстоятельств, и теперь он должен был непременно понять, почему это случилось.

Как-то раз, сев в машину, он надолго задумался, прежде чем тронуться с места. По телефону Тесс всегда была с ним очень нежна, но уже куда менее радостна, словно он навсегда лишил ее веселости. Вероятно, она охладела к нему из-за долгого его отсутствия и безразличия, и они словно бы начали постепенно отдаляться друг от друга. Неужели он из-за своей слабости допустит, что у такой прекрасной любовной истории будет печальный конец? Он все просил ее набраться терпения и подождать, но легко ли терпеть и ждать в тридцать семь лет! В то же время он никогда ей ничего не обещал. До своей депрессии он уже был готов сказать ей нечто более значительное, чем просто «Я тебя люблю» в преддверии ночи. Нет, он пока не допускал мысли о браке, он только