Спасти нельзя развестись - Екатерина Серебрякова

смотрела на все еще открытый снимок, где мы с Кириллом выглядели совершенно счастливыми и окрыленными, и почему-то улыбалась…

В одиночку я умяла трубочки с кремом, рассчитанные на нас с Борисом.

– Никогда не любила заварной крем, – сказала себе под нос, заказывая из пекарни еще несколько позиций сладкой выпечки.

Из-за ухода мужа я почему-то совсем не переживала. Стало даже легче, когда я осталась один на один с собой в нашем семейном доме. И, когда раздался звонок, я в какой-то степени даже расстроилась…

– Галина Яковлевна?

За воротами стояла именно свекровь, а не муж, как я сначала предположила.

Женщина, конечно, стала частой гостьей в нашем доме, но сегодня ее появление почему-то встревожило меня.

Она был без чемоданов и вещей на первое время, с порога не начала гневную триаду, адресованную ее неверному мужу.

Свекровь выглядела так, как будто из нее вытянули все силы, и сейчас она не была способна даже сетовать на своего супруга.

– Галина Яковлевна, что случилось? Вы сама не своя.

– Мы разводимся, Оль. Это точно и окончательно. Я сегодня сняла себе квартиру и перевезла вещи.

– Боже мой! – схватившись за голову, я развернулась на сто восемьдесят градусов и шумно выдохнула.

Все шло к этому. Непрекращающиеся ссоры не могли кончиться ничем иным кроме как разводом.

И сейчас я чувствовала, что это не пустые слова со стороны Галины Яковлевны, а реальное и обоснованное желание закончить брак длиной в сорок лет.

– Не реагируй так остро. Ты же понимаешь, что иначе быть не могло. На вас с Борей это никак не повлияет.

– Я с ума сойду за время вашего развода!

– Ничего не сойдешь, – Галина Яковлевна уже по-хозяйски шла в направлении столовой, судя по всему, пытаясь обнаружить сына. – Ты стала как-то остро реагировать на всё происходящее. И где Борис? И что это за фото?

Свекровь застыла посреди пустой столовой, тыча пальцем с красным маникюром в экран ноутбука, где все еще была открыта наша с Кириллом фотография, сделанная пронырливым журналистом.

– Галина Яковлевна, лучше сядьте…

Как на духу я выложила женщине всю правду о своей беременности, о вранье Кириллу и Борису, о наших непростых отношениях с мужем.

Эмоции на лице свекрови менялись со скоростью света. Стоило услышать, что скоро станет бабушкой, она улыбалась и едва ли не плакала от счастья. Но когда я говорила о фактах, связанных с моей беременностью, она впадала в крайнюю степень отчаяния.

– Вот так как-то… – заключила я на не самой положительной ноте.

– Оленька, ты и маленькое чудо внутри тебя – самое важное, что сейчас может быть на всем свете, – свекровь подошла ко мне и любовно обняла, поглаживая рукой плоский живот. – Я так рада, что стану бабушкой!

– Галина Яковлевна, Вы точно меня хорошо слышали? Ребенок не от Вашего сына.

– Ребеночек твой, а ты моя дочка. Так что, когда я официально стану бабушкой?

За реакцию свекрови я была ей бесконечно благодарна. Не став читать мне нотаций и правил морали, она просто поддержала и порадовалась.

– Ровно через восемь месяцев. Я совершила много ошибок, да?

– Все мы совершаем ошибки, – философски изрекла Галина Яковлевна, присаживаясь за стол в столовой.

Я пошла на кухню, чтобы сделать нам чай. Но, наверное, я просто хотела на мгновение уединиться и искренне улыбнуться, почувствовав внутри тепло, которым со мной делятся самые близкие люди.

– Ты не должна так обходиться ни с Кириллом, ни с Борисом. Но я понимаю, почему ты солгала.

– Я не смогла сказать правду. Казалось, что чтобы сохранить семью и репутацию, мне нужно соврать. Вот только что теперь делать с этой ложью? Я ошибалась, когда думала, что смогу навечно запечатать правду в своем сознании.

– Для начала не переживать по этому поводу. Кто сказал, что солгала именно ты? Может, это врачи ошиблись? Мне до шестого месяца говорили, что родится девочка! А уж ошибиться на УЗИ со сроком в несколько недель…

– Но сказать правду все равно придется, – напомнила я. – Это будет непросто. И чем дальше, тем сложнее.

– Кто сказал?

Мне нравилось, как рассуждала Галина Яковлевна.

Ее отношение к происходящему было отчасти ироничным и даже саркастичным. Как будто она не видела большой проблемы в том, что я ношу ребенка не от мужа и вру об отцовстве и мужу, и настоящему родителю ребенка.

– Наладь отношения с мужем. Если вернете гармонию и былое понимание, спокойно обо всем расскажешь. Если нет… Поделюсь контактами знакомого юриста по разводам.

– Галина Яковлевна!

Свекровь успокоила меня. Я все меньше винила себя в происходящем, однако полностью ответственности не снимала.

Каша была заварена мной из-за моего вранья, мне ее и расхлебывать. Но, может быть, не так уж все и страшно? Может быть, Люда и Галина Яковлевна правы, и мне удастся выйти из этой ситуации с минимальными последствиями?

– А Борис почему не дома?

– Поругались из-за фотографий журналистов, – я кивнула на экран ноутбука, где по-прежнему светилось пресловутое фото. – Он усомнился в том, что я закончила отношения с Кириллом.

– Ну и муженек у тебя, конечно… Необоснованно усомнился?

– Галина Яковлевна, и Вы туда же? – на мгновение я даже обиделась и разозлилась на свекровь, но эти эмоции быстро прошли. Я понимала, что в какой-то степени она имеет право задавать такие вопросы, зная всю правду в текущей ситуации. – Необоснованно само собой. Мы встретились в одном ресторане случайно. Это была единственная наша встреча после расставания, не считая деловых переговоров.

– Я верю, Оль, верю. Для тебя всегда понятия семьи и верности были во главе всего. А Борис просто не в себе, ей богу. После собственной измены сомневаться в верности супруги! Это все кризис среднего возраста.

– Может быть, он просто чувствует, что я вру ему насчет ребенка? – я любовно погладила свой живот и глазами полными надежды посмотрела на свекровь.

– Оля, он же мужчина! Мужчины не чувствуют ничего кроме похмелья и голода. Не пытайся его оправдать, он не прав, скоро сам это поймет.

Мне хотелось верить, что Борис действительно осознает беспочвенность своих обвинений и принесет извинения.

Но еще больше мне хотелось верить в то, что обвинения мужа и впрямь не имеют за собой никаких оснований.

Ведь, если подумать, сидеть в ресторане с бывшим любовником и ощущать внутри полную гармонию – в какой-то степени измена…

Галина Яковлевна собиралась уехать к себе на съемную квартиру, но я упросила ее остаться на ночь. Почему-то спать в пустом доме было для меня сейчас невыносимо. Страх одиночества, взявшийся из ниоткуда, сковывал меня