Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот поднялась смута в Кимире, и мирную Харву словно сорвало с якоря. Сам переворот прошёл, можно сказать, бескровно, но вслед за этим началась неизбежная война пусть с ослабевшим, но всё же грозным противником. И то ли высшая знать в самом деле поддерживала Орейутов, то ли Улькар просто-напросто решил под шумок избавиться от равных, но мало кто истинно благородных кровей уцелел в общей сваре.
А вот последствия были весьма неожиданны. Мелкая чиновная сволочь и всякие полукровки, сплотившиеся теперь вокруг Улькара, словно задались целью доказать, что и они могут учинить грызню нисколько не хуже тех, что ведут родословные от Восьми Погонщиков. Кланы Ринад и Айют схватились не на жизнь, а на смерть…
* * *
Разрушив Храм Четырёх Верблюдов, Улькар тем самым как бы отменил и право убежища, но доверие к первосвященникам осталось. Дом одного из них, служителя верблюда по имени Авр, как нельзя лучше подходил для тайной встречи двух сановников, ибо хозяин дома, пусть даже и лишённый сана, по‑прежнему был нем и неподкупен.
В комнате, лишённой окон, горели семь светильников, кладя желтоватый глянец на неподвижные морщины и голый, как злая луна, череп молчаливого хозяина.
— К чему лукавить? — устало говорил Тамзаа. — Будь моя воля, я бы, конечно, поставил во главе каравана своего человека. Однако государь, очевидно, не доверяя мне до конца, пожелал, чтобы караван вёл кто‑нибудь из родственников Айют. Понятно, что я остановил выбор на досточтимом Хаилзе…
Сановники сидели друг напротив друга за небольшим столом. Телохранители были оставлены у ворот, секретари — в прихожей.
Седобровый, красивый по‑стариковски Альраз с сомнением поджал сухие губы.
— Странный выбор, — сварливо заметил он. — При всём моем уважении к родному дяде (будем надеяться, что он ещё жив!) я бы не доверил ему командовать даже увеселительной прогулкой. Среди родственников Айют есть много куда более талантливых флотоводцев…
Досточтимый Тамзаа покряхтел и беспомощно развёл над резным краем стола мягкие белые ладони.
— Да, это так, но… Согласись, досточтимый, никто из них ещё не удостоился чина караванного. Мне просто не хотелось новых склок…
— У меня на этот счёт другое мнение, — бесстрастно сообщил Альраз. — Но сейчас об этом не стоит… Луна свидетель, до вчерашнего вечера я и понятия не имел ни о походе к морю, ни об этом… Как его? Шарлахе?.. Улькар при мне даже словом не обмолвился…
Последнюю фразу Альраз произнёс с затаённым страхом. Сухие нервные пальцы огладили зачем‑то позолоту резьбы.
— Вполне естественно, — с пониманием глядя на собеседника, утешил Тамзаа. — Всё-таки внутренними делами страны управляю я, а не ты…
Тот взглянул на него исподлобья. Старый придворный, Альраз давно уже не верил успокаивающим объяснениям.
— Ну хорошо, — сказал он, недовольно помолчав. — Давай к делу. Нам отпущено две луны… А собственно, на что?
— На то, чтобы доставить Улькару бочку морской воды, — буркнул Тамзаа.
— Ну так доставь. За чем дело стало? Давай раздобудем другого проводника и снарядим ещё один караван. Какой она должна быть, эта вода? Что говорят мудрецы?
Тамзаа уныло наморщил лоб:
— По‑разному говорят. Одни толкуют о неизъяснимой сладости, другие — о столь же неизъяснимой горечи… Сходятся лишь в одном: вода должна быть очень прозрачна.
— Лучше подсахарить…
Тамзаа гневно выпрямился:
— Будь всё так просто, досточтимый, я бы не стал просить тебя о встрече! Улькар уже ничему не верит. Честно говоря, я пока не вижу выхода…
— Ну, выход‑то всегда есть… — пробормотал Альраз. Секунду они смотрели в глаза друг другу. Потом одновременно нахмурились и отвели взгляд. Да, выход есть… Но лучше с ним не торопиться. Будь Улькар хоть трижды безумен, Харва до сих пор трепещет перед ним. А не стань его, тут же начнётся смута…
Бесшумно приблизился бритоголовый хозяин. Переставил с подноса на стол две чашки и собственноручно налил в них воды из серебряного кувшина. Вино в доме первосвященника (как когда‑то и в храме) было под запретом. По‑прежнему храня молчание, попятился, сел на своё место и вновь окаменел, не спуская глаз с собеседников. Те поблагодарили его низким кивком и вернулись к беседе.
— Тогда попробуем убедить Улькара, что выход к морю просто невозможен, — предложил Альраз. — Лучше всего, если в этом признается сам проводник… Должен сказать, что ты поступил весьма опрометчиво, не убрав его по дороге в Харву… Или ещё не поздно?
— Право, не знаю… — с несчастным видом отозвался Тамзаа. — Улькар сразу заподозрит, что это наших рук дело.
— Ну, ему об этом можно и не докладывать.
Досточтимый Тамзаа желчно усмехнулся:
— Тогда какой смысл убирать? Или ты опасаешься, что он и впрямь знает дорогу к морю? У меня вот, честно говоря, такого впечатления не сложилось. Спроси у него Улькар о дороге в небо, он бы всё равно с перепугу ответил «да». Кроме того, ознакомься вот с этим…
Тамзаа развернул свиток, огладил его с двух сторон (на тот случай, если вдруг Альраз заподозрит, что пергамент отравлен) и протянул через стол.
— Писано мною под диктовку государя. Скреплено собственноручной подписью…
Нахмурясь, Альраз принял свиток и надолго оцепенел над ним.
— Что ж, это серьёзно… — сказал он наконец и со вздохом возвратил пергамент. — Тогда есть смысл доложить Улькару, что проводник найден и, стало быть, поход продолжается… А завтра я приглашу к себе кимирского посла и постараюсь убедить его в любом случае сохранить жизнь этому твоему Шарлаху… — Альраз запнулся. — В чём дело, досточтимый?
Досточтимый Тамзаа собирался спрятать свиток, но замер, так и не завершив движения, с видом оторопелым и даже несколько глуповатым.
— При чём здесь кимирский посол?
Теперь уже растерялся досточтимый Альраз.
— Насколько я понимаю, — сказал он, — Шарлах, взбунтовав караван, перешёл границу и вовсю грабит тени, принадлежащие Кимиру. Посол передал мне сегодня вторую жалобу подряд… Нет‑нет, досточтимый, именно Шарлах! Корабль, перешедший границу первым, назывался «Самум».
— Этого не может быть!
— Почему?
— Вчера утром Шарлах разбил торговую каторгу в такырах Талланы. А сегодня донесли, что он на «Самуме» объявился в Туркле и набирает там команду. Не может же он находиться в трёх местах сразу!
Альраз озадаченно моргнул.
— В двух — тоже, — заметил он наконец. — А из твоих слов именно это и следует… Впрочем… — сановник задумался. — А тебе не приходило в голову, что мы, возможно, имеем дело с тремя разными Шарлахами?
— То есть?
Альраз неопределённо пожевал губами.
— В конце концов, Шарлах — это даже не имя, — сказал он. — Это кличка любого
