Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - Фируз Казем-Заде

Одновременно у Персии возник спор с Англией (не решенный по сей день) об острове Бахрейн, где члены правящего семейства местного халифа занимались братоубийством и пиратством, дополняя так доход от добычи жемчуга. В течение одного из периодов анархии англичане привели к власти сына недавно убитого шейха Мохаммеда. Пелли, британский резидент в Персидском заливе, провел эту операцию и позже не допускал восстановления номинальной власти Персии над островом.

Понимая, что занимающихся пиратством шейхов залива невозможно контролировать без власти на море, используя заявление Кларендона от 29 апреля 1869 г., что Британия возвратит Бахрейн Персии, если она сможет осуществлять военно-морской контроль, персидское правительство обратилось к Франции за советом и помощью в приобретении военного корабля.

В депеше вице-королю Индии Элисон сообщил, что шах с помощью нескольких судов в заливе хочет утвердить свою власть и защитить свои интересы против замыслов, исходящих из Муската, и против Бахрейна.

Элисон понимал, что Англия не должна создавать препятствия законным попыткам Персии защитить свои берега и острова.

Правительство Индии высказывало другие соображения. Оно считало, что «ни необходимо, ни целесообразно, чтобы шах содержал в Персидском заливе вооруженные суда». Британского флота достаточно для поддержания мира в заливе. Персия нуждалась в судах с единственной целью утверждения «неблагоразумных требований» монарха над Бахрейном. При таких обстоятельствах правительство Индии считало своим долгом «выразить протест против организации такой вооруженной силы, поскольку может подвергнуться опасности государство, независимость которого мы обязаны поддерживать».

Лондон последовал совету Индии. Было оказано давление на шаха, и он был вынужден отказаться от плана создания флота.

Инциденты такого рода не вызывали у персидского правительства любовь к англичанам. Только больший страх перед Россией, оккупировавшей Кизыл-су (Красноводск), территорию, рассматриваемую шахом как его собственную, удержал его от присоединения к России против Англии. Шах, конечно, не открыл бы для британских пароходов единственную судоходную реку своей империи, или стал бы сопротивляться, пока мог.

Проблема Каруна вновь возникла в конце 1875 г. К тому времени Россия завоевала Хиву, соединила порт Черного моря Поти с Тифлисом железной дорогой, которая должна была скоро достигнуть Каспия в Баку, и установила регулярное пароходное сообщение между устьем Волги и персидскими портами. Русские товары появились на базарах в Исфахане и даже южнее.

Фирмы «Грей, Пол и компания» и «Грей, Доуз компания» вновь потребовали принять меры для открытия Каруна, а правительство Индии объявило о своей готовности субсидировать навигацию на реке.

Персидское правительство попало в беду. Оно вызвало враждебность России, предоставив монопольную концессию на большинство ресурсов страны Рейтеру. Затем встревожило англичан, отменив концессию и передав ее часть русскому подданному генералу Фалькенгагену. Концессия Фалькенгагена провалилась, но она и монополия Рейтера оставили в наследство гнев и подозрения.

Персия не хотела противодействовать англичанам, когда ее территории на северо-востоке угрожала Россия. Поэтому шах назначил совет из двадцати одного министра, принцев и высших чиновников для изучения проблемы Каруна. После месячного обдумывания совет одобрил идею свободной навигации.

Англичане, предполагавшие, что вопрос был решен только для них, были очень разочарованы, когда мирза Саид-хан, министр иностранных дел, объяснил Маккензи из «Грей, Доуз компания», что Персия потребует навигационных и портовых сборов, принятых в Европе. На возражения Маккензи, что такие взносы собирались только для эксплуатации портовых сооружений, доков и маяков, ни одного из которых не было на Каруне, мирза Саид-хан ответил, что его правительство будет строить маяк. Комментируя столь неожиданный ход дела, английский чиновник написал: «Любой, кто знаком с персидским характером, может быть уверен, что это условие является просто отговоркой и предлогом для неопределенной отсрочки всего вопроса. Вероятно, если не предельно ясно, что идея была предложена русской миссией, которая, конечно, осознает эффект поддержки южной торговли, вскоре подействующей на русскую торговлю и политическое влияние в Персидской империи».

Правительство Индии было убеждено, что Россия стояла за отказом Персии позволить свободную навигацию. Оно привлекло внимание кабинета в Лондоне к статье, напечатанной в «Санкт-Петербургских ведомостях» 18/30 марта 1876 г., которая подробно, «с едва скрываемым удовлетворением» утверждала, что проект был отклонен правительством шаха.

Английский посланник в Тегеране В. Тейлор Томсон понимал, что в данной ситуации трудно разобраться. Действуя в интересах «Грей, Доуз компании», Маккензи назначил перса Мохбера од-Дойлы, главу телеграфного ведомства, своим агентом. Это привело к интригам среди персов, и возникли проблемы. Хотя Томсон никогда не давал повода, подозревали, что Мохбер од-Дойлы получил взятку, чтобы использовать свое влияние и подкупать других, для создания благоприятной позиции по вопросу о Каруне. Томсон был «настроен ждать благоприятного момента, прежде чем оказывать давление по этому вопросу на персидское Правительство», но не мог предвидеть, когда благоприятный момент наступит.

Энергичный и нетерпеливый вице-король Индии лорд Литтон был возмущен медлительной тактикой Томсона. В очень серьезном по тону письме правительство Индии сообщило Томсону, что расценивает открытие Каруна как важное событие для интересов Индии. В нем говорилось, что Литтон выражает сожаление по поводу действий Томсона, который не стремится достигнуть быстрого взаимопонимания с персидским правительством.

Литтон также пожаловался Солсбери в Лондон, поскольку можно ждать и ничего не дождаться. Следовало дать задание Томсону создать такую возможность.

Солсбери передал послание Литтона лорду Дерби в министерство иностранных дел, и Томсону объяснили, что он мало сделал для открытия Каруна. Защищаясь, он возражал, что персидское правительство не всегда поступает, как его просят, особенно если Россия против. Он ответил: «Следует ожидать, что во всех вопросах, нужных для нашего политического и коммерческого интересов в этой стране и противоположного ее собственным, влияние Русской миссии здесь будет неблагоприятно сказываться». Однако у англичан были и победы. Томсон отметил концессию Фалькенгагена, которая «встретила наше успешное противодействие».

Повинуясь Лондону, Томсон вручил бывшему в то время персидским министром иностранных дел мирзе Хосейн-хану Мошир од-Дойлы ноту, в которой повторил аргумент в пользу открытия Каруна для флагов всех стран. Английское и индийское правительства хотели, чтобы в интересах торговли навигация была немедленно разрешена. В ноте выражались удивление и сожаление, что персидское правительство задерживает решение вопроса, серьезно воздействующего на благосостояние страны и интересы дружественных держав, поддерживающих торговые отношения с Персией.

Томсон ограничился таким заявлением. Персидское правительство продолжало уклоняться от обсуждения темы, и вопрос был отложен. Хотя Россия сконцентрировала свои главные усилия на завоевании Центральной Азии, она не оставила Персию для Англии. Проблема доступа к внутреннему району Персии была так же важна для нее, как и для ее соперника. В 1870 г. русский посланник А.Ф. Бегер добился от шаха долгожданного разрешения для русских судов заходить в лагуну в Энзели.

В 1873–1874 гг. он успешно боролся против концессии Рейтера и неудачно для проекта Фалькенгагена. Отказ генерала-строителя от концессии не положил конец заинтересованности русских в азиатских железных дорогах. Различные проекты предлагались капиталистами, инженерами и военными, русскими и иностранными. Фердинанд Лессепс, строитель Суэцкого канала, предложил генералу Н.П. Игнатьеву, послу России в Константинополе, построить дорогу от Оренбурга до Самарканда, а затем в Индию. Игнатьев был благоприятно настроен, но прошло более года, прежде чем правительство России рассмотрело план.

Предложенный Лессепсом проект великой индоевропейской железной дороги был обсужден на совещании высших руководителей 15 января 1875 г. Князь Горчаков, генерал Милютин, министры связи и финансов сочли идею нереалистичной; она принесла бы России больше вреда, чем пользы. Только генерал-губернатор Туркестана К.П. фон Кауфманн защищал проект.

В течение зимы и весны было изучено еще множество проектов. 15 апреля 1875 г. было проведено совещание в доме князя Горчакова с участием наследника цесаревича Александра, великого князя Константина Николаевича, военного министра, министров связи и финансов, графа Петра Шувалова, посла в Англии, в присутствии множества лиц более низкого ранга. Все согласились, что железная дорога к персидской границе на Кавказе должна быть построена, но были высказаны разные мнения о маршруте дороги. Не было сделано предложений о продлении проектируемой линии на персидскую территорию. Парад соискателей концессий, который был открыт Саваланом в 1864 г. и в котором Рейтер стал более заметной фигурой, продолжался, несмотря на разочарования, испытываемые европейскими авантюристами. Ни Англия, ни Россия не беспокоились о предприятиях, принадлежащих подданным других европейских стран, упрочившимся в Иране: Англия блокировала концессию Толозана и совместно с Россией не пропустила концессию Аллеона.