Детонатор для секс-бомбы - Дарья Калинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Погодите, а что же тело того гостя нашли?
– Да нет, – вздохнула Клава. – Ни машины, ни гостя. Только одна Глафира и оставалась в доме. Да обгорела так, что и не узнать.
– А как же ее опознали?
– Да по цепочке с крестиком, – сказала Клава. – У нее от мужа, а у того от прадеда осталась цепь, но не золотая, а металлическая. Красивая очень. Глафира ее всегда носила. Если бы золото, может быть, в огне бы и расплавилось. А металл выдержал.
– Но машина пропала? А кто-нибудь видел, как машина Глафиры из деревни уезжает?
– То-то и оно, – кивнула Клава. – Дед Николай бессонницей мучается, так он среди ночи видел, как Глафирина «пятерка» из деревни на всем ходу вылетела. Он еще удивился, куда это Глафира среди ночи помчалась, когда у нее дома гость. Подумал даже, что городской гость спирт пить побрезговал, а с собой ничего не привез. Вот Глафира в поселок и помчалась за выпивкой. А потом увидел, что в машине кто-то черноволосый сидит. Вроде бы тот мужик, что к Глафире приезжал.
– И что? – затаив дыхание, спросили подруги.
– Ну, он еще больше встревожился, а тут как раз и полыхнуло, – сказала Клава.
– А ваш дед Николай не ошибся? – спросила Мариша, немного подумав. – Действительно он видел машину Глафиры?
– И даже думать нечего, – махнула рукой Клава. – Если бы кто другой сказал, ему можно было бы еще и не поверить. А дед Николай, во-первых, не пьет, ему сноха не дозволяет. А во-вторых, еще в прошлом месяце на спор с парнем одним, мать у него из Костромы сюда на лето приезжает, так вот дед Николай с тем парнем поспорил, что из его охотничьего ружья старое осиное гнездо собьет.
– И сбил?
– Ага, – кивнула Клава. – Так что зрение у него в полном порядке. Я при этом была. Так я сама-то гнездо едва различала с того места, откуда дед Николай стрелял. Только что помнила, что оно там должно было быть. А так толком и не видела. А он не только видел, но и попал! Так что если дед Николай сказал, что машина была Глафирина и за рулем не Глафира сидела, значит, так оно и было.
– А милиции вы про странного гостя Глафиры рассказали?
– Да разве ж у нас милиция? – махнула рукой Клава. – Это же слезы горькие, а не милиция. Я тому парнишке, который приезжал, конечно, про гостя Глафиры рассказала. Так он от меня отмахнулся просто. Сказал, чтобы я ему голову не дурила. Пожар возник вследствие неисправной проводки, а все остальное – это частности.
– А как же насчет пропажи машины? – удивилась Мариша.
– А насчет машины сказал, что заявление только от наследников примет. Так что Катьке самой с ним придется беседовать, когда приедет. И насчет угона тоже. А то мало ли что. Может быть, хозяйка машину тому мужику продала, вот он на ней и уехал. Так и сказал, что перед соседями владелица машины в своих поступках отчитываться не обязана была. Только это брехня. Глафира о том, чтобы продать свою машину, и не заикалась. А если бы уж надумала продавать постороннему человеку, так, конечно, нашим бы мужикам об этом сказала. Чтобы подстраховали на всякий случай. Деньги большие, мало ли что может случиться. Как же своим не рассказать?
– Значит, милиция отказалась возбудить уголовное дело по подозрению в причастности Глафириного ночного гостя к смерти хозяйки и пожару в доме? – уточнила Мариша.
– Точно, – кивнула Клава. – Отказались даже слушать. Мне муж мой так и сказал: куда ты, Клавка, суешься вечно. Оно, говорит, и понятно, зачем им лишняя волокита? А так сгорел человек и сгорел. Что же, несчастный случай. Всякое в жизни случается. Не будут, говорит, они ничего расследовать. Отстань от них. Может быть, он и прав, а только я так не могу. Меня всю колотит прямо. Все время думаю, а что, если тот мужик перед тем, как машину забрать, Глафиру опоил чем? Или по голове ее стукнул. Экспертиза бы показала. Так ведь не хотят, нехристи, задницу почесать. И экспертизу сделать тоже не хотят. Да и какая у нас экспертиза!
– Так что, милиционер совсем ничем помочь не обещал? – очень удивилась Дуня. – Так-таки ничем?
– Ну, правда сказать, тот милиционерик, уже когда в машину садился, сказал, что если дочка Глафиры будет настаивать на расследовании, то пусть приезжает, – помявшись, ответила Клава. – А нет, так и дело с концом. И еще дал понять, что мужика того, если он в чем виноват, найти будет трудненько. Мол, если человек с дурным умыслом в гости едет, так он свои паспортные данные направо и налево раздавать не станет.
– Безобразие! – возмутилась Мариша. – Тот парень просто саботировал свои обязанности! А этого Михалыча, который привозил из Костромы к Глафире гостя, найти можно? Помнится, вы говорили, что он с вашим братом дружил? Значит, вы адрес Михалыча знаете?
– Ну само собой! – кивнула Клава. – Хотите к нему съездить да разузнать поподробней, что за мужик был, который к Глафире в гости приезжал?
– Ага, – кивнули головами подруги. – В самую точку.
– Да и то сказать, у меня у самой такая же мысль мелькнула, – сказала Клава. – Только забегалась. То одно, то другое. А адрес Михалыча я вам дам. Если съездите, не поленитесь, то может быть, что и узнаете. А нет, так хоть совесть перед Глафирой чиста будет.
И Клава снова полезла к своей сахарнице, за которой у нее были запрятаны все бумажки с адресами.
– Вот адрес Михалыча, – сказала Клава. – Вы если к нему завтра поедете, то он как раз в Костроме будет. Именины тещины у него на вечер намечены.
Подруги сказали, что завтра прямо с утра, не дожидаясь Катьки, поедут к Михалычу. Преисполнившаяся благодарности к подругам Клава тут же отправилась собирать на стол, чтобы покормить наконец девушек, проявивших такое понимание к ее тревогам. Но подругам от усталости есть уже не хотелось. Наскоро похлебав жирной до отвращения деревенской простокваши с кусками подсохшей булки, девушки улеглись спать в комнате для гостей, где им на диванчике постелила Клава. Из соседней комнаты по-прежнему доносился богатырский храп мужа Клавы, от которого тряслись стены, но вымотанные до предела подруги уже не обращали внимания на такие мелочи. Они просто рухнули на свежие простыни и тут же провалились в крепкий сон без всяких сновидений.
Глава 8
Утро у следователя Евгения Белоокова началось хлопотно. Сначала он побеседовал с экспертом, который проводил исследование тела убитой Татьяны Лазоревой.
– Теперь-то можете назвать точное время ее смерти? – нетерпеливо приплясывая на месте, осведомился у него Женя, с вожделением поглядывая на незаконченный отчет на столе у эксперта.
– Учитывая, что, возможно, убитая сначала довольно долгое время находилась в горячей воде и лишь спустя несколько часов была помещена в холодильник, могу назвать это время лишь приблизительно, – сказал врач. – Но точно никак не раньше шести часов вечера. И не поздней восьми-десяти часов вечера.
– Значит, в девять, в начале десятого она была уже мертва? – спросил Белооков упавшим голосом.
– Девяносто девять процентов, – кивнул эксперт.
– А если предположить, что подозреваемый лжет и тело в горячей воде не находилось?
– Судя по степени распада тканей, смерть все равно наступила в том временном промежутке, который я тебе назвал, – сказал врач.
Белооков расстроился и разозлился на эксперта. Выходило, что всю проделанную его ребятами и им самим работу приходилось зачеркнуть и заново проверять алиби всех подозреваемых. Теперь уже на промежуток между шестью часами и началом девятого вечера. В кабинете Белоокова поджидал еще один сюрприз. Его вызывало к себе начальство. Тяжело вздохнув, следователь поплелся на ковер к подполковнику Белоокову.
Нет, это не было простым совпадением – следователь и подполковник действительно носили одну и ту же фамилию. Подполковник был отцом Евгения, но этот факт ничуть не облегчал, а, пожалуй, даже затруднял жизнь бедняги следователя. Потому что его отец отличался строгими принципами и требовал от своего сына даже большей исполнительности, чем от прочих своих сотрудников. И вот теперь следователь подозревал, что подполковник будет очень недоволен результатами работы своего сына. И в своих подозрениях не ошибся.
– И это все, что тебе удалось нарыть больше чем за двое суток? – возмутился он, выслушав доклад Евгения. – Двух подозреваемых, которых ты задержал, я так понимаю, придется отпустить?
– Нужно будет еще проверить их алиби на новый временной промежуток, – попытался отбиться следователь, но подполковник не дал себя провести.
– Всю работу нужно начинать заново! – заключил он таким недовольным тоном, словно это Женя проделывал все эти махинации с телом убитой, сначала зачем-то клал ее в ванну, потом перетаскивал в спальню и напоследок, совсем уж отчаявшись, запихнул тело жертвы в холодильник.
– Ты хоть понял ход мысли преступника? – продолжал терзать своего сына подполковник. – Помнишь, что я тебе рассказывал?