Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

– Но Питер…

– Питер знает. Может, его не совсем радуют некоторые из тех, кого я выбираю, но он понимает. Питер – фундамент моего существования. Никто не может занять его место, и это он тоже знает. – Она погладила Джейн по голове. – Теперь ты понимаешь?

– Нет, – ответила Джейн. – Но я поверю тебе на слово.

Гвен порывисто обняла ее.

– После этого разговора я чувствую себя настолько ближе к тебе. Ну не смешно ли? Такое ощущение, будто ты и вправду моя младшая сестренка.

Затем она начала хихикать.

– Что тебя так насмешило?

– Ты. Ты так ревновала к Фальконе.

– Не вижу в этом ничего смешного.

– Фальконе не любит девушек, глупенькая.

Смех у Гвен был высокий и серебристый, и через секунду Джейн присоединилась к ней.

Она обнаружила Питера сидящим на бревне в основании праздничного костра. Рядом стояло соломенное чучело Гвен, которое он должен был забросить на вершину кучи позже вечером, после того как она сама швырнет факел, который запалит все сооружение. Рядом маячил мелкий телевизионный начальник, загораживая кадр троллю-оператору.

– А, Джейн. Я думал, ты с Гвен.

– Она сейчас подписывает фотографии. Потом поведет танцы.

Вдалеке на эстрадной площадке группа даппи играла ска. Они скакали и гарцевали по сцене в такт музыке – костлявые черные красноглазые создания с дредами.

– Что ж, это Гвен. Она показывала тебе свои ноги? Вчера вечером мы ходили в Павильон, и она уплясалась до волдырей. Я умолял ее остановиться, но она только смеялась. Я не мог за ней угнаться. У меня колени подгибались, я просто подыхал. Словно кто-то пропустил ей пятьдесят тысяч вольт прямо по позвоночнику. Она продолжала плясать, пока туфли не развалились прямо на ней. Она живет только ради этого.

– Извините. – Телевизионная шишка приблизился к Джейн. – Разрешите представиться. Я Авистаро. А вы?..

– Кто, я? Я никто. Просто подруга Питера.

Авистаро вежливо ждал.

– Джейн, – сказала она наконец. – Джейн Олдерберри.

– А. – Он сверился с папкой. – Понимаете, Джейн, вас нет в этом кадре. Нет-нет, я не прошу вас уйти, не прямо сейчас. Но вам следует знать, что вашу беседу могут скоро прервать. – Он неискренне улыбнулся.

– Я говорила с Гвен, – тихо продолжила Джейн, когда Авистаро отвернулся. – Она сказала мне, что ты все знаешь про нее и тех других парней.

– Полагаю, да.

– Ох, Питер. Как же это ужасно для тебя.

– Гвен хуже. Она умрет, а я только потеряю… ладно. Мне кажется, я не в том положении, чтобы осуждать ее, понимаешь?

– Ты относишься к ней с таким пониманием.

– Она для меня все, – просто ответил Питер. Тоскливая, дальняя боль проникла в его голос. – Мне это представляется так: она солнце, а я луна. Она настолько полна жизни, что, глядя на нее, можно ослепнуть. Я без нее ничто. Чем бы я ни был, это всего лишь бледное отражение ее сияния.

– Супер! – воскликнул телевизионная шишка. – Можно мы это используем? – Он повернулся к Джейн. – А теперь, боюсь, мне таки придется попросить вас удалиться. Надеюсь, вы не обижены? – Он отвернулся, не дожидаясь ответа.

Питер печально улыбнулся и пожал плечами.

Джейн мечтала пробраться обратно в «Таверну». Она допила вино и хотела еще стаканчик. Ей по-прежнему не очень нравился вкус, но она полагала, что к подобным вещам можно привыкнуть. Но перемещающиеся волны празднующих все время уводили ее в сторону от цели. Во всплеске изящного смеха группа эльфов расступилась перед Джейн, словно занавес, и явила ей школьного секретаря.

Секретарь носила комичные, усыпанные фальшивыми бриллиантами очки, тело ее напоминало палку, увенчанную облаком белых волос, отчего она выглядела как перезрелый одуванчик. Над лопатками у нее торчали два коричневых хитиновых бугорка – печальные останки того, что в юности, должно быть, являлось крыльями. За плечом секретаря виднелся Соломчик и что-то шептал ей на ухо.

Джейн бочком стала удаляться от этой парочки, но глаз отвести не могла. Эти двое тоже невозмутимо смотрели на нее. Так, сверля друг друга глазами, они и она постепенно увеличивали дистанцию, пока их не заслонила толпа.

Внезапно подменыша охватил ужас. Она окружена врагами, поймана в затягивающуюся сеть интриг и сил, чьи природа и источник ей неведомы. И она самая настоящая дура, потому что здесь осталась. Девочка дрожала и готова была пуститься наутек, когда толпа снова сместилась и утешила ее внезапным появлением друга.

Саломея была одна на пустой полосе газона и кружилась, кружилась… Она танцевала легко, непринужденно – возможно, даже не осознавая, что делает. Джейн подошла и тронула ее за плечо.

– Тебя Хебог ищет.

– Правда? – отозвалась Саломея. – Серьезно?! Ищет?

Она выглядела такой счастливой, что Джейн не удивилась бы, оторвись та от земли и уплыви по воздуху.

– Ты под кайфом?

– Что? Ой, не смеши меня.

– Тогда что с тобой?

– Просто у меня хорошее настроение. Надеюсь, в хорошем настроении нет ничего предосудительного?

– Просто это так на тебя не похоже.

– Дорогая моя невинная малютка, – величественно пропела Саломея, – ты знаешь, с каким удовольствием я задержалась бы и поболтала с тобой обо всем, но мне надо столько сделать, стольких повидать. Положение обязывает, понимаешь ли. Где, говоришь, был Хебог, когда ты его видела?

Джейн показала, и Саломея умчалась будто безумная. Джейн даже не успела опустить руку, когда брешь, проделанная в толпе юной ниссой, расширилась и открыла три сдвинувшие головы фигуры: преподавателя прикладной астрологии Перо, Хрюка и Детолова.

Как и другие до них, при виде девочки они прекратили разговор и подняли глаза, чтобы перехватить ее взгляд. Детолов учтиво кивнул и поманил ее пальцем.

Джейн пустилась бежать.

Ворота раскрылись и захлопнулись. Перед ней была пустая дорожка, в конце которой стоял Крысякис.

Застигнутая врасплох, она подошла к нему. Он взял ее за руку, и они вместе свернули в рощицу, обрамлявшую с обеих сторон дорогу. Тропинка шла под уклон. Покрытые листьями ветки касались лица.

Когда зеленые тени скрыли их окончательно, Крысякис отпустил ее руку. Они встали друг против друга глаза в глаза.

– Ну и?.. – сказал он, большие пальцы сунув за пояс.

– Тебе чего?

– Ты с Питером, не так ли?

– Что? Ты имеешь в виду – у праздничного костра? Ну да.

Крысякиса перекосило.

– Вот сволочь! Он был моим другом. Близким другом. Я доверял ему, а потом он берет и уводит у меня девушку.

Джейн была в шоке.

– О чем ты говоришь? Я никогда не была твоей девушкой.

– Так, – сказал Крысякис. – Значит, вот как обстоит дело, да? – Он шагнул к Джейн, и она подалась назад. Он придвинулся ближе, и она отступила еще немного. На одно безумное мгновение ей показалось, что это будет продолжаться бесконечно, пока они не выйдут задом наперед из лесу. Затем она ударилась спиной о ствол дерева.

Крысякис невесело хихикнул.

– Ладно. Сейчас посчитаемся.

– Я пойду приведу помощь, – шепнул кто-то Джейн на ухо. Она быстро глянула через плечо, но никого не увидела. Слова раздались ниоткуда, так тихо, что она засомневалась, был ли этот голос вообще.

– Не смей отворачивать голову. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.

Крысякис сгреб в кулак блузку Джейн и потянул к себе. Та, боясь, что тонкая ткань порвется, ухватилась с обеих сторон его кулака за блузку и двигалась в такт его движениям. Он волтузил ее туда и обратно, словно играющий с крысой терьер. Казалось, это его только больше злит.

– Ты сука! Ты шлюха! – По горящей щеке Крысякиса пробежала слеза и исчезла в углу оскаленного рта. Глаза были почти не видны на его перекошенном лице.

Внезапно Джейн осознала, что ей следует закричать, чтобы кто-нибудь ее спас.

– Помогите! – крикнула она, но слишком слабо.

Она чувствовала себя ужасно глупо, словно актер, выкрикивающий реплики в плохой пьесе. Ее исполнению недоставало убедительности.

– Кто-нибудь, на помощь!

Крысякис отпустил ее блузку и ударил по лицу.

Больно. Головой она стукнулась о дерево сзади, и шляпа отлетела в траву. Ветки сразу вцепились в волосы. Ноги у нее заплелись, и она упала.

«Он собирается меня изнасиловать, – мрачно подумала она. – Меланхтону придется меня спасать. Он же заставил меня дать обещание, что никакого секса. Если это случится, я стану для него бесполезна».

Но Джейн не ощущала ни малейшего следа драконьего присутствия. Его внимание было занято чем-то другим. Она попыталась призвать его, сосредоточившись на его тайном имени, на операционных кодах, на том, что в истерике смогла припомнить из его электросхем. Надеясь, что расстояние не слишком велико, она беззвучно кричала, призывая его к себе.

Ничего.

Крысякис дергал ее за пояс. Она ухватилась за ремень обеими руками, чтобы он не смог его расстегнуть. Тогда он снова ее ударил. На сей раз в живот. Из-за этого одну руку пришлось отпустить, но она ухитрилась еще яростнее стиснуть другую. Он пытался просунуть пальцы обратно. Она вцепилась ему в лицо. Это было сплошное унижение, бесконечное и неизбывное, как дурной сон.