Путешествие на «Париже» - Дана Гинтер

Тихо рассмеявшись и раздумывая над тем, не была ли она сама «немыслимой чудачкой», Вера полезла в саквояж и достала из него свой «алфавитный дневник». Она открыла его на середине, подождала, пока страницы улягутся, и, увидев заглавную букву «П», улыбнулась. Короткая милая история – сейчас она более чем кстати. До темноты оставалось всего несколько минут, но этого вполне достаточно, чтобы ее прочесть, хотя Вера знала эту историю почти что наизусть.

В тот день – мне тогда шел одиннадцатый год – я, неуклюжая девочка с пухлыми губами и носом в пол-лица, забросив вышивание, сидела на подоконнике и глазела на улицу: на запряженных в коляски лошадей. Может, бабку привлек лившийся из окна свет? Как бы то ни было, она ни с того ни с сего взяла меня за подбородок своей жесткой холодной рукой (холоднее мрамора и даже холоднее металла – рука статуи Свободы и то, наверное, теплее), всмотрелась в мое лицо и стала поворачивать его из стороны в сторону.

– Ты, дорогуша, красавицей никогда не будешь, – покачав головой, объявила она. – Если повезет – если очень повезет, – ты станешь более или менее привлекательной.

Бабка смерила меня серьезным взглядом, вернулась в свое кресло, нацепила пенсне и снова уткнулась в книгу.

У меня на глаза навернулись слезы. Ее пророчество сразило меня наповал (ведь все достоинство женщины в ее внешности, верно?). И это пророчество исходило от одной из самых красивых женщин своего времени, моей бабушки Камиллы Райт Синклер. Утопая в полуденном свете, я сидела и размышляла над тем, что значат ее слова.

В последующие годы, когда я довольно быстро превратилась в подобное существо, я в точности узнала, что такое «привлекательная женщина». Эта женщина, разумеется, не уродка, не простушка, и она не мужеподобна. Но в отличие от своих мягких, обтекаемой формы сестер с чувственными губами и изумительными глазами у этой женщины четко очерченный подбородок, высокий благородный лоб и глаза, которые чаще всего называют не красивыми, а умными. К ее своеобразной внешности, как правило, прилагается прямая осанка и быстрая, решительная походка. В отличие от красавиц – декоративных предметов, чья задача украшать комнату и радовать глаз присутствующих, – «привлекательная женщина» не в состоянии покорять и вызывать одобрение одной своей внешностью, и потому ей приходится развивать в себе иные достоинства и привносить в жизнь нечто помимо красоты.

Многие женщины заявляют, что подобной внешностью они просто восхищаются, а некоторых мужчин – в основном, тех, которых называют «мужчиной с характером», – к таким женщинам тянет, точно магнитом, они ими словно заколдованы. Эти мужчины считают себя первооткрывателями – они раньше всех замечают красоту пустыря и гордятся тем, что первыми водрузили на нем свой флаг. Им, неустрашимым, нет никакого дела до того, что эта территория, в общем-то, мало кому нужна.

Сия редкая порода мужчин досталась и на мою долю. Впервые, когда мне было четырнадцать, на Осеннем балу ко мне – отделившись от компании приятелей – неожиданно подошел высокий стройный парнишка. Мы с ним непринужденно поговорили с минуту-другую, как вдруг он замер с открытым ртом и, заикаясь, пробормотал самый что ни на есть нелепый комплимент:

– Слушай! Мне наплевать, что мои приятели не считают тебя хорошенькой. Я считаю тебя красавицей!

У этих «мужчин с характером» такая уж судьба: им нужен приз, который способны оценить лишь немногие. И подобные мужчины – все, на что такие женщины в молодости могут рассчитывать. Зато со временем «привлекательные женщины» обнаруживают, что, старея, они выглядят куда лучше, чем их «сестры-красавицы». Сравните милый засохший листок с мертвым, вонючим, сгнившим цветком.

Возможно, злое, тягостное пророчество моей бабки на самом деле оказалось нечаянным благословлением. Даром крестной феи.

«Да, я действительно была привлекательной», – с улыбкой подумала Вера. В расцвете лет успеха у мужчин ей было не занимать. Несколько лет назад она даже написала в дневнике рассказ под названием «Тринадцать любовников», в котором подробно описала свои «подвиги» с археологом, богатым банкиром, фотографом, несколькими писателями и прочими, – все эти мужчины вошли в ее жизнь после того, как она отказалась снова выходить замуж. Кто знает, может быть, ей удалось бы покорить и Марка Твена?

Небо резко потемнело – пора было уходить с палубы. Палубный стюард уже унес все шезлонги и пледы. Прислонившись к перилам, он курил сигарету и явно ждал, когда она вернется к себе в каюту и он сможет закончить свою вечернюю смену.

Вера достала спрятанную под шезлонгом трость, поднялась с места, потянулась, взяла в руки саквояж и подошла к перилам. Заглядевшись на океан – в это время суток он казался малахитовым, она вдруг заметила, что внизу на палубе второго класса пассажиры уже переоделись к обеду и парами и четверками заходят в столовую. «Странно, – подумала Вера, – а я еще совсем не голодна».

Констанция решила надеть к обеду свой самый красивый наряд: купленное ею в Париже новое платье, розовое шелковое платье без рукавов с золотистым поясом. Однако ей неловко было являться в столовую с голыми руками, и она, накинув на плечи любимую кружевную шаль, осталась вполне довольна своим видом. Перстень, подаренный Фэйт, не совсем подходил к наряду, но Констанция решила его не снимать – с этим перстнем она чувствовала себя моложе. В нем, пожалуй, был некий шик.

Дабы избежать торжественного входа в столовую, она прошла вдоль стены, мимо зеркал и пальм в кадках, мимо бара и стойки с винами. Минуя столики пассажиров второго класса, она оглянулась и рассеянно подумала: интересно, а где обедает доктор? С экипажем корабля? С пассажирами первого класса? Один у себя в клинике? Или в своей каюте?

– Добрый вечер, – добравшись до своего столика, приветствовала она соседей.

Погруженные в беседу мужчины удостоили ее мимолетным кивком и едва заметной улыбкой.

– Добрый вечер, миссис Стоун, – не желая прерывать мужчин, прошептала миссис Томас.

Вскоре появился официант, на нем был короткий белый пиджак и галстук бабочкой, и вид у него был занятой и невозмутимый. Он предложил им на выбор три-четыре первых блюда – что они собой представляли, Констанция не имела ни малейшего понятия, – приставил карандаш к блокноту и с наигранным терпением принялся ждать, когда обедающие сделают свой выбор.

– Я возьму crème vichyssoise, – заявил капитан Филдинг таким уверенным тоном, что все остальные последовали его примеру.

Официант старательно записал заказы в блокнот и удалился.

Затем к столу подлетел стюард-виночерпий и предложил им бутылку охлажденного белого вина. Как только он наполнил бокалы, мистер Томас поднял свой и произнес тост.