Последний - на Арлингтонском кладбище - Джозеф Димона

- Не обижайся, Аллен, но, по-моему, в "береты" ты не годишься.

- Буду тренироваться. Я еще расту. Карсон сдался.

- Поступай, как считаешь нужным, но я все же не понимаю тебя. Почему "береты"?

- У вас это есть в фильме, - ответил Аллен. - Президент Кеннеди сказал "беретам": "Носите их как символ чести".

- Извини за грубость, - сказал Карсон, - но Кеннеди мертв, и ты, если пойдешь в "береты", тоже можешь оказаться на Арлингтонском кладбище.

- Если за Америку, то пусть.

Карсон ждал, что парень улыбнется, но он не улыбнулся. Через минуту Карсон сказал с неловкостью:

- Что ж... Я восхищен твоим образом мыслей, малыш. Теперь, когда Кеннеди нет, я тоже ухожу отсюда.

- Чем же вы займетесь?

- Попытаю счастья в Голливуде. Конечно, это совсем не то, что твое решение, - торопливо добавил он. Но Аллен сказал лишь:

- Я увольняюсь в пятницу. Вы обеспечите расчет и все прочее?

- Не волнуйся. - Он пожал парню руку. - Желаю удачи, Аллен. Береги там себя.

Если в Голливуде мне повезет, свяжись со мной, когда отслужишь, я постараюсь помочь тебе вернуться в кино.

Четыре года спустя Аллен написал Карсону, что он в Голливуде, нездоров и ищет работу. Карсон, как и следовало ожидать, не ответил.

18

Из расшифровки записанного на пленку разговора

между Карлом Ричардсоном и Джорджем Уильямсом,

запись сделана без ведома отвечающего.

Ричардсон. Должен сразу же сказать, что не знаю его настоящей фамилии. В документах ни у кого не было настоящих фамилий. Поступив в эту контору, я назвался Карлом Ричардсоном.

Уильямс. Джефф Болтон служил в ЦРУ?

Ричардсон. Не совсем.

Уильямс. Я не понимаю. Либо служил, либо нет.

Ричардсон. Маркони, Гринвуд и я были во Вьетнаме в одном отряде. Шли туда, где были нужны, занимались, чем требовалось, - допросами, разведкой. Работа эта тяжелая. Легкой у нас не бывало. На мой взгляд, Маркони и все остальные были героями. И все люди конторы, нас там были сотни, занимались самой грязной работой. Потом один из наших был убит, а у нас была срочная работа за линией фронта, и я попросил у командира пехотинцев на время одного человека.

Уильямс. Как его фамилия?

Ричардсон. Маркони пошел в один из взводов и, по-моему, выбрал первого попавшегося. Настоящей его фамилии я не знал. Незачем было. Мы снабдили его документами на имя Джеффа Болтона.

Уильямс. Постойте, постойте! Фамилия пехотного командира? Он должен помнить настоящую фамилию Болтона.

Ричардсон. Он погиб. Это правда. Напоролся на мину. Но я понимаю, к чему вы клоните. Номер части. Черт возьми, что это была за часть? (Пауза на пленке.)

Бригада, расположенная возле деревни Чу Лай двенадцатого сентября шестьдесят седьмого года. Ерунда, ничего из этого не выйдет.

Уильямс. Выйдет, если есть запись о переводе солдата в другую часть.

Ричардсон. ЦРУ уничтожило бы запись о Болтоне.

Уильямс. Все же мы проверим. Продолжайте.

Ричардсон. Командир отдал нам этого "берета", тощий был, жилистый, с виду неказистый. Но отличный солдат.

Уильямс. Как это понять?

Ричардсон. Умный. Чего недополучил в телосложении, было в мозгах. И смелый.

Однажды мы ставили мины на дороге, ведущей к резиденции одного вьетконговского начальника. Хижина пустовала, но мы знали, что он вскоре вернется туда с друзьями... Вдруг по нам открыли с трех сторон пулеметный огонь. Деваться было некуда. А Болтон взял мину, которую собирался установить, и выкинул странную штуку. Бросил ее высоко в воздух в сторону чарли, и упала она прямо перед ними.

Но не взорвалась. Это был отличный трюк, болтоновский трюк. Он применил его первым.

Уильямс. С какой целью?

Ричардсон. Во-первых, эти чарли были зачарованы летящей миной. Они перестали стрелять и бросились в укрытия, но это еще не все. Когда мина шлепнулась, они минут пять глядели на нее, выжидая, пока она взорвется, а мы тем временем улизнули оттуда. Если бы она просто взорвалась, кое-кто бы погиб, но остальные продолжали бы наступать. Стоящий парень этот Болтон. Правда, он ненавидел меня.

Уильямс. Почему?

Ричардсон. Он был настоящим сумасбродом, э... вы, очевидно, назвали бы его идеалистом. Все остальные в отряде были... консервативными.

Уильямс. Олимпийцами?

(Пауза на пленке.)

Уильямс. Я уже знаю. Так что продолжайте.

Ричардсон. Об олимпийцах мне ничего не известно. Знаю только, что мы были сторонниками, как вы это называете, "жесткой политики", а Болтон считал, что, воюя во Вьетнаме, он принесет какую-то пользу человечеству или что-то в этом духе, и ему очень не нравилось то, что он видел или в чем, оказавшись среди нас, принимал участие. Признаю, что остальные недолюбливали Болтона. На него, можно сказать, ополчились - заставляли делать всю грязную работу.

Уильямс. Например?

Ричардсон. Пытки.

Уильямс. Вы заставляли его пытать пленных, единственного человека, который не желал этого делать?

Ричардсон. Война есть война. Он сам пошел в "береты". Никто не просил его.

Уильямс. Но вы затащили его в свой отряд ЦРУ, и он увидел, что тут идет совсем другая война.

Ричардсон. Да.

Уильямс. Он не протестовал?

Ричардсон. Протестовал? Он удирал три раза. Но от "конторы" во Вьетнаме не убежишь. Некуда. А когда узнал, что за дезертирство можно пожизненно попасть в тюрьму, притих и остался с нами.

Уильямс. Бедняга.

Ричардсон. Что с вами, Уильямс? Этот парень хочет убить вас, забыли?

Уильямс. Расскажите, чем завершилась история этого Болтона. Как он покинул ваш отряд? Куда ушел? Какую новую фамилию взял?

Ричардсон. Началось все это в дождь возле деревни Лон Син из-за того гада, Ху Линга. Он был двойным агентом. Мы его разоблачили.

19

Дождь барабанил по зеленым листьям манго, шуршал в кустах и превращал землю в жидкую грязь. Аллен Лоуэлл лежал в палатке неподалеку от деревни Чу Лай, поглядывал на Гринвуда, этого болвана и подлизу, спокойно храпящего, положив руку под голову, и думал, как было бы просто вонзить нож ему в сердце или перерезать горло, но тут клапан палатки открылся и вполз промокший до нитки Маркони.

- Что за проклятая ночь, - сказал он. - Ху Линг сбежал. Мы пять часов гонялись за ним впустую.

- Откуда ты сейчас? - спросил Аллен.

- Меня вызывал командир. Сказал, что завтра вылетаем в Лон Син.

- Зачем?

Маркони стянул мокрую одежду и в одних трусах полез в спальный мешок.

- Говорит, что Ху Линг подастся туда. Ближайшая деревня. Аллен лежал на спине, глядя на брезент, провисший под тяжестью воды.

- Тебе не место среди этого сброда, Джо. - Маркони повернулся на бок, лицом к нему.

- Смешно слышать это от тебя.

- Давай завтра убежим вместе.

Маркони с минуту молчал, потом улыбнулся.

- Послушай, Ричардсон называет тебя сумасшедшим, и я начинаю верить, что он прав. Ты удирал уже три раза, но куда убежишь во Вьетнаме? Улететь отсюда невозможно. Так что успокойся, малыш. Я давно тебе это говорю. Рано или поздно придет твоя очередь, вернешься в Штаты, и все эти мелкие... неприятности забудутся.

Аллен улыбнулся.

- Неприятности, да.

- Давай-ка спать, - сказал Маркони.

- Ты забыл об одном, - сказал Аллен. - Мы уже не в "беретах". Здесь нет ни регулярных отпусков, ни периодов отдыха и возвращения в Штаты через полтора года. Мы выполняем особую задачу.

- Война - это ад, - сказал Маркони и уснул. Аллен до рассвета смотрел на клапан палатки и потом задремал. Когда он проснулся, Ричардсон уже вызвал вертолет, и после завтрака они снова отправились убивать.

Летчик показал пальцем вниз.

- Бой начался.

Все стали смотреть в иллюминаторы правого борта и увидели внизу стрельбу.

Пехотинцы били из минометов, в зарослях вздымались клубы дыма от взрывов.

- Проклятие, - сказал Маркони за спиной Аллена, - они слишком далеко? Черт знает где от Лон Сина.

Сидевший впереди Ричардсон обернулся. Он был одет в мундир "зеленых беретов", с патронташем и гранатами.

- Трусишь? - спросил он у Маркони.

- Что вы, сэр.

- Хочешь провести здесь еще два года без отпуска?

- Нет, сэр.

- Тогда будь паинькой и помалкивай.

Но даже подлиза Гринвуд шепнул Лоуэллу:

- Видать, он спятил из-за этого Ху Линга.

В деревне, состоящей из беспорядочно разбросанных, соединенных тропинками хижин, они сверху увидели движение. Шли женщины и дети, вол тянул повозку, они увеличивались в размерах, когда вертолет стал опускаться у крайней хижины; когда он совсем снизился, с земли поднялись громадные тучи пыли. Все выскочили вслед за Ричардсоном, пробежали несколько шагов, залегли и открыли прикрывающий огонь, но на выстрелы никто не отвечал. Какая-то женщина в соломенной шляпе торопливо скрылась в хижине. Ричардсон жестом подал команду, и они пробежали вперед, залегли и снова открыли огонь. На сей раз был ранен и повалился иссохший старик, вышедший из-за хижины посмотреть.

Они пролежали целых две минуты, потом Ричардсон сказал через плечо: