Чернила под кожей - Дейрдре Салливан

особенно когда свет попадает под углом. Этот кот не любит, чтобы его трогали. Он крупный, с беленьким носком. Выглядит серьезно, как боец.

Медведица, мне не хватает тебя в мире. Где твои соборы и где гимны?

Я могу найти себе медведя или медвежонка. Он будет смотреть вверх, на небо и на звезды. На Медведицу мою. И выживать внизу. Выживать, есть мед. Доброта Медведице на небе не важна. Но нанесение вреда другим значение имеет. Это делают ради выживания. Медведи атакуют не веселья ради. Обычно они сторонятся человека, потому что люди причиняют боль. Мне кажется, я тоже сторонюсь людей.

Решаю мусор вынести. Возвращаюсь и вижу, что кот ест. Едва закончив трапезу, он просится наружу. Я бы тоже не хотела здесь оставаться. Будь по-моему, я бы сбежала в ночь.

Интересно, как по ночам животные видят наш мир? Джоан как-то раз нашла ежа в своем саду. Я никогда не видела ежей. В жизни то есть. В детстве я смотрела много документалок по телевизору, так что видела их там. Они смешные мешочки блох. Любимая закуска барсуков. Лисы на них писают, чтобы они раскрылись, а потом убивают и едят. Должно быть, жутко для ежа.

Станет ли кошка есть ежа? Я знаю, что они едят мышей, и птиц, и землероек. Кошки любят мясо. Герцогиня приносит Джоан подарки в виде трупиков. Она записывает их в тетрадь, словно в дневник. Сегодня птица. Мышь три дня назад. Джоан любит записывать все произошедшее, будто это важно. Красные точки ставит в уголках тех дней, когда у нее месячные. Она об этом не рассказывала, но что еще может означать красная точка пять дней в месяц? Джоан не обязательно следить за циклом, она не забеременеет. Она даже не целовалась толком. Мне кажется, я тоже не целовалась толком. Странно, правда? Для такой грязной девочки, как я.

Сторонись людей.

Прячься.

Выживай.

Ешь мед.

Защищай детенышей. Не позволяй причинить им вред.

Мама не приходит. Звоню Саймону. Она ночует у него. Я злюсь, что она мне об этом не сказала.

И знаю почему. Она боится визита бабушки и хочет спрятаться. Я же хочу им показать, как хорошо мы справляемся без них. Ее способ умнее, если подумать. Я сморкаюсь бесконечно много раз и думаю о том, как все запутано. Наверно, она встретила Саймона после работы, выпила бокал вина, заставила выпить его. Саймон не садится за руль автомобиля, если выпил даже каплю. Говорит, что вызовет такси для мамы, если я боюсь болеть одна. Отвечаю, что я в порядке. Я всегда в порядке. Случались вещи и пострашнее.

Дом кажется огромным. Я включаю свет и закрываю двери. Проверяю, что обогреватель включен только у меня, и ставлю таймер на шестьдесят минут. Грею чайник, наливаю кипяток в бутылку. Кладу ее в кровать, переодеваюсь в ворсистую пижаму с совами, которую мне бабушка подарила на Рождество года два назад. Я не расту и не уменьшаюсь. Я прежняя. Не маленькая и не большая. Не красивая и не уродливая. Подходит для моего злобного лица, которое всегда выглядит так, будто я думаю что-то нехорошее о людях и о мире.

Текст может закручиваться в петли, быть неровным. С ним можно повеселиться. Кто-то считает, что текстовые татуировки — это скучно, но я думаю наоборот. Они же просто разные фигуры. Лучше красивые слова, чем некрасивые картинки.

Все ко сну готово. Завариваю лемсип и несу с собой в кровать, хотя потом все равно придется подниматься и чистить зубы. Замешиваю в чашку ложку меда, почти пишу моему Тому «сладких снов». Вот только Том никогда моим и не был. Никто никому не принадлежит. Даже если их заставят. Съедаю еще йогурт. Живот чешется в местах, где я резала его. Ложиться не хочу, поэтому мажу его зеленкой. Жжется.

Под диваном и под столом идеально чисто, но может быть, в щелях прячутся блохи — невидимые крошечные бомбочки, что завтра выпрыгнут наружу. Многое может пойти не так. Многое уже не так, как надо.

Запираю входную дверь. Босиком иду во влажную темноту заднего двора. В сумраке кота не видно. Проверяю стену, угольный котел и под кустами. Нет нигде. Исчез.

Возвращаюсь внутрь, заперев заднюю дверь, и ложусь в кровать. Во сне моем вороны клюют блюдца с тунцом, глазами и молоком. Мне нужно их кормить, иначе выклюют мои глаза. Я работаю в кафешке, куда ходят исключительно вороны.

Тунец с сюрпризом берут чаще всего, но у нас в кафе стоит и ломтерезка на случай, если воронам захочется взять ветчину вместо тунца. Глаза мы получаем с трупов и с котов. Котов не убиваем, а засовываем их слепых в подсобку. Их мяуканье звучит в динамиках, чтобы мы работали быстрее.

Где-то в середине смены я просыпаюсь и обнаруживаю, что у меня мокрые трусы. Щупаю рукой и понимаю, что это кровь. Медленно направляюсь в ванную. Ночью все страшнее, особенно когда дома никого. Напряжение прячется в тенях и за углом. Беру прокладку из маминого шкафа. По ночам нельзя использовать тампоны, если не хочешь немного инфекционно-токсического шока. Я не хочу, хотя с таким названием вполне возможно, что у меня он уже есть. Вся моя жизнь лишь череда из шоков, и большинство из них токсичны.

Я все еще не привыкла к месячным. Это все еще чуждая для меня вещь. Как метка. Люди хотят их получить. Я не хотела, а все вокруг мечтали. Быть взрослыми. Месячные означают, что ты можешь заиметь детей, а я не хочу детей. Подумать страшно, что я сделаю с ребенком. Буду пытаться и не справлюсь и подведу.

Люди иногда поклоняются медведям. Я в этом не первая. Есть старые рисунки, в музеях и на скалах. Есть острова, где медведи много значили. Давным-давно. Праздники и песни в честь медведей. Петь я не умею, но умею рисовать. Изображаю Бригитту с головой медведя. Очкового медведя. Долго прорисовываю мех. Мех трудно рисовать. Был бы тот кот. Был бы он домашний, я бы кинула его на стол и срисовала. Но шкура у него менее роскошная, конечно.

Утром буду отсыпаться. Нечестно, что мне пришлось так много делать, хотя я больна и должна лежать в постели. Врач сказал, что мне нужно отдыхать. Сгустки крови на бумаге туалетной. Надеюсь, я не испачкала постельное белье. Не хотелось бы его менять.

Я умываюсь