Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Вазари Джорджо

В живописи Леон Баттиста не создал ни крупных, ни прекрасных произведений, ибо очень немногие известные нам вещи его работы не отличаются особым совершенством, да это и не так важно, потому что он имел больше склонности к наукам, чем к рисунку. Однако, рисуя, он достаточно хорошо выражал свой замысел, как можно видеть по некоторым листам его работы, имеющимся в нашей книге. В числе их есть рисунок моста Св. Ангела и перекрытие этого моста в виде лоджии, которое было сделано по его проекту для защиты от солнца летом и от дождя и ветров зимой. Работа эта была ему заказана папой Николаем V, который задумал исполнить много других ей подобных по всему Риму, но смерть его этому помешала. Есть еще произведение Леона Баттисты, находящееся во Флоренции в маленькой часовне, посвященной Мадонне, у основания моста алла Карайа, а именно алтарное подножие, и в нем три маленькие истории с перспективами, которые гораздо лучше были описаны им пером, чем написаны кистью. Точно так же во Флоренции, в доме Паллы Ручеллаи, находится его автопортрет, который он сделал, глядя в зеркало, и картина на дереве с очень большими фигурами, написанными светотенью. Изобразил он также перспективный вид Венеции и собора Сан-Марко, но фигуры на нем были исполнены другими мастерами; это одна из лучших его живописных вещей{191}.

Был Леон Баттиста человеком нрава обходительнейшего и похвального, другом мастеров своего дела, приветливым и вежливым со всеми без исключения; и прожил он всю свою жизнь достойно и как подобает благородному человеку, каковым он и был, и, наконец, достигнув весьма зрелого возраста, он, довольный и спокойный, отошел к лучшей жизни, оставив по себе достойнейшую славу.

Леон Баттиста Альберти родился в Генуе в 1404 г., умер в Риме в 1472 г. Сын Лоренцо Бенедетто, происходившего из знатной флорентинской семьи Альберти, изгнанной политическими противниками из родного города. Получил гуманистическое образование в Падуе и Болонье. После амнистии 1428 г. возвратился во Флоренцию. Между 1428 и 1432 г. совершил путешествие по Франции и Германии. Жил долгое время в Риме (при папском дворе). Бывал также в Римини (где его заказчиком был Сиджизмондо Малатеста), в Мантуе (у Гонзага) и в Ферраре (у д’Эсте).

Живописные работы не сохранились.

Архитектурные работы: в Римини – церковь Сан-Франческо (1450–1468; строил Маттео Пасти); во Флоренции – палаццо Ручеллаи (строил в 1446–1451 гг. Б. Росселино), лоджия Ручеллаи, капелла Ручеллаи при церкви Сан-Панкрацио с гробницей Господней (закончена в 1467), фасад Санта-Марии Новелла (проект – 50-е гг.; закончен незадолго до смерти), хор церкви Сантиссима Аннунциата (с 1470); в Мантуе – церковь Сан-Себастьяно (первоначальный проект – 1450, строил по переработанному проекту Лука Фанчелли в 1460–1472), церковь Сант-Андреа (проект 1470, строилась Лукой Фанчелли; закончена в 1600, купол архитектора Ювары – 1763); в Риме – приписываются (без достаточных оснований) палаццо Венециа и фасад церкви Сан-Марко; в Ферраре (также предположительно) приписываются часть пьедестала неосуществленной статуи Никколо III д’Эсте (Arco del Cavallo – Арка коня) и участие в строительстве колокольни собора.

Теоретические сочинения: «Десять книг о зодчестве», «Три книги о живописи», «О статуе», «Математические забавы» и др. Перевод всех – в русском издании сочинений Л. Б. Альберти (Десять книг о зодчестве: В 2 т. М., 1935–1937).

Жизнеописание фра Филиппо Липпи, флорентинского живописца

Фра Филиппо ди Томмазо Липпи{192}, кармелит, родился во Флоренции, на улице, именуемой Ардильоне, возле Канто алла Кукулиа, за монастырем братьев-кармелитов. После смерти Томмазо, его отца, несчастный двухлетний младенец оказался без всякого призора, ибо и мать его умерла недолгое время спустя после родов. И вот остался он на попечении некоей монны Лапаччи, его тетки, сестры отца его Томмазо, которая воспитывала его с величайшими для себя трудностями и поэтому, когда ему исполнилось уже восемь лет, не будучи больше в состоянии содержать его, отдала его в монахи в вышеупомянутый кармелитский монастырь, где мальчик проявил себя столь же ловким и находчивым в ручном труде, сколь тупым и плохо восприимчивым к изучению наук, почему он никогда и не испытал желания приложить к ним свой талант и с ними сдружиться. Мальчик этот, которого в миру звали Филиппо и которого, чтобы проверить его способности, вместе с другими держали в послушниках, под присмотром учителя грамматики, вместо учения не занимался ничем иным, как только пачкал всякими уродцами свои и чужие книги, и потому настоятель и решил предоставить ему все удобства и возможности для обучения живописи{193}. В то время в церкви Кармине уже существовала капелла, незадолго до того расписанная Мазаччо, которая была прекраснейшим произведением и потому очень нравилась фра Филиппо{194}. Вот он и стал ежедневно посещать ее для своего удовольствия, и, постоянно упражняясь в сообществе многих юношей, всегда там рисовавших, он намного перегнал их в сноровке и в умении, твердо убедившись в том, что со временем ему суждено сделать нечто удивительное. Однако еще в незрелые годы, не говоря о зрелых, он создал такие похвальные произведения, что это было просто чудо. Так, вскоре он написал зеленой землей в монастырском дворе, недалеко от Освящения Мазаччо, папу, утверждающего устав кармелитов, и во многих местах в церкви расписал фресками несколько стен и, в частности, св. Иоанна Крестителя и несколько историй из его жития. И, работая таким образом с каждым днем все лучше, он настолько усвоил себе почерк Мазаччо и работал настолько с ним сходно, что многие говорили, что дух Мазаччо вселился в тело фра Филиппо. На одном из столбов церкви, возле органа, он изобразил фигуру св. Марциала, принесшую ему бесконечную славу{195}, ибо она могла выдержать сравнение с фресками, написанными Мазаччо, и потому, слыша, как все в один голос его хвалят, он семнадцати лет от роду смело снял с себя рясу{196}.

Когда он, находясь в Марке Анконской, однажды катался на лодке по морю с несколькими своими друзьями, все были схвачены шайкой мавров, рыскавших по этим местам, увезены в Берберию, прикованы цепями, обращены в рабство и провели там с большими лишениями восемнадцать месяцев{197}. Но вот однажды, будучи дружным с хозяином, он как-то захотел нарисовать его, и ему это удалось: взяв остывший уголек, он им нарисовал его во весь рост на белой стене в его мавританском одеянии. Когда же другие рабы рассказали об этом хозяину, ибо это всем казалось чудом в тех краях, где не знали ни рисунка, ни живописи, то это и стало причиной освобождения его от цепей, в которых его продержали столько времени. Поистине величайшей славы достойна добродетель того, кто, имея законное право осуждать и наказывать, поступает обратно, а именно: вместо пыток и смерти прибегает к ласкам и дарует свободу. Сделав еще кое-что и красками для названного своего хозяина, он целым и невредимым был доставлен в Неаполь, где для короля Альфонса, который тогда был герцогом Калабрийским, написал на доске темперой образ в капелле замка, там, где теперь стоит караул{198}.

Вскоре ему пришла охота возвратиться во Флоренцию, где он провел несколько месяцев и где по заказу монахинь Сант-Амброджо написал на дереве для главного алтаря прекраснейший образ, весьма понравившийся Козимо деи Медичи, который по этому случаю стал его близким другом. На дереве он написал также образ и для капитула монастыря Санта-Кроче и еще один, который был поставлен в капелле в доме Медичи и на котором он изобразил Рождество Христово. Он расписал также для супруги названного Козимо доску с тем же Рождеством Христовым и св. Иоанном Крестителем, предназначавшуюся в обители камальдульцев для одной из келий, которую она себе построила для молитвы и которую она посвятила св. Иоанну Крестителю. Он выполнил также несколько небольших историй, посланных в дар от Козимо папе Евгению IV, венецианцу. За эту работу Филиппо получил от папы много милостей{199}.