Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Вазари Джорджо

D. S.

Quantum Philippus architectux arte Daedalea raluerit; cum huius celeberrimi templi mira testudo, tum plures machinae divino ingenio ob, eо adinventae documento esse possunt. Quapropter, ob eximias sui animi dotes, singularesgue virtutes eius b. m. corpus XV Kal. Maias anno MCCCC XLVI in hac humo supposita grata patria sepeliri jussit{173}.

Другие, однако, дабы почтить его еще больше, прибавили следующие две надписи: Philippo Brunellesco antiquae architecturae instauratori S. P. Q. F. civi suo benemerenti{174}.

Джованни Баттиста Строцци сочинил вторую:

Кладя на камень камень, такИз круга в круг, я сводом ввысь метнулся,Пока, взносясь за шагом шаг,С небесной твердью не соприкоснулся.

Учениками его были еще Доменико с Луганского озера{175}, Джеремия из Кремоны, который прекрасно работал в бронзе вместе с одним славянином, исполнившим много вещей в Венеции{176}, Симоне, который, сделав в Орсанмикеле Мадонну для цеха аптекарей, умер в Виковаро, где он выполнял большую работу для графа Тальякоццо{177}, флорентинцы Антонио и Никколо{178}, которые в Ферраре в 1461 году сделали из металла большого бронзового коня для герцога Борсо, и многие другие, о которых слишком долго было бы упоминать в отдельности. В некоторых вещах Филиппо не везло, так как, не говоря о том, что у него всегда были противники, некоторые из его построек не были закончены ни при жизни его, ни впоследствии. Так, между прочим, очень прискорбно, что монахи монастыря дельи Анджели, как уже говорилось, не смогли закончить начатый им храм, так как истратили на ту часть, которую мы видим сейчас, свыше трех тысяч скуди, полученных частью от цеха Калималы, частью из банка, куда деньги эти были положены, капитал же истощился, и здание осталось и стоит неоконченным. Посему, как это говорится в одном из жизнеописаний о Никколо да Уццано, тот, кто хочет оставить о себе память в этой жизни, сам должен об этом заботиться, пока жив, и ни на кого не полагаться. А то, что мы сказали об этом здании, можно было бы сказать о многих других, задуманных и начатых Филиппо Брунеллеско.

Примечания

Филиппо ди сер Брунеллеско (1377–1446), сын нотариуса, – флорентинский архитектор, скульптор, инженер, перспективист. В 1398 г. участвует в конкурсе дверей Флорентинского баптистерия. В 1403 г. – в Риме, где, как предполагается, жил до 1417 г. (с частыми поездками во Флоренцию). В 1418 г. участвует в конкурсе моделей купола Флорентинского собора. Строительство купола по его проекту начинается в 1420 г. и продолжается до смерти Брунеллеско.

Другие архитектурные работы во Флоренции: Воспитательный дом (Оспедале дельи Инноченти) – начало строительства 1419 г., портик закончен в 1424 г. (крайние арки пристроены позже: левая – в 1600 г., правая – в 1819 г.); Сан-Лоренцо: строительство Старой сакристии (1421–1428), строительство церкви – с 1442 г. (закончено после смерти Брунеллеско); капелла Пацци во дворе монастыря Санта-Кроче: начало строительства – 1429–1430 гг., закончено после смерти Брунеллеско; ораторий Санта-Мария дельи Анджели: начало строительства – 1434 г. (остался недостроенным); церковь Санто-Спирито: проект представлен до 1436 г., строительство продолжалось и после смерти Брунеллеско; капелла Барбадори в церкви Санта-Феличита; работы в аббатстве Фьезоле (?).

Из флорентинских дворцов достоверно принадлежит Брунеллеско только палаццо ди Парте Гвельфа (начало строительства – перед 1425 г.). Приписываются также (без достаточных оснований) палаццо Пацци-Кваратези, палаццо Бузини (Барди) и палаццо Питти (строительство которого было начато в 1458 г., т. е. после смерти Брунеллеско).

Скульптурные работы: рельеф для двери баптистерия «Жертвоприношение Авраама», деревянное распятие в Санта-Мария Новелла. Рельефы апостолов и витраж в капелле Пацци.

Инженерные работы по строительству крепостей: в Пизе, Лукке, Ластре, Ренчине, Стадже, Ферраре, Мантуе, Викопизано и Римини.

Жизнеописание Леона Баттисты Альберти, флорентинского архитектора

Гуманитарные науки служат, как правило, величайшим подспорьем всем художникам, к ним прилежащим, особливо же ваятелям, живописцам и зодчим, открывая им путь к изобретательству во всем, что ими создается, ибо без них не может обладать совершенным суждением человек, который хотя он по-своему и одарен природой, но лишен благоприобретенных преимуществ, а именно дружеской помощи, оказываемой ему хорошим литературным образованием. И точно, кому неизвестно, что при расположении построек надлежит философски избегать всяческих напастей, причиняемых вредоносными ветрами, избегать тлетворного воздуха, зловония и испарений, исходящих от сырых и нездоровых вод? Кому неведомо, что должно со зрелым размышлением самому уметь отвергать или принимать то, что ты намерен применить на деле, не полагаясь на милость чужой теории, которая, несочетаемая с практикой, приносит по большей части весьма незначительную пользу? Но если случится так, что практика сочетается с теорией, то ничего не может быть полезней для нашей жизни, ибо, с одной стороны, искусство достигает при помощи науки большего совершенства и богатства, с другой – советы и писания ученых художников сами по себе более действенны и пользуются большим доверием, чем слова и дела тех, кто не знает ничего другого, кроме голой практики, как бы хорошо или плохо они ею ни владели. А что все это правда, ясно видно на примере Леона Баттисты Альберти, который, изучив латинский язык и в то же время посвятив себя зодчеству, перспективе и живописи, оставил после себя книги, написанные им так, что ввиду неспособности кого-либо из современных художников к письменному изложению этих искусств, хотя многие из них в области практики и стояли выше его, он, по общему признанию, превзошел в этом отношении всех тех, кто превзошел его в творчестве; такова сила его писаний, владеющая и поныне пером и устами ученых. Это показывает на опыте, насколько писания, в числе прочего, могущественны и живучи для приобретения славы и имени, ибо книги легко распространяются и повсюду снискивают себе доверие, только бы они были правдивы и лишены всякой лжи. Не удивительно поэтому, что прославленный Леон Баттиста более известен своими писаниями, чем творениями рук своих.

Рожденный во Флоренции в благороднейшей семье Альберти, о которой шла речь в другом месте, он посвятил себя не только исследованию природы и обмерам древностей, но также, имея к тому особую склонность, он предавался сочинительству в гораздо большей мере, чем своей работе. Он был отличнейшим арифметиком и геометром и написал на латинском языке десять книг о зодчестве, выпущенных им в свет в 1481 году{179}; ныне же книги эти читаются в переводе на флорентинский язык, сделанном досточтимым мессером Козимо Бартоли, настоятелем церкви Сан-Джованни во Флоренции. Кроме того, он написал три книги о живописи, переведенные ныне на тосканский язык мессером Лодовико Доменики. Он составил трактат о передвижении тяжестей и правила для измерения высот, книги о частной жизни и некоторые любовные сочинения в прозе и в стихах, и он был первый, попытавшийся свести итальянские стихи к латинским размерам, как видим по его посланию, которое начинается словами:

Жалкое это письмо я тому отправляю,Кто столь безжалостно нас так презирает всегда.