Фанатка голого короля - Дарья Донцова

– Как ты добралась до сведений о ее деньгах? – поразилась я.

– Надо иметь сто рублей и завести сто друзей, – перефразировала известную поговорку Тоня. – Есть у меня приятель, гениальный хакер. Вилка, я думаю, Елена решила отнять у тебя Костю. Наметила простой план: начнет жаловаться тебе на побои, ты пригласишь страдалицу на дачу. Макеева талантливый манипулятор, она бы и у медведя гризли сочувствие вызвала. А очутившись на даче, Леночка начала бы соблазнять Фокина.

– Костя не любит охотниц за деньгами, – парировала я, – у нее не было шансов.

– Так она-то об этом не знала, – отбила подачу Грымова. – Поняв, что тянет пустышку, начала бы просить деньги для фонда, приглашения на мероприятия, где собираются бизнесмены. С твоей помощью Макеева проникла в круг артистов, писателей, теле– и радиожурналистов. Используя Фокина, она метила попасть в окружение владельцев очень больших денег. Елена хитрее многих, ей бы удалось ввинтиться в закрытое сообщество, я уверена.

– Интересная версия, – констатировала я. – Есть одно «но». Неужели мошенница не понимала, что я могу связаться с Юрой, чтобы сказать ему, какой он мерзавец? Правда немедленно проклюнулась бы на свет.

– Елена не ожидала скорой смерти, – возразила Тоня, – и придумала бы, как не позволить тебе с ним побеседовать.

– Ты узнала что-нибудь интересное про Мазаеву, Иншакова, Волкова и Ваткину? – перевела я разговор на иную тему. – Они как-то связаны с последними жертвами, Наташей Мироновой и Еленой?

– Вчера я пообщалась с родственниками учительницы и пенсионера, – отрапортовала Антонина. – Потом пялилась в компьютер. К сожалению, опять не обнаружила ничего, что могло их объединять. Вере было двадцать девять лет. Сестра Мазаевой рассказала, что раньше она была довольно полной, ела все подряд, о диетах не думала, но как-то неожиданно отправилась в спортзал. Вроде прочитала книгу о здоровом образе жизни, прониклась идеями автора и стала страстной физкультурницей. В результате резко постройнела. В остальном ничего необычного – работа, дом, кино, подружки. Примерно за год до смерти у Веры появился кавалер, женатый мужчина. Мазаева никому о связи не рассказывала, имени любовника не называла. С сестрой тоже не откровенничала – та старше ее на десять лет, счастлива в браке, имеет троих детей, общих тем у женщин мало. Их родители умерли, сестры разменяли квартиру на две, но остались жить в одном подъезде, забегали друг к другу по-соседски, болтали о пустяках. Катя не одобряла связь Веры с человеком, имеющим семью, поэтому та о нем не распространялась. Но Катерина думает, что сестра амурничала с кем-то из посетителей тренажерного зала. Перехожу к следующей жертве. Там такая история…

Леонид Ильич Волков всю жизнь водил трамвай, воспитывал двух сыновей, любил жену Ангелину и считался прекрасным семьянином. Одна беда, у него бывали запои. Полгода капли в рот не берет, потом бабах, неделю квасит без остановки. Ангелина его лечила, кодировала, к психологу водила, но эффекта – ноль.

Леонид Ильич тихий, мягкий человек, никогда, даже в пьяном угаре, не поднимал на жену руку и не повышал голос на детей. Когда наступал момент очередного загула, Волков запирался в маленькой комнате, глотал водку, спал, снова наливался алкоголем и так дней шесть-семь. Потом выползал наружу, мылся, просил у жены прощения и отправлялся на работу с повинной головой. В остальном – прекрасный человек, заботливый муж, прилежный работник. И начальство, и жена, учитывая, что Волков тонул в алкоголе лишь два раза в год, в марте и октябре, проблем из его «хобби» не делали.

Едва Леонид запирался в комнате, супруга звонила в трамвайный парк и сообщала бригадиру:

– Мой отбыл в плановую командировку.

– Ладно, – отвечал тот, – ждем его через неделю.

Долгие годы в жизни Леонида Ильича ничего не менялось, а потом он внезапно бросил пить. Ангелина приставала к мужу с расспросами, и тот без особой охоты ответил:

– Жизнь одна, надоело здоровье гробить.

Дальше – больше. Выйдя на пенсию, Волков переселился на дачу и стал выращивать овощи, завел корову, кур, отказался покупать продукты в магазинах. Теперь Волков вставал в пять утра, занимался хозяйством, выкинул из дома телевизор, накупил книг по философии. То есть, по словам жены, «окончательно сбрендил». Она припугнула его разводом, а Леня равнодушно ответил:

– Ты мне не мешаешь, пока на дачу не приезжаешь. Но, если хочешь, я готов оформить развод.

После разрыва Леонид и Ангелина не ругались, у них сохранились хорошие отношения. Волков не требовал раздела имущества, оставил семье большую квартиру. Себе он попросил дачку, которую бывшая жена с радостью отдала, поскольку ненавидела свежий воздух и огород.

С той поры Волков периодически звонил в Москву и говорил:

– Аля, приезжай, у меня смородины море уродилось, сделаешь на зиму заготовки. Витамины всем нужны.

Та спешила в деревеньку и получала от бывшего супруга корзинки с ягодами.

В последний раз Леонид Ильич позвал Ангелину накануне своей кончины, позвонил ей в четверг. Она в пятницу прибыла на фазенду и нашла его труп с простреленной головой…

Выслушав все это, я только вздохнула. Действительно, ну что общего могло быть у молодой незамужней училки и пенсионера, бывшего водителя трамвая, обремененного детьми, пусть даже взрослыми…

Глава 20

– Предлагаю такой план действий, – чирикала дальше Тоня. – Я поеду к мужу Алены Ваткиной, порасспрашиваю его о ней, а ты загляни к Иншаковой. Телефоны матери Николая сейчас скину. Отец умер вскоре после убийства сына. Потом давай встретимся в том же кафе «Марабу». Пообедаем и обмозгуем расклад.

– Хорошо, – согласилась я и пошла в ванную.

Не знаю, как вы, а я не всегда узнаю человека, который отражается ранним утром в зеркале. Так и хочется спросить: кто это взлохмаченное, бледно-серое существо с опухшими глазами и почти бесцветными бровями-ресницами? Конечно, если накрасить незнакомку, она живо превратится в молодую Вилку. Но до нанесения макияжа я ходячий ужас. Успокаивает одно: пока просто ужас. Вот лет через двадцать будет ужас-ужас, а через тридцать ужас-ужас-ужас.

Я оперлась руками о раковину, посмотрела на свое отражение, прищурилась и испытала изумление. На сей раз в зеркале была я! Вполне узнаваемая! Верхние веки не опустились на щеки, у меня большие, широко распахнутые глаза, под ними нет и намека на синяки, а кожа, словно с морозца, нежно-розовая.

Я потрогала щеки, лоб, подбородок, ощутила под пальцами гладкую, будто лакированную кожу и ахнула. Крем! Японцы создали невероятное средство! Оно избавило меня от отеков, убрало мелкие морщинки, сделало четким овал лица. Сейчас умоюсь и снова воспользуюсь чудо-средством.

Нанесенная на мордочку нежно-розовая субстанция опять не впиталась, а как бы покрыла ее слоем льда. Непривычное ощущение и не очень приятное, но я готова терпеть какие угодно неудобства, потому что выглядела великолепно. Сегодня можно забыть про пудру, румяна и прочие ухищрения.

– У тебя отдохнувший вид! – воскликнул Костя, когда я спустилась к завтраку. – Пребывание на даче идет на пользу.

Аллочка, гремевшая на кухне сковородками, высунулась в столовую.

– Здоровое питание и свежий воздух творят чудеса. Вилочка выглядит на четырнадцать лет.

– Меня посадят за растление малолетних, – шепнул мне Костя. – Слушай, неприлично так молодеть. В чем секрет?

Я не стала скрывать правду.

– Аллочка подарила мне японский крем.

– Чудо-снадобье, – кивнул Костя и схватился за затылок.

– Дорогой, тебе плохо? – тут же отреагировала мать, которая как раз внесла в столовую большую салатницу.

– В черепушку словно воды налили, – пожаловался сын.

Алла водрузила салат на стол и ушла.

– Как насчет кино вечером? – спросил Костя.

Я замялась.

– Очень жарко, неохота сидеть в зале.

– Отправишься решать проблемы Куприна и не знаешь, во сколько освободишься, – догадался Франклин. – Нет времени на ерунду, надо бежать по следу.

– Верно, – согласилась я. – Но и в отношении духоты тоже правда. Лучше просто погулять после ужина.

Костя посмотрел на часы.

– У меня три совещания, две деловые встречи…

– И этот человек ехидничал по поводу моей занятости! – засмеялась я.

– Давай руку! – подошла к сыну Алла. Поставив на стол темно-синюю сумочку, пояснила: – Взяла в комнате у Лялечки тонометр.

– Мама, я здоров, – попытался отбиться от нее Константин.

– Нельзя оставлять без внимания головную боль, – назидательно произнесла родительница, разматывая манжету.

– Не спорь, пожалуйста, – пробормотала я.

Костик протянул руку.

– Готов!

Из кухни донеслось сердитое шипение. Фокина ринулась на кухню.

– Боже! Паровая запеканка! Вилочка, померь ему давление.

Я подошла к Косте и спросила:

– У тебя новый одеколон?