Месть ликвидатора - Александр Сергеевич Арсентьев

буду ничего расписывать и пугать тебя, я просто буду делать свое дело. Заметь — делать эффективно. Перед тем, как мы начнем, хочешь что-то сказать мне?

Палари некоторое время смотрел на него, а потом утвердительно кивнул. Сергей приблизился и с некоторым усилием извлек кляп. Палари скорчил гримасу, разминая лицевые мышцы, а потом в тон Седому тихо произнес:

— Легата желает поговорить? Быть может, легата хочет обсудить несомненные достоинства его покойной жены? — сатанинская улыбка исказила его лицо, а глаза загорелись воистину адским огнем. — Жаль, что у нас не было на это времени — поверь, мы воздали бы должное красоте ее тела. И жаль, что она умерла так … ммм, внезапно. Обычно я предпочитаю растягивать подобные моменты до бесконечности …

Кровь в жилах Седого начала закипать. Этот тихий голос … Этот издевательский тон. Перед глазами вновь была мертвая, обнаженная и такая беззащитная в момент ее убийства Милана …Сергей неосознанно ударил кулаком по столу. «Он выводит меня из себя, — коснулась сознания рациональная мысль. — Хочет избежать своей участи и умереть немедленно!» Дернувшись было вперед, Решетов застыл …

— Как себя чувствует твой малолетний отпрыск? — участливо поинтересовался палари. — О, я думаю, что он уже идет на поправку! Но, это ненадолго, легата, смею тебя заверить! В самом ближайшем времени мои братья все же отправят маленького ублюдка вслед за его мамашей. И на этот раз, для верности, наконечники стрел будут смазаны ядом. И ты не сможешь похоронить своего сына, легата … Знаешь почему? Все просто — его тельце будет отдано на растерзание диким зверям, коими кишат леса рядом с поместьем Отра. А помнишь ту молоденькую сучку, легата? Ту самую, что нашла свою смерть в какой-то паршивой кладовке? Так вот …

Так, довольно! Чаша терпения Седого была переполнена! Пелена слепой ярости застилала ему глаза. Он резко ударил монаха в солнечное сплетение и, когда тот, задыхаясь, широко раскрыл рот, вставил кляп на место и привязал его. После этого, дабы хоть отчасти сбросить адреналин, грозивший порвать его жилы, взял со стола широкий тупой нож и со всего маху всадил пленнику в бедро.

— Не переживай, сучонок, — прошипел он. — Ты однозначно умрешь. Но только не так как хочешь …

Через некоторое время, когда небо уже начало алеть на востоке, дверь «сарайки» осторожно приоткрылась …Седой, с потемневшим лицом, бдительно осмотрел окрестности. После этого он легко пробежался до самого дома и заглянул внутрь. Никого. Никого, кроме трупов, в живописных позах возлежавших на залитом кровью полу. Стало быть, стража лорета еще не наведывалась в его жилище, а побег до сих пор не обнаружен. Тем лучше …

Решетов вернулся в «сарайку», какое-то время там возился, а потом появился на пороге с большой бутылью, в плетеном из тонкой лозы чехле. Давно, еще пару лет назад, он, шутки ради и от нечего делать научил Орасо гнать самогон. Крепкий напиток пришелся привратнику по душе. Нельзя сказать, то тот был завзятым пьяницей, но искушенным ценителем его точно можно было назвать. Седой знал, что с тех пор бывший смертобой всегда хранит в «заначке» изрядный запас «огненной воды». Вот и сейчас она пригодилась …

Решетов обильно залил пол подсобного помещения, порог и, щелкнув огнивом, высек искру. Прозрачно — синее пламя мгновенно облизнуло низкое крыльцо и устремилось внутрь помещения. Сергей прихватил сумку, арбалет и меч и направился в сторону дома. Зайдя внутрь, с тоской огляделся — когда-то давно, еще в прошлой жизни, его молодая жена так радовалась этому «царскому» подарку … Он вздохнул и разлил остатки самогона по полу. Остановился над телом привратника …

— Прости, брат, — тихо произнес он. — Ты не заслуживал такой участи. И таких … похорон. Одно могу сказать точно — твоя смерть отмщена.

Через минуту из некогда роскошного дома на центральном проспекте вышел закутанный в плащ человек. Лицо скрыто глубоко надвинутым капюшоном. На плечах — ремни ножен и арбалета. Позади опального легаты были видны окна дома, в которых уже вовсю танцевали языки разгоравшегося пламени …

Первые лучи восходящего Зетро осторожно коснулись тесанных и сглаженных временем булыжников мостовой, согревая их после ночной прохлады. На улице было практически безлюдно, лишь одинокие ремесленники спешили навстречу новому трудовому дню.

Спрятав лицо в недрах капюшона, Сергей медленно брел по широкой улице. Он шел наугад, как говорят — куда глаза глядят. Но, дело было в том, что они глядели в никуда, вернее — в тот маленький ад, который он устроил неподалеку от своего дома. Его душа, и все его помыслы все еще были там — в щедро залитой почерневшей кровью «сарайке». Вот — окровавленный верстак с разбросанным по нему нехитрыми инструментами, которые раньше Решетов использовал для мелкого ремонта. Вот — отвратительная на вид кучка зубов вперемешку с ногтями, вырванными из тела воющего, подобно раненому шакалу, палари. Вот — ошметки кожи, которые, практически обезумев от ярости, Седой срезал с тела строптивого священнослужителя. Здесь — полосы кровоточащего свежего человеческого мяса, отданные сектантом как дань в уплату за свои дерзкие слова.

Нужно отдать пленнику должное — он был настоящим воином. Несмотря на то, что учинил с его многострадальным телом Седой, он так ничего и не сказал. В какой-то момент, дабы не захлебнуться хлещущей из десен кровью, он повернул голову набок. Кровь с его губ текла и текла … А он лишь смеялся надувая алые пузыри …

В какой-то момент Сергей вспомнил произошедшее на похоронах Миланы и Наташи. Тогда он, глядя прямо в широко раскрытые от боли глаза палари, ухватил того за пальцы рук. Прошло несколько мгновений … Из-под ладоней Седого пошел едкий синий дым, а комната наполнилась отвратительным запахом жареного человеческого мяса.

Через несколько мгновений желудок Сергея не выдержал происходящего — его обильно вырвало на пол. Палари смеялся над ним …Гипнотический взгляд черных глаз преследовал Решетова до тех пор, пока Седой, надавив большими пальцами, не выдавил их … Но и тогда монах ничего не сказал. С момента захвата пленника прошло два или три часа, но Сергею казалось, будто он прожил с того самого момента целую жизнь. Жизнь, исполненную ужаса, кошмара, моральных страданий и вселенской боли. Он даже вздохнул с облегчением, когда палари внезапно умер … Просто все его тело извела страшная судорога, и выдающегося воина не стало …По всей видимости — сердце не выдержало страданий истекающей кровью плоти.

Неожиданно рассеянный взгляд Седого уперся в вывеску: «Захмелевший гетаро. Выпивка, комнаты». Оглядевшись,