Кукла - Александр Варго

Когда он приехал, он не сразу вылез из машины. Он задумчиво курил, стряхивая пепел прямо на сиденье, изредка поглядывая на дом. Потом со вздохом вышел из машины и поднялся наверх. По комнатам гулял ветер, балконная дверь, не удерживаемая сломанным ограничителем, снова открылась. Он не без труда отыскал ключ, на который запер Лиду, и, соблюдая осторожность, тихонько приоткрыл дверь. Тихо. Он вошел внутрь, сквозняк с грохотом захлопнул дверь за ним.

Лиды в комнате не было. Окно в спальню было разбито, и ветер гневно трепал итальянские занавески, которые так нравились Алле. Не было нужды заглядывать под кровать и в шкаф, Серый и так понял, что она убежала. Внезапно он замер – его глаза наткнулись на скомканную кучу одежды, валяющуюся у батареи. Одежда Лиды, ее перепачканное шоколадом платье, гольфы, голубые туфельки и… даже трусики. Лицо Серого покрылось пятнами, и он непроизвольно сжал кулаки, ощущая ладонями впившиеся ногти. Она что, вот так голышом выпрыгнула на улицу? Это было уже чересчур.

Он взял фонарь и вышел наружу. Под окном тускло блестели осколки стекла. Лиды нигде не было. Зато он нашел труп кошки. Не веря своим глазам, он молча стоял и светил фонариком на неестественно выгнутое тельце любимицы. Бедная Мася. У кого поднялась рука на несчастное животное? Ответ напрашивался сам собой.

Серый истерично хохотнул. Что теперь делать? Звонить Клепе, чтобы подключил ментов? Идти искать Лиду самому? К чертям собачьим.

Ему как никогда захотелось выпить, и он поднялся наверх. Однако, прежде чем осуществить задуманное, он достал из тайника пистолет, старенький, но в неплохом состоянии «ТТ». О нем не знала даже Алла. Где-то внутри он пытался убедить себя, что оружие нужно ему на случай непредвиденного визита Гии, Колуна и прочих, но перед глазами все маячил образ остро заточенного карандаша и бедное ухо Аллы, из которого тоненькой струйкой вытекала кровь.

Серый проверил обойму, после чего, не разуваясь, прошел на кухню и достал из морозильной камеры литровую бутылку водки. Это пусть Клепа хлещет всякое заморское пойло, а он будет пить водку. Он потянулся к полке за стаканом, как вдруг услышал звук, от которого у него зашевелились волосы. Стакан выскользнул из рук и со звоном разбился о кафельный пол. Звон колокольчика – это был он. Какой-то приглушенный, и он звучал где-то здесь, на кухне.

«Дзинь-дзынь, Серый. Как дела?» – пропищал в его сознании мерзкий голосок.

Хрустя подошвами туфель по осколкам стекла, он подошел к кухонной стенке и рывком открыл дверцы. Кукла вывалилась прямо на него, растрепанная и размалеванная помадой как шлюха, с улыбкой ужасного клоуна, и Серый заорал что было сил. Пятясь назад, он задел стол, бутылка завалилась набок и чудом не свалилась на пол.

– Сс-ука, – выдохнул с ненавистью Серый, переводя дыхание. Он был зол сам на себя, за свой испуг.

Кукла лежала на плите, пару раз дернула рукой и замерла. Серый осторожно приблизился к ней, так приближаются к клетке с опасным хищником. Взял куклу в руки и осмотрел ее, чувствуя, как к горлу подступил комок, – ключа в ее гладкой спине не было и в помине. Но сегодня днем она работала, он точно помнил, как Лида сидела с ней перед телевизором, и та размахивала руками и ногами.

На негнущихся ногах он вышел из кухни и открыл шкаф-купе в коридоре, где хранилась одежда. Там, на самой верхней полке, он оставил ключ от этой чертовой куклы.

Ключ был на месте. Серый неверяще уставился на него, быстро моргая, словно ключ был миражом и от этих морганий он сейчас рассеется как дым.

Быстрым шагом он возвратился на кухню. Кукла сидела, прислонившись к электрическому чайнику, глядя на Серого своими ярко-синими искусственными глазами.

«А может, не искусственными?» – закралась Серому мысль, и он чуть не расхохотался. Он налил себе почти полный стакан водки и залпом выпил его, даже не скривившись. Затем взял куклу в руки, обратив внимание, что все ее лицо покрыто неумелым макияжем.

– Интересно… – пробормотал он.

Он вспомнил, что, закрывая Лиду в спальне, куклу оставил в гостиной, он еще пнул ее ногой. Если Лида не выходила из комнаты и покинула квартиру через окно, то кто разрисовал куклу? И кто положил ее на полку?!

– Ты чертова шлюха, – объявил он, вновь наполняя стакан.

Кукла молча смотрела на него, в золотистых волосах пробегали искорки, как от бенгальских огней, ресницы подрагивали.

– Сейчас я тебя сам заведу, шлюха, – сказал Серый, опустошив стакан. – Потрясешь своими пластмассовыми сиськами.

Он вытер рукавом рот и вставил ключ в спину кукле. Попытался повернуть, но ключ намертво застрял в механизме. Раздался лишь тоненький скрип, и все. Пальцы мужчины побелели от напряжения, еще чуть-чуть и… но все бесполезно, он лишь согнул ключ.

– Не хочешь работать? Да? Говори, шлюха, – ожесточенно пыхтел Серый, напрасно пытаясь повернуть ключ. – Я тебя заставлю… заставлю.

После пяти минут бесплодных попыток он швырнул куклу на пол, прямо в осколки разбитого стакана. От падения ключ выпал, и конечности куклы, словно издеваясь, принялись вертеться во все стороны, будто бы игрушка пыталась станцевать брейк-данс.

– Зашибись, – сказал Серый устало. Он хотел снова пнуть ее ногой, но передумал. – Ты работаешь не от ключа, да? От чего же, шлюха? От батареек?

Кукла дернула рукой с колокольчиком, указывая в сторону гостиной. Серый ухмыльнулся и снова потянулся за бутылкой. Кукла махнула еще раз. И еще раз. Ее настойчивость одновременно веселила и пугала Серого.

– Ты хочешь, чтобы я пошел в комнату? А зачем, скажи на милость? – спросил он.

Его лицо стало красным – от спиртного у него всегда приливала кровь. В голове стало легко, он быстро пьянел, так как не ел с самого утра.

– Ладно, пойду, посмотрю, – сказал он и поплелся в комнату, посмеиваясь над собой, хотя поводов для смеха, в общем-то, не было.

Он оглядел комнату, слегка покачиваясь. Поймал себя на непроизвольной мысли, что ковру, безнадежно запачканному кровью, прямая дорога на свалку. На полу валялись карандаши, разорванный альбом, конфетные обертки, весь диван измазан шоколадными пятнами. Несколько карандашей были темно-бурого цвета, и он торопливо загнал их ногой под кровать. Кроме этого, по всей комнате были разбросаны рисунки.

На кухне снова зазвенел колокольчик, и Серый вздрогнул. Ему стало казаться, что он сходит с ума, но один рисунок намертво приковал его внимание. Он взял его в руки, с отвращением заметив, как дрожат его пальцы, и вряд ли это от выпитого. Не сводя глаз с рисунка, он вернулся на кухню и тяжело плюхнулся на стул.

– Давай выпьем, шлюха. Точнее, помянем. Помянем одну девушку. И ее отца, царство им небесное, – сказал Серый и выпил прямо из бутылки.

Кукла снисходительно улыбалась улыбкой мудрого родителя, наблюдающего за возней своего ребенка.

Серый поперхнулся и закашлялся, в глазах показались слезы.

– Ну, чего же ты молчишь? – отдышавшись, спросил он. – Знаешь, мне тут пришло в голову, что мы раньше виделись. Да-да, там, на бомжовском рынке, где одно чмо пыталось втюхать Лиде пластмассовую срань в юбке. И ключ на спине у нее был, как у тебя, шлюха. Это ты была?

Кукла деликатно молчала, как если бы предоставляла Серому самому строить версии и делать из них выводы.

– Только вот как объяснить ЭТО?!! – закричал страшным голосом Серый, тряся перед куклой мятым рисунком. – Как?! Ты хочешь сказать, что это нарисовала Лида? Или моя жена? Отвечай, б…дь!

Немного успокоившись, он разгладил рисунок и уставился в него пьяным взглядом, в надежде на то, что в первый раз что-то напутал, ошибся. Но нет. На рисунке был изображен лес, посреди него – дом, даже не дом, а покосившаяся избушка. Возле избушки четыре фигурки, одна на полусогнутых ногах опиралась на другую. У входа в избушку еще одна фигура во всем черном – Лида явно не скупилась на этот цвет. Лицо фигуры не видно, Лида оставила только глаза.

– Все так… – прошептал Серый, с каким-то безумным благоговением водя указательным пальцем по рисунку. – Все точно, так это и было… Вот этот, спотыкающийся, Рус – он тогда из-за меня чуть ногу не сломал. Это наверняка Клепа – вон жирный какой. А это Вадик, длинный очкарик. Это, конечно же, я. А это…

Ему вдруг стало плохо, к горлу подкатила тошнота, и он разорвал рисунок и швырнул клочья в сторону куклы. Выпил снова.

– Знаешь, я, кажется, начинаю понимать, – медленно начал он, повернув голову к кукле, и застыл.

Она менялась на глазах. Пластмассовая игрушка с глупыми синими глазами исчезла, будто растаяла в воздухе, теперь перед ним сидело грубо выструганное из потемневшего дерева некое существо с пугающими глазами-угольками и оскаленной пастью. Руки и ноги превратились в кривые паучьи лапы, тело утолщалось внизу, словно кокон, волосы выцвели и стали похожими на обрывки грязной паутины. Глаза, как два зубастых крота, ввинчивались Серому в самое сердце.