Кукла - Александр Варго

– Неважные у тебя друзья, – с укоризной заметил Никто, не ослабевая цепкую хватку. – Придется тебе оторвать нос.

Парень уже не выл, он тихонько скулил, из глаз градом катились слезы, смешиваясь с кровью и соплями.

Впереди показалась машина. Она остановилась неподалеку, освещая фарами Никто и мальчишку. Никто прищурился. К ним направлялись двое, на головах фуражки, у одного автомат на плече. Хм, милиция. Что ж, оно и к лучшему.

Он мягко разжал пальцы, освобождая многострадальный нос подростка, и тот, всхлипывая, тут же ринулся в кусты. Странно, но милиционеры спокойно отнеслись к этому, казалось, их интересовал только Никто.

– Документы, – не представившись, сухо приказал один из них.

– Нет документов, – вздохнул Никто.

Милиционеры брезгливо оглядели его с ног до головы.

– Сам в машину сядешь или помочь? – поинтересовался тот, что был с автоматом.

Никто с покорностью кивнул и не спеша, даже торжественно направился к бело-синему автомобилю.

Утро не задалось с самого начала, хотя было воскресенье и в окно весело заглядывало солнце. За завтраком Лида хмуро молчала, апатично ковыряясь в омлете вилкой, потом объявила, что наелась, и, отодвинув от себя тарелку, ушла к себе в комнату.

– Уж не заболела ли она? – с тревогой спросила Алла, моя посуду. – Нужно ей температуру измерить.

С губ Серого уже было готово сорваться, что если их дочь в чем-то и нуждается, то в хорошей взбучке, так как в последнее время уж слишком она стала капризной (да и Алла позволяла вить из себя веревки), но тут раздался телефонный звонок.

Звонил Гия – один из авторитетов Краснодарского края. Серый даже удивился – чем он мог заинтересовать Гию, поскольку все разногласия на предыдущей сходке были урегулированы. Голос у грузинского вора в законе был отрывистым, он сообщил, что в отношении Серого появилась нехорошая информация и в интересах самого же Серого опровергнуть ее как можно скорее, предложив встретиться в Краснодаре через два часа.

– Я буду, – коротко ответил Серый, который даже не поинтересовался, какого рода информация и из каких источников она родилась, потому что отлично знал, что Гия по пустякам звонить не стал бы. Оставалось только догадываться, что они могли накопать на него. В какой-то момент сердце Серого болезненно сжалось – неужели?.. Но он тут же отогнал эту мысль в сторону. Все было сработано чисто, лишние свидетели умолкли навсегда, и ни одному фраеру не удастся загнать его в угол. Но ехать нужно в любом случае, отказ в данной ситуации был равнозначен признанию поражения.

Пока он собирался, Алла уговаривала Лиду съесть сливу, но та упрямо вертела головой, не выпуская из рук свою куклу. Серый внутренне порадовался, что дочь забыла о ключе, – по неизвестной причине его бесила музыка этой дурацкой куклы и еще более этот нудный звон колокольчика, который скорее наводил тоску, чем поднимал настроение.

Он уже стоял в дверях, когда раздался второй звонок. Чертыхаясь, мужчина взял трубку и, к своему неудовольствию, услышал голос Клепы.

– Как дела, дружок? – с наигранной вежливостью осведомился друг детства.

– Дела в прокуратуре, у меня делишки, – не слишком приветливо буркнул в ответ Серый. – Чего хотел?

– Мне звонил Рус, – сразу перешел к делу Клепа. – Помнишь его? И я подумал, ты должен знать. Надеюсь, Вадика ты тоже помнишь? Очкарик, он в Питере жил.

– Разумеется, помню, – ответил Серый. – Чего случилось-то?

– Умер Вадик. С собой покончил, из окна прыгнул, – после секундной паузы сказал Клепа. И хотя голос его звучал как обычно – с грубоватой беспечностью, присущей подавляющему большинству милицейских руководителей, все же Серый уловил в нем тревожные нотки.

– Царство ему небесное, – сказал он безо всякого сочувствия. – Что-то еще?

В трубке молчали, только слышалось натужное дыхание.

– Просто что-то на сердце неспокойно, – признался он и затем, словно спохватившись, будто его могут уличить в излишней сентиментальности, быстро произнес: – Ладно, забудь. Ты-то как?

– Клепа, все в ажуре. К тебе у меня все?

Клепа сказал, что все, и Серый кинул трубку. Вадима, конечно, жаль, но у него своих забот хватает выше крыши. Он крикнул Алле, что вернется как можно скорее, и выскочил на улицу.

Отчаявшись накормить завтраком Лиду, Алла подумала, что они могут перекусить на улице в каком-нибудь кафе. Лида немного оживилась и стала собираться. К удивлению Аллы, девочка не взяла с собою куклу, хотя до этого момента она не расставалась с ней ни на секунду.

– Ты оставляешь Ному дома? – спросила она.

– Она сказала, что хочет побыть одна, – ответила Лида, стоя перед зеркалом. Она показала отражению язык, затем наморщила нос, сузила глаза и разинула рот.

Алла хихикнула, но, откровенно говоря, в этот момент гримаса девочки была отнюдь не смешная. Она была похожа на озлобленного зверька, было что-то крысиное в этом недобром оскале.

– Ну все, хватит, – сказала Алла нервно, беря Лиду за руку.

Девочка засмеялась:

– Не нравится? А вы все время с такими лицами ходите, когда я не вижу. А при мне улыбаетесь. Нома мне все рассказала.

– Она умеет разговаривать? – попыталась пошутить Алла, но голос ее дрогнул – ее дочь была явно не настроена шутить. – Разве такое бывает, Лида?

– Конечно, бывает, – убежденно сказала девочка. Она оторвалась от зеркала и промолвила:

– Ладно, пошли.

В полном молчании они дошли до детской площадки. Однако, как только Лида направилась к детям, резвившимся на горке, Аллу ждал неприятный сюрприз – через какое-то время все малыши как-то незаметно разбрелись, и ее дочь осталась в полном одиночестве. Лида пошла к песочнице, и там все повторилось. Одна крошечная девочка, завидев Лиду, даже разревелась и, спотыкаясь, поспешила к матери. Алла была шокирована, она силилась понять причину происходящего, но в голову лезла какая-то ерунда. Вон Алена, она всегда играла с Лидой, а это Игорек, они вообще давние друзья с Лидой, а сейчас он даже не смотрит в ее сторону… что происходит?

Еще более ее пугала реакция Лиды. Девочка выглядела абсолютно спокойной, будто все так и должно быть. Ее глаза насмешливо искрились, на лице все чаще появлялось доселе ей неизвестное выражение ироничной надменности. Женщина не знала, куда ей деваться, и когда косые взгляды родителей детишек стали откровенно враждебными, она взяла дочь за руку:

– Пойдем в парк. Тут слишком шумно.

– Тут не шумно, – возразила Лида и окинула напоследок детскую площадку оценивающим взглядом. – Просто они не знают.

– Не знают ЧЕГО? – едва не срываясь на крик, спросила Алла, и дочь подняла на нее воспаленные от недосыпания глаза:

– Они не знают про Долину Теней.

В голове Аллы была полнейшая сумятица. Что еще за долина такая? Может, ей Виктор какую-нибудь сказку рассказал?

– Они не знают про нее, а если бы узнали бы, испугались, – как ни в чем не бывало развивала свою версию Лида, шагая рядом с матерью. – Потому что они глупые. Они подумали бы, что мертвые – это страшно. А это совсем не страшно.

Алле пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы выглядеть безмятежно, но слова дочери намертво впечатались в ее сознание:

– И кто тебе рассказал про долину теней? – как можно равнодушнее поинтересовалась она. – Уж не Нома ли?

Лида озадаченно взглянула на мать, затем пожала худенькими плечами:

– Я знаю, она вам никогда не понравится.

– Ну почему же, – нерешительно проговорила женщина, совершенно не зная, что сказать, как следующим вопросом Лида сразила ее наповал:

– Мама, а когда я умру?

Алла закашлялась и непроизвольно сжала руку дочери. Та громко вскрикнула, Алла наклонилась, разглядывая пальцы дочери. Теперь уже она едва сдержала крик – кончики пальцев Лиды были распухшие, под ногтями синели зловещие полоски, на подушечках виднелась запекшаяся кровь. Будто бы следы от иголок. Боже, как она раньше не заметила?!

– Лида, что у тебя с рукой?

Девочка резко вырвала руку:

– Скажи, когда я умру, и я расскажу тебе про руку.

Алла словно впала в ступор, ей казалось, что она беседует с каким-то незнакомым человеком. Все – начиная от манеры говорить, интонации, выражения лица и глаз, – все было другим, чужим. Будто от дочери осталась только болезненная оболочка, а внутри жил кто-то другой, который злобно нажимал на нужные рычаги, заставляя Лиду вести себя подобным образом.

– Ты скажешь мне? – повторила девочка.

– Лида, что случилось с твоими пальцами? – В голосе Аллы чувствовался страх.

Лида неожиданно отскочила назад, пригнувшись, как если бы готовилась к прыжку, и завизжала:

– Скажи! Скажи, скажи мне!!! СКАЖИ!!!

– Ты не умрешь, – проговорила Алла с тоской. – Что тебе взбрело в голову?

– Ты врешь! Все умирают! И ты умрешь, и папа умрет, и Мася умрет! – кричала Лида.

На них стали обращать внимание прохожие. Алла схватила дочь в охапку и направилась в сторону дома. Она ожидала новой вспышки гнева, но, к ее изумлению, Лида моментально успокоилась. Она прижалась к груди Аллы, тихонько всхлипывая. Протянув к лицу матери исколотые пальцы, она прошептала: