Кукла - Александр Варго

– Иван, дело очень важное. Мне уже позвонили по поводу этого человека, буквально сейчас. Поэтому я здесь. Ты на меня не злись, что я наорал на тебя, это, так сказать, тебе только на пользу будет. Мне, кстати, сегодня из краевого управления звонили. Хочешь пойти на следака?

Брови Игнатова поползли вверх. Работать следователем, да еще в краснодарском УВД? Человек, вроде простого дознавателя Игнатова, без году неделя работающего в районном отделе милиции, мог об этом лишь мечтать!

– На следующей неделе договоришься о встрече. Я дам тебе телефон, – продолжал Клепа, делая себе в мозгу пометку о предупреждении знакомого человека в УВД о протекции этого несчастного дознавателя.

– Огромное спасибо, товарищ полковник! – выпалил Игнатов, вне себя от счастья.

– Не за что, – отмахнулся Клепа. – Неси мне все материалы на этого бомжа и отдыхай.

Игнатов пулей вылетел из кабинета и через минуту принес папку с документами. Клепа вздохнул. Вроде все прошло гладко. Теперь осталось решить вопрос с дежурным.

Было уже около четырех утра, когда он осторожно заглянул в кабинет Игнатова. Тот снова спал на своей куртке, чему-то глупо улыбаясь во сне, из уголка рта текла слюна. Наверное, ему снилась новая должность, подумал Клепа и спустился в дежурку.

– Перед тем как будешь сдавать смену, выпустишь старика, – приказал он. Дежурный молча кивнул, слегка пожав плечами. Выпустить так выпустить, было написано на его утомленном лице.

– Завтра может быть проверка, а этот хлыщ у нас без всяких оснований сидит, – сказал Клепа для пущей убедительности. – Пусть катится отсюда подальше. Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

Клепа вышел на улицу, с удовольствием вдыхая предрассветный воздух. Сейчас он был особенно свеж.

Никто выпустили ровно в восемь утра. А в восемь часов двадцать пять минут, когда он брел по трассе, возле него остановилась фиолетовая «Ауди». Из машины вышло двое рослых парней, которые ловко запихнули Никто на заднее сиденье, и машина рванула с места.

Внезапно пронзительный детский крик разорвал ночную тишину, и Женя подскочила на кровати как от удара. На часах с подсвечивающимися цифрами пульсировало три утра. Она быстро встала и поспешила к дочери. Это был уже второй раз за ночь, и она терялась в догадках – что с ней? Может, она заболела?!

Когда она склонилась над кроваткой, Кристи уже успокоилась и только судорожно всхлипывала. Ее тоненькие ручки крепко прижали к себе плюшевую игрушку, которую незадолго до командировки подарил ей Руслан, – пузатого умильного кота с удивленно вытаращенными глазами.

– Кристи, девочка моя, – Женя убрала со лба прядь волос. – Это я, мама, все хорошо. Тебе что-то приснилось?

Кристи молчала, только пристально смотрела на мать своими большими блестящими глазами. Всхлипывания постепенно затихли, и теперь она только слегка вздрагивала.

Женя взяла дочь на руки, заметив, что та продолжает в каком-то исступлении сжимать подарок отца.

– Любимая, – прошептала она Кристи в ушко. Ноздри уловили запах волос девочки – смесь детского шампуня и крема для кожи.

– Папа, – шепнула в ответ Кристи. Женя почувствовала, как у нее нестерпимо заныло где-то под сердцем.

– Что с папой, малышка? – спросила она, не замечая, как задрожал ее голос. – Что, Кристи?

– Очень валко. Папу валко, – сказала Кристи и уткнулась в шею женщины. – Ему стлашно.

Женя ощутила горячие слезы дочери и похолодела. Во имя всего святого, что это все означает?!

Она стала убаюкивать Кристи, и та незаметно уснула. Однако когда Женя осторожно положила дочку обратно в кроватку и попыталась вытащить из ее ручонок кота, та вздохнула и только сильнее стиснула любимую игрушку. Женщина решила не тревожить дочку и медленно пошла на кухню. Она знала, что больше не заснет сегодня. Она знала, что вообще не будет чувствовать себя спокойно, пока точно не будет уверена, что Руслан сядет в самолет.

Она старалась не думать об этом, но назойливые мысли вновь и вновь таранили ее мозг – Кристи, этот крошечный ребенок, обладает какой-то необъяснимой сверхинтуицией, и это пугало ее не на шутку. Как только вернется Руслан, они обязательно покажут ее психологу.

«Папу… жалко».

Может, стоит еще раз позвонить Руслану? Поразмыслив, она решила не делать этого. Женя сварила себе кофе и еще раз заглянула к дочери. Кристи мирно спала, но даже во сне ее лицо было не по-детски серьезным.

Серый еще долго прислушивался к тому, что происходит внизу, но все было тихо. Он устало вздохнул, шаркающими шагами поднялся в дом, думая о том, сможет ли кто-нибудь c улицы услышать крики, если она будет снова бесноваться. Хотя, по большому счету, уже все равно. У него ужасно болела спина и ладони с содранной кожей. Да, давненько он так много не копал…

Мужчина зашел в ванную. Запекшаяся кровь Аллы на кафельном полу превратилась в почерневшую корку, и он старался не наступать в нее ногой. Взглянул в зеркало. На него смотрело бледное исступленное лицо безумца с дергающимся веком, стеклянный глаз выглядел особенно страшно. Он вспомнил, что когда боролся с нею, пытаясь связать, она ударила его с такой силой, что искусственный глаз даже выскользнул из своего привычного места. Он вставил его обратно, но неумело, и теперь глаз выпукло торчал, как у изумленного рака.

Серый смутно помнил, что, пока он был занят, несколько раз звонил телефон, но тогда ему было не до этого. А сейчас нужно ехать к Алле… да-да, вот только он умоется…

Он сполоснул лицо холодной водой и вышел к машине. Бросил взгляд на брошенную у ступенек лопату с налипшей землей. Он покачал головой – бедняга. Но у него не было другого выхода.

От него все еще разило водкой, но Серый все равно принял решение ехать на машине. Пока грелся двигатель, он просмотрел входящие звонки на мобильном. Два раза звонил Клепа, и один звонок от Гии. Хм, началось. И, судя по всему, самое интересное еще впереди.

В коридоре больницы он столкнулся с Сергеем. Серый спросил, как чувствует себя Алла, но тот был хмур и все время отводил глаза в сторону. Тогда Серый, невзирая на персонал и посетителей, схватил за шиворот перепуганного врача и заорал ему прямо в лицо:

– Сережа, что с ней?!! Не вынуждай меня принимать крайние меры!

– У нее… кома. Ночью случился приступ, – выдавил из себя Сергей. – За ней все время наблюдали, нашей вины в этом нет. Сначала парализовало конечности, потом…

– Где она? Я хочу ее видеть!!! – кричал вне себя от горя Серый, тряся мужчину так, что у того голова болталась из стороны в сторону. Врача обуял страх – бледный, с отросшей щетиной, вывороченным стеклянным глазом и пропахший потом, Серый напоминал ему ожившего мертвеца.

– Нельзя сейчас к ней, она в реанимации. Вопрос жизни и смерти, – прохрипел он, пытаясь вырваться из цепких объятий Серого.

– Что-о-о??? – яростно зашептал Серый. – Что ты сказал, сука? Ты врубаешься, что ты несешь?!!

Проходившая по коридору медсестра с ужасом глядела на эту сцену. Между тем Сергею удалось выскользнуть из рук Серого, и он прижался к стене. Тяжело дыша, он произнес:

– Я никогда не врал тебе. Дело действительно плохо. И сейчас от нас уже ничего не зависит.

Неимоверным усилием воли Серый сумел взять себя в руки. Скрипнув зубами, он спросил:

– Что? Что вам нужно, лепилы хреновы, чтобы она вернулась ко мне? Я отдам тебе свой дом, тачку, бери что хочешь, но только верни мне Алку!

– Перестань, – устало сказал Сергей. Серый не сводил с него горящего глаза, дыша с присвистом. Врач вздохнул и проговорил:

– Ладно, думаю, на минутку тебя пустят к ней. Но предупреждаю, не больше. И не вздумай психовать в палате.

Серый с покорностью кивнул.

Сергей куда-то ушел, и за это время Серый обгрыз все ногти до мяса. Потом Сергей вернулся в сопровождении какого-то врача в очках, и они пошли в реанимационную.

Увиденное потрясло Серого. Черты лица его любимой Аллочки заострились, лицо стало отталкивающе худым и отдавало желтизной. Издалека ее можно было принять за мумию, и Серый почувствовал страх. Только сейчас он осознал, как дорога ему эта женщина.

«Возможно, она останется инвалидом на всю жизнь…» – эта зловещая фраза прозвучала в миллион раз страшнее, чем когда он слушал свой первый приговор в суде. Ему захотелось убить этого врача, тощего фраера с прыщавой рожей, а заодно и Сергея, разнести тут все к чертовой матери, но разве это принесло бы облегчение Алле? У него возникло ощущение полной безысходности, наверное, нечто подобное чувствует зверь, загнанный охотниками в нору. Если Аллы не станет, он тоже не будет жить. Ради чего, Лиды? Она для него уже умерла.

На улице его неожиданно вырвало. Вытирая платком рот, он вспомнил прошедшую ночь, дикие глаза дочери и безвольно поникшую головку ребенка, и по телу прошел озноб. Что теперь делать? Может, позвонить Клепе?