Московский упырь - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Умело подсурьмив подружке брови, гостья приступила к щекам. Тут нужно было не торопиться, красить тщательно да следить, чтоб румяна ложились ровным кругом – чуть скривишь, совсем не по-модному будет.
– Ну вот, – девушка с довольным видом оглядела результаты своего труда и протянула зеркало. – На-ко, посмотрись… Каково?
– Ой, красиво-о-о! Подай-ко, Филофеюшка, гребень – волосы расчешу. Эвон он, на поставце лежит, гребень-то.
Гостья потянулась за гребнем – резным, из рыбьего зуба, с изображением белого медведя – ошкуя, – оценила:
– Экий у тебя гребешок баской. А ошкуй-то – словно живой. Ишь, щерится. С топором!
– То Иван из-под Кром привез. Нравится?
– Очень! – призналась девушка.
Василиска рассмеялась, махнула рукою:
– Так забирай, коли понравился!
Филофея явно обрадовалась, но для вида, конечно, покочевряжилась, так, самую малость, чтобы подружка не передумала, – гребешок-то купеческой дочке и впрямь сильно понравился. А уж если что ее нравилось – умрет, но выпросит или купит, как вот ожерелье, к примеру. Да уж, своенравной девушкой была Филофея, но ведь и доброй – коли подарок приняла, сразу и отдаривалась, не любила ходить в должницах. Помолчала, подумала, гребешок, как бы между прочим, в рукав убрала, потом молвила:
– А тебе, Василисушка, вижу, румяна глянулись?
Василиска зарделась – да, румяна б ей не помешали… как и белила.
Филофея словно подслушала мысли:
– А, – сказала, – забирай румяна – твои. Вместе с белилами.
– Вот благодарствую! – Подружки обнялись, закружились, смеяся, по горнице… даже не услышали, как вошли парни.
– Вот это да! – Поглядев на накрашенную Василиску, Иван живо спрятал улыбку в кулак.
Ну, а Прохор с Митрием не стеснялись – ударились в покатуху.
– Ох, – держась за живот, смеялся Митька. – Ты, сестрица, поди, на поле собралась – ворон пугать?
– Дурни вы, – ничуть не обидевшись, отмахнулась девушка. – Ничего в красоте женской не смыслите. Верно, Ваня?
Иван закашлялся:
– Да… уж… – И быстро перевел разговор на другое, с чего, собственно, и надобно было начинать. – Филофея, мы там братца твоего привели с Чертолья. До самого дому проводили, теперь вот лежит – отлеживается.
– Отлеживается?
Гостья побледнела, и улыбка сошла с лица ее.
– Да не переживай, цел он – ни одной царапины.
– Цел? Да что случилось-то?
– Думаю – сам расскажет.
Забыв и попрощаться, девушка убежала домой, к братцу, а Василиска, смыв под рукомойником наведенную красоту колодезной водицей, накинулась с расспросами – что да как?
Ей, конечно, рассказали… так, в общих чертах. А уж потом, после ужина, и совсем огорошили:
– Овдеева встретили, обратно на службу в Земский двор звал, – он теперя там почти главный начальник.
– Овдеева? – не поняла девушка. – А кто это?
– Стряпчий один… – пояснив, Иван рассмеялся. – То есть теперь уже не стряпчий – стольник. Недавно государем жалован!
– Та-ак, – протянула Василиска. – Опять, значит, на старую службу? Не знаю даже – радоваться иль грустить. Опасно ведь!
– Так жисть-то – она вообще опасная! – хохотнул Прохор.
А Митька добавил, что, в общем-то, они еще ничего не решили, и Овдееву ничего конкретного не обещали.
– Сказали лишь, что подумаем.
Василиска покачала головой – в нарушение всех старомосковских традиций, она сейчас сидела с парнями за одним столом – уж больно любопытно было, да и вообще – кого стесняться-то? Кругом все свои.
Парни тоже ей доверяли, а потому тут же, за трапезой, и приступили к совету. Стоит ли принимать предложение стольника? Не зазорно ли для чести? Подумав и поспорив, решили, что нет, не зазорно – все же ведь России служить будут, а не только царю. Сколько уж сменилось этих царей за столь короткое время, можно сказать, на глазах прямо – Борис, Федор, Дмитрий. Ребята, кстати, присягали одному Борису, Федору не успели, что же касаемо Дмитрия, то…
– Пусть хоть и самозванец, да ведь царь, – задумчиво произнес Митрий. – Нельзя ведь совсем без царя-то. Нешто тогда порядок будет? Да и не царю служить будем – Отечеству! Как и служили, не переставая. Опять же, ошкуя кто ловить будет? Овдеев ведь его недострелил, промахнулся.
– Овдеев, кажется, ничего человече, – утерев губы, заметил Прохор. – И самоз… государь к нему благоволит. Как-то под его началом служиться будет?
– Эх, был бы Ртищев!
– Что и говорить – уж Андрей Петрович нам бы растолковал, что к чему…
– Андрей Петрович бы растолковал? А у самого голова на что?
– Ладно вам спорить, – Иван поднял бокал. – Помянем Ртищева, братцы.
– Царствие ему небесное.
– Земля пухом.
Выпив, помолчали, задумались. Конечно, по всему выходило, что предложение Овдеева надо принимать – и Родине послужить, и так, для самих себя, чтоб бездельем не маяться. А порухи для чести тут нет никакой – царь Борис, которому присягали, умер, Федора – то ли убили, то ли сам убился, как бы то ни было, теперь царь – Дмитрий, расстрига он там или еще кто. Вот коронуется – и будет очень даже законным государем, и не важно, какое там у него прошлое. Честно говоря, Ивану Дмитрий был даже симпатичен – веселый такой, запросто подойдет, поговорит – не по-царски, конечно, но, черт возьми, приятно!
– К тому ж он нас должен помнить, – добавил Митрий и тут же поправился: – Я не говорю, что мы должны специально искать его милостей, но все ж таки и бегать от них не должны.
Иван вдруг расхохотался:
– Ай да Митька! Хорошо сказал, черт: не бегать от милостей.
– Ага, – в тон ему поддакнул Прохор. – Можно подумать, они на нас дождем сыплются, милости-то. Но, вообще – да, служить надо! Я – за!
– Я тоже! – тут же воскликнул Митька. – А ты – Иване?
– Ну и я – за, – подумав, махнул рукой Иван. – Куда ж я без вас?
Все трое молча повернулись к Василиске. Та улыбнулась:
– Что ж, мыслю – верно решили. И порухи чести тут никакой нет, не царям – Отечеству служите.
– Стало быть – так тому и быть! – подвел итог Иван. – Завтра с утра заявимся в приказные палаты.
– Оденьтесь получше, – напомнила Василиска. – Кафтаны я пересмотрю, где надо – заштопаю, а уж амуницию сами глядите.
Девушка вскоре зазевала, поднялась в светлицу, спать, а парни еще долго сидели за столом, разговаривали. Обсуждали нового царя, гадали, какие при нем будут порядки, ну и, конечно, не обошли стороной чертольского упыря – ошкуя. О нем-то Иван потом и думал, пока не заснул. Каким образом упырь подстерег Архипку? Заранее выглядывал или так, случайно? Нет, не похоже, чтобы случайно… То есть нет, встретил-то он его, может, и случайно, а уж дальше… Чем Архипка выделялся из толпы себе подобных подростков-отроков? Одежкой, знамо дело – купеческий сын, не из бедных – кафтан с золотым шитьем, рубашка шелковая… На такого, в общем-то, и любой тать вполне мог польститься – ограбить. Но вот польстился – ошкуй. «Тело человеческое, а голова – медвежья» – Иван припомнил слова отрока. Как такое быть может? Может, оборотень какой по Чертолью рыщет? Ага, а потом жир да внутренности своих жертв продает колдунам да ворожеям! Продает ли? Так ведь тогда и не выяснили… Ничего! Теперь, ужо, будет и время, и немаленькие возможности!
С такими вот мыслями Иван и заснул.
А действительность распорядилась иначе.
Овдеев, конечно, их приходу обрадовался, но от предложения заняться ошкуем презрительно отмахнулся:
– После, после, парни. Сейчас другая беда – Шуйские! Государь наказал – выделить лучшие силы. А кто у меня лучший? Что смотрите? Наслышан, наслышан я о ваших прежних подвигах, рассказали…
– Ртищев?
– Ртищев? Гм… ну да, и он тоже. Итак, – Овдеев обвел взглядом притихших парней. – Есть сведения, что князья Шуйские – в особенности Василий – замыслили злое. Небось спросите – откуда сведения? Скажу. От Богдана Бельского, ближнего к государю человека. Источник вполне надежный.
– Да… но – Шуйские! – покачал головой Митрий.
Стольник рассмеялся:
– Что, волосы дыбом встали? Ну и что, что Шуйские? Подумаешь, Рюриковичи и права на престол имеют. Нам-то какая разница – государевым велением боярин-батюшка Петр Басманов указал провести следствие, мы и проводим. Сыщем крамолу – о том и доложим, а уж что с крамольниками потом станется, то не нашего ума дело! Задание ясно?
– Вполне, – Иван кивнул за всех.
– Что потребуется – деньги или еще чего, – обращайтесь без стеснения в любое время – столкуемся.
Обнадежив парней, новый начальник отпустил их с миром. Вернее – с заданием. Честно сказать, оно заставило ребят призадуматься. Шуйские! Шутка ли – пожалуй, один из самых древних и влиятельных боярских родов. К таким только приблизься – прихлопнут, словно букашку какую, и следов не останется. Однако приказ-то был получен совсем недвусмысленный – искать крамолу. Вот – осторожненько – и стали искать, уж раз взялися за гуж…