Собака, которая выла - Эрл Гарднер

— Когда вы в последний раз видели Клинтона Форбса живым?

— Вечером 17 октября.

— В какое приблизительно время?

— Приблизительно в четверть седьмого.

— Вы находились в доме после этого часа?

— Нет, меня не было. В это время я уехала из дома, и мистер Клинтон Форбс был тогда жив и здоров. Когда я увидела его в следующий раз, он был мертв.

— Вы заметили, в каком состоянии находилось тело? — спросил Драмм.

— Вы имеете в виду следы бритья?

— Да.

— Он, судя по всему, брился. У него на лице была мыльная пена, немного пены еще оставалось. Он лежал в библиотеке, которая соединяется дверью со спальней, а та — с ванной.

— Где держали собаку?

— Собаку, — сказала Тельма Бентон, — после жалобы соседа держали на цепи в ванной.

— Что ж, — произнес Клод Драмм, — можете подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу по только что данным показаниям.

Перри Мейсон лениво кивнул. Взоры присяжных обратились к нему. Он начал низким звучным голосом, но негромко и без нажима.

— Жаловались на то, что собака воет? — спросил он как бы между прочим.

— Да.

— Жаловался сосед?

— Да.

— И соседом этим был мистер Артур Картрайт, муж женщины, выдававшей себя за жену Клинтона Форбса?

— Да.

— Находилась ли миссис Картрайт в доме, когда произошло убийство?

— Нет, ее не было.

— Вы не знаете, где она находилась?

— Нет, не знаю.

— Когда вы видели ее в последний раз?

Клод Драмм вскочил с места.

— Ваша честь, — заявил он, — совершенно ясно, что это станет одним из доводов защиты. В настоящее время перекрестный допрос по этому пункту недопустим.

— Протест отклонен, — произнес судья Маркхем. — Я разрешаю вопрос, потому что вы сами, опрашивая свидетельницу, задавали вопросы о различных обитателях дома. Считаю вопрос уместным.

— Отвечайте, — предложил Перри Мейсон.

Тельма Бентон быстро заговорила, слегка повысив голос:

— Паула Картрайт покинула дом утром 17 октября. Она оставила записку, содержание которой…

— Мы протестуем, — заявил Клод Драмм, — свидетельница не должна оглашать содержание записки. Во-первых, это не является ответом на вопрос. Во-вторых, это несущественное свидетельство.

— Да, — заметил судья Маркхем, — это несущественное свидетельство.

— В таком случае, — спросил Перри Мейсон, — где эта записка?

На секунду воцарилось неловкое молчание. Тельма Бентон посмотрела на помощника окружного прокурора.

— Она у меня, — ответил Клод Драмм, — и я намерен предъявить ее в свое время.

— Полагаю, — сказал судья Маркхем, — что по настоящему пункту перекрестный допрос достаточно отошел от темы и вопрос о содержании записки следует отвести.

— Хорошо, — согласился Перри Мейсон, — на этот раз у меня нет больше вопросов.

— Вызовите Сэма Марсона, — приказал Клод Драмм.

Сэма Марсона привели к присяге, он занял место для свидетелей и показал, что его зовут Сэм Марсон, он тридцати двух лет от роду, водитель такси и работал таковым 17 октября этого года.

— Вы видели подсудимую в тот день? — спросил Клод Драмм.

Марсон подался вперед, разглядывая Бесси Форбс, которая сидела прямо за Перри Мейсоном под охраной помощника шерифа.

— Да, — сказал он, — я ее видел.

— Когда вы впервые ее увидели?

— Примерно в десять минут восьмого.

— Где?

— В районе Девятой и Масонской.

— При каких обстоятельствах?

— Она подала мне знак, я остановился у тротуара. Она сказала, что ей нужно на Милпас-драйв в дом 4889. Я ее отвез, и тогда она велела мне позвонить по номеру Паркрест, 62945, спросить Артура Картрайта и передать, чтобы он сразу шел к Клинту, потому что с Клинтом идет разговор начистоту о Пауле.

— Ну и вы? — спросил Клод Драмм.

— Я ее отвез, поехал звонить, как она велела, а затем вернулся.

— Что потом?

— Потом она вышла, я отвез ее назад и высадил неподалеку от отеля «Бридмонт».

— Вы не видели ее еще раз в тот вечер?

— Видел.

— Когда?

— Точно не знаю, что-то около полуночи. Она подошла к моему такси и сказала, что, кажется, обронила в салоне носовой платок. Я ответил, что обронила, и вернул платочек.

— Она его взяла?

— Да.

— Это была та самая женщина, которую вы раньше отвозили к дому номер 4889 на Милпас-драйв?

— Да, она самая.

— И вы утверждаете, что эта женщина — подсудимая на настоящем процессе?

— Да. Это она.

Клод Драмм обратился к Перри Мейсону:

— Можете приступить к перекрестному допросу.

Перри Мейсон слегка повысил голос:

— Подсудимая забыла платок в вашем такси?

— Да.

— Что вы с ним сделали?

— Показал вам, а вы велели положить его обратно в карман.

Клод Драмм издал смешок.

— Минуточку! — сказал Перри Мейсон. — Не нужно меня сюда припутывать.

— Так и не впутывайтесь, — возразил Клод Драмм.

Судья Маркхем постучал молоточком.

— Соблюдайте порядок! — произнес он. — Адвокат, вы хотите, чтобы ответ был вычеркнут из протокола?

— Да, — ответил Перри Мейсон, — я предлагаю его вычеркнуть на том основании, что он не соответствует заданному вопросу.

— Предложение отклонено, — решительно сказал судья Маркхем. — Суд считает, что он соответствовал заданному вопросу.

Помощник окружного прокурора расплылся в широкой улыбке.

— Не говорил ли вам помощник окружного прокурора, какие показания давать по настоящему делу? — спросил Перри Мейсон.

— Нет, сэр.

— Не говорил ли он, что, если я дам к тому хоть малейшую возможность, вам нужно показать, что вы отдали этот платок мне?

Свидетель смущенно поежился.

Клод Драмм взвился с яростным протестом, но судья Маркхем протест отклонил, и Сэм Марсон выдавил из себя:

— Ну, вообще-то он сказал, что сам не может спросить у меня, что именно вы мне говорили, но, если представится случай, хорошо бы рассказать про это присяжным.

— А не велел ли он вам также, — продолжал Перри Мейсон, — когда спросят, не является ли подсудимая той самой женщиной, которая села к вам вечером 17 октября, податься вперед и поглядеть на нее, так чтобы присяжные убедились, как внимательно вы рассматриваете ее лицо?

— Да, велел.

— По сути дела, вы ведь несколько раз видели подсудимую еще до того, как выступить здесь свидетелем. Вам ее показывали полицейские, вы видели ее в тюрьме и какое-то время уже знали, что именно она села в такси в тот вечер, разве не так?

— Пожалуй, и так, согласен.

— Значит, вам не было никакой необходимости подаваться вперед и разглядывать лицо подсудимой, прежде чем ответить на вопрос.

— Ну, — смутился Марсон, — мне так велели.

Улыбка на лице Клода Драмма увяла, он раздраженно нахмурился. Перри Мейсон неторопливо поднялся и, стоя, долгую минуту не сводил со свидетеля пристального взгляда.

— Вы абсолютно уверены, — спросил он, — что к вам в такси села подсудимая по настоящему делу?

— Да, сэр.

— И так же абсолютно уверены, что именно подсудимая встретилась с вами позже тем же вечером и спросила про носовой платок?

— Да, сэр.

— Разве не соответствует действительности, что в то время вы не были полностью уверены и что чувство уверенности возникло у вас после собеседований с представителями властей?

— Нет, не думаю. Я узнал ее.

— Вы уверены, что как в первом, так и во втором случае это была подсудимая?

— Да.

— И в том, что именно подсудимая обратилась к вам за платком, вы уверены так же твердо, как и в том, что именно ее вы отвозили на Милпас-драйв?

— Да, в обоих случаях это была одна и та же женщина.

Внезапно Перри Мейсон по-театральному повернулся к задним рядам переполненного зала и воздел руку в мелодраматическом жесте.

— Мэй Сибли, — сказал он, — встаньте.

После небольшого замешательства Мэй Сибли встала.

— Взгляните на эту женщину и ответьте, доводилось ли вам ее видеть? — спросил Перри Мейсон.

Клод Драмм тут же вскочил.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — я протестую против такой проверки памяти свидетеля. Эта проверка недопустима, и перекрестный допрос также ведется недопустимо.

— Вы намерены увязать это с существом дела, адвокат? — спросил Перри Мейсона судья Маркхем.

— Я сделаю кое-что получше, — ответил Перри Мейсон, — я сниму вопрос, как было предложено, и спрошу вас, Сэмюэл Марсон, соответствует ли действительности то, что эта женщина, стоящая сейчас в зале, не та, что явилась за носовым платком вечером 17 октября сего года и которой вы отдали платок, оставленный в машине?

— Нет, сэр, — сказал Сэмюэл Марсон и указал на подсудимую, — вот та женщина.

— Не может случиться так, что вы ошибаетесь?