Собака, которая выла - Эрл Гарднер

— Да.

— На основании того, что вы читали, сложилось ли у вас о нем какое-то мнение и выражали ли вы это мнение?

— Нет.

— Что вам известно о фактической стороне дела?

— Только то, о чем писали в газетах.

— Если вас выберут присяжным по этому делу, могли бы вы по правде и справедливости судить эту женщину и вынести честное решение?

— Мог бы.

— И вынесете таковое?

— Вынесу.

Перри Мейсон неторопливо поднялся. До тех пор вопросы, что он задавал присяжным, были на удивление краткими. Но теперь он, нахмурившись, впился глазами в это новейшее пополнение скамьи присяжных.

— Понимаете ли вы, — спросил он, — что, если вас выберут присяжным по этому делу, вам придется давать оценку фактам, но при этом в той мере, в какой это затрагивает закон, вы должны следовать закону в соответствии с наказом Судьи?

— Понимаю, — ответил присяжный.

— Если Судья сочтет нужным дать вам наказ в том смысле, — внушительно и неспешно продолжал Перри Мейсон, — что согласно законам этого штата на обвинение возложена задача доказать вину подсудимой так, чтобы в этом не осталось ни малейших разумных сомнений, и только в таком случае присяжный может по совести вынести решение о виновности, и что в силу сказанного подсудимая не обязана выступать свидетельницей и давать показания в свою пользу, но может воздержаться от выступления в суде, полагаясь на то, что обвинение не сумело доказать ее вину вне всяких разумных сомнений, смогли бы вы и захотели бы руководствоваться подобным наказом Судьи как законом?

Присяжный утвердительно кивнул:

— Да, если это закон, думаю, мог бы.

— Если в своем наказе Судья сочтет нужным также отметить, что подобный отказ подсудимой дать показания и опровергнуть выдвинутые против нее обвинения никоим образом не должен влиять на присяжных при вынесении вердикта и не подлежит обсуждению в связи с разбирательством по делу, смогли бы вы и захотели бы последовать такому наказу?

— Да, пожалуй.

Перри Мейсон опустился в кресло и небрежно кивнул:

— Кандидатура принята.

Клод Драмм задал зловещий вопрос, который стоил отвода многим кандидатам:

— Не противоречат ли ваши убеждения тому, чтобы вынести решение, в соответствии с которым подсудимую ждет смертная казнь?

— Не противоречат.

— Если вы окажетесь в составе присяжных по этому делу, — продолжал помощник окружного прокурора, — не помешают ли ваши убеждения вынести вердикт о виновности в том случае, если вы решите, что вина подсудимой доказана вне всяких разумных сомнений?

— Нет.

— Кандидатура принята, — заявил Клод Драмм.

— Защита имеет право отвода, — сказал судья Маркхем.

— Отвода не будет, — ответил Перри Мейсон.

Судья Маркхем кивнул Клоду Драмму.

— Приведите присяжных к присяге, — произнес помощник окружного прокурора.

Судья Маркхем обратился к заседателям:

— Господа, встаньте и примите присягу судить это дело. Я же позволю себе поздравить обвинение и защиту с тем, сколь быстро был сформирован настоящий состав присяжных.

Присяжных привели к присяге. Клод Драмм изложил позиции обвинения — сжато, убедительно и по существу. Казалось, он подслушал мысли Перри Мейсона и решил, отбросив все предварительные соображения, сосредоточиться на одном всесокрушающем ударе.

— Господа присяжные, — сказал он, — я намерен доказать, что вечером семнадцатого октября сего года подсудимая по настоящему делу застрелила Клинтона Форбса. Я не стану скрывать, что покойный нанес подсудимой обиду, и не буду пытаться приуменьшить ее характер. Я свободно, открыто и честно представлю факты всецело на ваше рассмотрение. Я намерен доказать, что покойный был мужем подсудимой, что супруги проживали совместно в Санта-Барбаре, но этому был положен конец примерно за год до гибели умершего; что он тогда тайно отбыл, не сообщив подсудимой предполагаемого адреса, и взял с собой некую Паулу Картрайт, жену их общего знакомого; что сбежавшая пара приехала в этот город, где Форбс под именем Клинтона Фоули поселился на Милпас-драйв в доме номер 4889, а Паула Картрайт выдала себя за Эвелин Фоули, жену покойного. Я намерен доказать, что подсудимая купила автоматический пистолет марки «кольт» тридцать восьмого калибра; что более года она посвятила тщательным и упорным поискам, пытаясь установить место пребывания покойного; что незадолго до дня убийства она его обнаружила, приехала в этот город и сняла номер в одной из центральных гостиниц под именем миссис К. М. Дэйнджерфилд.

Я рассчитываю доказать, что вечером семнадцатого октября около двадцати пяти минут восьмого подсудимая прибыла к дому, где проживал ее муж; что она открыла дверной замок с помощью отмычки и проникла в коридор; что она встретилась с мужем лицом к лицу и хладнокровно его застрелила; что после этого она уехала в такси, отпустив машину неподалеку от отеля «Бридмонт», где снимала номер под именем Дэйнджерфилд.

Я намерен доказать, что, высаживаясь из такси, она нечаянно оставила в машине носовой платок. Я намерен доказать, что этот платок, несомненно, принадлежит подсудимой; что подсудимая, осознав всю опасность утери столь смертоносной улики, разыскала водителя такси и получила обратно носовой платок.

Я намерен доказать, что оружие, купленное подсудимой, в каковой покупке она собственноручно расписалась в книге учета, которую ведет торговец спортивными товарами в Санта-Барбаре, штат Калифорния, является тем самым оружием, из которого были произведены смертельные выстрелы. Опираясь на эти доказательства, я буду просить присяжных вынести решение о виновности подсудимой в преднамеренном убийстве.

Во время своей речи Клод Драмм не повышал голоса, но говорил с проникновенной убежденностью, захватившей присяжных. Закончив выступление, он вернулся на свое место.

— Хотели бы вы выступить с первым словом сейчас или отложить его на дальнейшее? — спросил Перри Мейсона судья Маркхем.

— Мы произнесем его позже, — ответил Перри Мейсон.

— Ваша честь, — заявил Драмм, вставая, — составление списка присяжных заседателей по делу об убийстве занимает обычно несколько дней и уж, по крайней мере, не менее одного. Настоящий состав был сформирован в очень короткое время, что меня несколько удивляет. Я хотел бы просить отложить разбирательство до завтра.

Судья Маркхем, улыбнувшись, отрицательно покачал головой:

— Нет, адвокат, суд продолжит слушание дела. Суду известно, что адвокат, ведущий защиту в настоящем процессе, имеет обыкновение ускорять процедуру весьма существенным образом. Суд не видит необходимости терять то, чего достигли сегодня.

— В таком случае, — с невозмутимым достоинством произнес Клод Драмм, — я перехожу к определению corpus delicti[Вещественные доказательства; состав преступления (лат.).] и вызываю Тельму Бентон. Я прошу учесть, что в настоящий момент вызываю ее исключительно с целью определения corpus delicti. Позднее я опрошу ее более основательно.

— Хорошо, суд учел, — сказал судья Маркхем.

Тельма Бентон вышла вперед и приняла присягу, подняв руку. Она заняла место для свидетелей и показала, что ее зовут Тельма Бентон; что ей двадцать восемь лет; что она проживает в меблированных комнатах «Ривервью»; что она знала Клинтона Форбса более трех лет; что она работала у него секретаршей в Санта-Барбаре, сопровождала его, когда он уехал из Санта-Барбары, и поселилась вместе с ним в доме номер 4889 на Милпас-драйв, где стала его экономкой.

Клод Драмм удовлетворенно кивнул.

— Вы имели возможность вечером 17 октября сего года, — спросил он, — видеть мертвое тело в доме 4889 на Милпас-драйв?

— Да.

— Чье это было тело?

— Это было тело Клинтона Форбса.

— Он снимал дом под именем Клинтона Фоули?

— Да.

— Кто проживал в доме с ним вместе?

— Миссис Паула Картрайт, взявшая имя Эвелин Фоули и выдававшая себя за его жену, повар-китаец А Вонг и я.

— Была ли в доме еще и полицейская овчарка?

— Была.

— Как звали собаку?

— Принц.

— Сколько времени мистер Форбс держал эту полицейскую овчарку?

— Примерно четыре года.

— Вы впервые увидели пса в Санта-Барбаре?

— Да.

— Пса привезли с собой в этот город?

— Да.

— А сами вы, в свою очередь, приехали вместе с мистером Форбсом и миссис Картрайт?

— Да.

— Когда вы увидели тело Клинтона Форбса, увидели вы также и полицейскую овчарку?

— Да.

— Где вы ее увидели?

— В той же комнате.

— В каком состоянии был пес?

— Он был мертв.

— Заметили ли вы что-нибудь, указывающее на обстоятельства его смерти?

— Да, его застрелили, и мистера Форбса тоже. На полу лежал автоматический пистолет «кольт» 38-го калибра. На полу же валялись четыре пустые гильзы, выброшенные автоматическим механизмом пистолета.