Смерть и фокусник - Том Мид

в его памяти. Очевидно, сам доктор Рис находил большой интерес в ночных кошмарах этого беспокойного музыканта. Возможно, он предвидел, что скоро опубликует очередной бестселлер.

– К чему вы клоните, сэр?

– Ответьте мне на один вопрос, Хук. Как среагировал доктор Рис, когда Стенхаус начал пересказывать содержание своего сна?

– Он начал записывать его. Олив Тернер слышала, как перо царапает бумагу.

– Верно! Он сразу же начал делать записи. А теперь ответьте: что случилось с этими записями?

Хук был в замешательстве:

– Последние записи в тетради были сделаны перед тем, как Олив отнесла ему ужин. Мы не нашли ничего более позднего.

– И какой можно сделать вывод? Что убийца, возможно, вырвал соответствующую страницу из блокнота? Что, возможно, на этой странице было что-то еще, чего он не хотел, чтобы мы видели?

– Но почему?

Спектор усмехнулся:

– Похоже, что мы наконец-то начали задавать правильные вопросы.

* * *

Придя домой, инспектор Джордж Флинт почувствовал, что несколько рассеян. Жена поставила перед ним миску рагу, которое он с ворчанием поглощал. Джулия Флинт была терпеливой женщиной и знала, что не стоит ожидать от мужа слишком многого, когда он так погружен в дело. Но даже она была слегка обескуражена его пустым, стеклянным взором, когда он сидел у камина в тускло освещенной гостиной.

Вскоре он задремал в кресле, сцепив пальцы на животе. Джулия вошла в комнату с кофейником, но, увидев его спящим, что-то пробурчала и отправилась спать одна.

Флинт, откинувшись в кресле и бессознательно повторяя позу, в которой обнаружил Ансельма Риса, начал похрапывать. Но его кажущийся мирным сон вовсе не был таковым.

Он был в комнате без окон, без дверей. Без входа, без выхода. Место было знакомым и в то же время каким-то пугающим. Чувствовалась в нем какая-то необъяснимая угроза.

Он огляделся вокруг. Осмотрел стены в поисках какой-нибудь хитроумной панели или потайного отсека. В дальнем конце комнаты он заметил деревянный сундук размером с человека. Со страхом он вцепился в ручки кресла и поднялся на ноги.

– Доктор, – произнес голос. Он был женским и одновременно металлическим и неживым, как будто доносился из невидимого граммофона. – Доктор?

«Что такое?» – попытался произнести он, но его горло не издало ни звука.

– Доктор…

Он медленно подошел к сундуку.

– Доктор. К вам посетитель.

Его рука зависла над замком на сундуке. Когда он собрался открыть его, к его удивлению, тот открылся сам по себе. Крышка со скрипом откинулась вверх. Из сундука стала подниматься фигура.

Беззвучно ахнув, Флинт отступил назад. Фигура – скопление бесформенных теней – поднималась вверх, возвышаясь над ним. Он никак не мог сфокусировать на ней взгляд, но различил человека в пальто и шляпе.

– Кто вы? – попытался сказать он.

– Доктор, – повторил бесплотный женский голос, – к вам посетитель.

Флинт почувствовал, как знакомый ужас поднимается у него в груди. Существо протянуло к нему руки в перчатках, и его лицо медленно начало проясняться. Это было не человеческое лицо. Оно сверкало двойным рядом свирепых острых зубов, измазанных кровью и желчью. Глаза были двумя черными бусинами. Это была морда змеи размером с человека.

Флинт проснулся словно от толчка. Огонь в камине догорел, и сквозь занавески в гостиной пробивался утренний солнечный свет. Он сел, задыхаясь, и с ужасом обнаружил, что его рубашка насквозь пропиталась потом. Он поднялся на ноги медленно, как старик. Его колени дрожали, пока он, спотыкаясь, шел на кухню за стаканом воды.

Часть третья: рассказ самозванца (15–17 сентября 1936 года)

– Забавно, не правда ли? – спросил Брюс. – Все время, пока я пытался вычислить тебя, все думали, что ты пытаешься вычислить меня.

– Я умею, – ответил Бьюли с совершенной серьезностью, – создавать такое впечатление.

Картер Диксон, «Мои покойные жены».

– Дело не в том, что они не видят решения. Дело в том, что они не видят самой проблемы.

Г. К. Честертон, «Острие булавки».

Антракт второй. Мистер Уивер совершает покупку

Вторник, 15 сентября 1936 года

Магазин «Скобяные товары Моррисона» был небольшим заведением в ряду магазинов, расположенных вдоль Портобелло-роуд. Его большая квадратная витрина была заполнена железными изделиями, катками и сушилкой для белья, удочками, швейцарскими армейскими ножами и прочими подобными товарами. Владелец, сам Моррисон, едва успел повернуть табличку на двери «ОТКРЫТО», как с улицы ввалился Клод Уивер. Уивер выглядел поникшим и растрепанным, но, когда он подошел к прилавку, его манеры и речь были абсолютно уравновешенными. Он говорил четко и властно:

– Мне нужно вот это, – и он, указал на предмет в стеклянной витрине на стене за прилавком.

– И вам доброго утра, сэр, – ответил Моррисон.

– И поживей, – сказал Уивер, изучая свои карманные часы.

Не говоря ни слова, пожилой хозяин открыл витрину и начал извлекать оттуда нужную ему вещь. Генри Моррисон не любил невежливости, и времени у него было вдоволь. Он не торопился открывать шкаф, а пока делал это, воспользовался возможностью хорошенько рассмотреть этого довольно необычного человека, ворвавшегося с улицы на рассвете. Он был бледным и лысым, а кожа на шее и щеках свисала, как будто он недавно похудел.

– И зачем же господину нужен этот предмет?

– А вы как думаете? Для защиты! Он нужен мне, чтобы себя защитить.

Лавочник наклонился вперед, наслаждаясь этим неожиданным мелодраматическим моментом.

– У вас есть враги?

– Вы собираетесь продать мне револьвер или нет? – огрызнулся Уивер.

Но мужчина уже пробивал чек на покупку.

Глава XII. Ловушка для вампира

16 сентября пролетело в мороке суеты. Все были чем-то заняты, даже Спектор (хотя было бы трудно сказать, чем именно он занимался). На самом деле старик битый час выпивал на брудершафт с актерами в различных пабах и барах вдоль Стрэнда. Им было что рассказать ему о пропавшем актере Эдгаре Симмонсе.

– Он был очень мил, – сказала Мэвис Ле Флей за второй порцией розового джина, – но в последнее время стал весьма самодоволен.

– В каком смысле?

– Ну, когда мы достигаем определенного возраста, дорогой мой, найти работу становится довольно сложно. И очень обидно, когда появляется такой парень, как Эдгар, и тычет нам в нос своим успехом.

Все истории были похожи: Эдгар Симмонс, стареющий актер, внезапно разбогатевший и преисполненный самодовольства. Но больше никому нечего было добавить. К счастью, Флинту удалось выяснить адрес пансиона, где Симмонс жил в последний раз. Когда он исчерпал свои источники (и свою печень) в различных актерских барах в Вест-Энде, Спектор направился туда.

У хозяйки