Смерть и фокусник - Том Мид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бенджамин, – укорил его Спектор, – ни одно из этих утверждений не соответствует действительности. Я бывал на твоих вечеринках и знаю, насколько густым может быть алкогольный туман. Трудно сказать, где заканчивается один гость и начинается другой. Ключи легко могли оказаться у кого угодно.
– Что ж, – произнес Тизел со стальной ноткой в голосе, – тебе придется это выяснить, не так ли?
Вскоре после этого в фойе ворвался инспектор Флинт и поспешил к паре у бара:
– Спектор, мне нужно с вами поговорить.
Спектор извинился и ушел с Флинтом. Они вдвоем прошли за кулисы, пока Флинт подробно рассказывал о разоблачении настоящей личности Человека-змеи.
– Итак, у Змееносца есть дочь, – задумался Спектор, прикуривая сигариллу. – Вы действительно считаете, что это Делла?
Флинт достал свой блокнот и изучил записи.
– Делла Куксон, – прочитал он. – Настоящее имя – Мейбл Норман. Свидетельства о рождении нет, но у нас есть достоверные сведения о том, что она выросла в доме для нежелательных детей «Дубовое дерево». Сирота, иными словами. Достигнув совершеннолетия, она сначала работала горничной в отеле «Плаза». А оттуда перешла в хор «Belmont Follies». Дальнейшее, как говорится, всем известно.
– Значит, она может быть дочерью Человека-змеи?
– Это вероятно. И ближе всего к зацепке в плане мотива.
– Занимаетесь детективной деятельностью, мистер Спектор? – Это был голос Люси Леви, которая прислонилась спиной к кирпичной стене.
Спектор повернулся к ней:
– Да, так получилось. А что? Вы хотите мне что-то рассказать?
Она засмеялась. Это был наигранный, театральный смех:
– В нашем театре много тайн, не так ли? Бедный старый Бенджамин потерял свою картину. Не кто иной как Делла Куксон играет главную роль в этой ужасной маленькой пьесе. А потом, конечно же, Эдгар Симмонс.
– Эдгар Симмонс? – Спектору было знакомо это имя. Он слышал его раньше. Но где? – Кто такой Эдгар Симмонс? Тебе придется просветить меня, Люси.
– Еще одна загадка, которую вам предстоит разгадать, – кинула она, ускользая. Возможно, она хотела, чтобы он последовал за ней, но Спектор был не в настроении. Он стоял и смотрел, как она уходит.
Когда они пришли в гримерную для ведущих актеров, Делла Куксон была уже в полном облачении. Она изучала свое отражение в зеркале и едва обратила внимание на их появление.
– Джентльмены, – заговорила она ледяным тоном. – Что я могу для вас сделать?
– Мы здесь только для того, чтобы пожелать вам удачи, Делла. И задать пару вопросов. – Флинт выступил вперед. – Скажите, пожалуйста, мисс Куксон, слышали ли вы когда-нибудь о Человеке-змее?
Она посмотрела на них, моргая.
– Это мне ни о чем не говорит, – ответила она.
– Подумайте немного. Человек-змея – это псевдоним, данный немецкому пациенту психиатрической клиники по имени Бруно Танцер. – Актриса покачала головой. – Танцер умер от собственной руки. Он покончил с собой осенью 1921 года. Подумайте очень хорошо. Вы уверены, что у вас нет никаких сведений о Бруно Танцере?
– Господа, я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Хорошо, – произнес Спектор решительно, – надежда и так была слабой. Какой у вас настрой перед сегодняшним выступлением?
– Прекрасный, спасибо, Джозеф. Вы меня знаете. Когда я на сцене, все прекрасно.
Взяв пример со Спектора, Флинт добавил:
– Должно быть, это отнимает у вас много сил.
Делла вздохнула:
– Актерство. Это такая неустойчивая профессия даже в лучшие времена. Взять хотя бы Эдгара Симмонса – помните его, Джозеф? Только на прошлой неделе мы разговаривали в «Плюще», и он рассказывал мне, как у него наконец-то все налаживается, он устроился в теплое местечко, на постоянный контракт, и вдруг я слышу, что он сбежал, уехал куда-то за границу. В большой спешке, как я понимаю.
– Симмонс? Люси Леви только что упоминала о нем. Кто он такой?
– Эдгар? О, да просто актер средних лет. Они все похожи друг на друга, вы не находите?
– И он исчез?
Она позволила вопросу повиснуть в воздухе:
– Исчез – это такой мелодраматический термин.
– Вы предпочитаете слово «пропал»? Его больше здесь нет, вы это хотите сказать?
Она посмотрела на него с выражением ангельского терпения на лице. В этот момент ей бы подошла роль монахини:
– Да, Джозеф. Именно это я и пытаюсь сказать.
– И когда вы видели его в последний раз?
– О, с неделю назад. Он вечно здесь ошивался. А потом внезапно исчез.
Спектор улыбнулся:
– Думаете, свинтил? У одной из его куколок, должно быть, оказался ревнивый муж.
– Возможно. Но на самом деле, я просто хочу сказать, что у нас, театралов, нет ничего, на что мы могли бы по-настоящему положиться. Ничего осязаемого. Ты можешь быть на пике славы, сходя со сцены, а на следующий день ты уже на свалке. Это может произойти так быстро.
– Вы хотите чем-то поделиться со мной, Делла?
– Нет, – гоготнула она, – я просто становлюсь сентиментальной. Забавно, что убийства так действуют на меня.
– У вас впереди феноменальная карьера и долгие годы на сцене. Вам нечего бояться.
Делла посмотрела на него, улыбаясь, и ничего не ответила.
На туалетном столике Флинт заметил потрепанную книгу. Надпись на корешке гласила: «Кровавый обряд» Клода Уивера.
– Вы знаете Клода Уивера? – спросил он, схватив книгу.
– Мм? Нет, нет. Просто поклонник. А что?
Последовала неловкая пауза, после чего Спектор сказал:
– Клод Уивер тоже был пациентом доктора Риса.
– Что ж, – сказала Делла невозмутимо, – вот это да. Нет, я никогда не встречалась с ним.
– А как насчет Флойда Стенхауса? – произнес Флинт.
Ее взгляд метнулся в их сторону:
– Флойда? А что с ним?
Инспектор нахмурил брови:
– Вы его знаете?
– Мы давно знакомы. Я бы не сказала, что знаю его…
– Но вы встречались с ним раньше? – заговорил Спектор мягким тоном.
– Это было давно…
– Когда? – настаивал Спектор.
– В юности.
– Так вы друзья детства? И каков же он был в юности?
– Я не могу вам сказать. Мы не были близки.
Чувствуя, что исчерпал это направление, Спектор подошел к Делле поближе.
– Я собираюсь научить вас магии, – сказал он с улыбкой, – если позволите.
Делла растерянно посмотрела на него.
– Вот, – продолжил старик. Он достал из навесного шкафа три одинаковые белые кружки и поставил их на столешницу друг за другом.
Он достал из кармана маленький красный резиновый мячик. Бросил его через комнату Делле, которая поймала его своими наманикюренными пальцами.
– Положите мячик под одну из кружек, – проинструктировал он. Она подняла среднюю кружку и положила под нее мяч.
– Теперь, – продолжил он, отвернувшись, – я хочу, чтобы вы меня обманули.
В течение секунд двадцати Делла передвигала кружки. Спектор, повернувшись
