Станешь моей? - Елена Лабрус

раз уже мы спали за последние месяцы. Он в принципе заявлялся, когда хотел. И под утро. И во время рабочей смены. Мог прямо в своём кабинете или в комнате слежения на пульте перед камерами меня зажать.

– Ну, он в принципе всегда делает что хочет, – развожу я руками. – Но с чего ты решила, что я могу на него повлиять?

– Потому что ты можешь, – снова трясутся у неё губы, и я снова тянусь за бутылкой, чтобы плеснуть золотистой жидкости поверх таящего в стакане льда. – И это нечестно, что мне не выплатят ни копейки за целый год.

– А вспомнить, когда это случилось у вас первый раз, можешь? – хмурюсь я, глядя на её трясущиеся руки, пока она пьёт.

– Могу, – отказывается она от третьей порции и отставляет стакан. – Но зачем?

– Боюсь, я смогу заставить его заплатить только за то время, пока договор не был нарушен.

– Хоть так, – упирается она лбом в моё бедро с облегчением. – Это получится больше, чем за девять месяцев.

А я, сделав в уме нехитрые расчёты, кажется, знаю, с кем этот засранец не спал. Я почти угадал с садовником. Но думаю, только Хуана, наша мексиканка-повариха, которой давно за шестьдесят лет, а веса в ней далеко за сто двадцать килограммов, избежит участи быть уволенной за нарушение этого пункта договора, если Эвану приспичит.

А ещё я, кажется, понял, почему он уволил Кармен именно так и именно сегодня, при мне. И почему денег ей пообещал, но не заплатил. Потому что знал, что она прибежит ко мне.

Как же я устал от этих манипуляций! Но Эван будет не Эван, если скажет мне просто: «Дам, останься!», а не лишний раз продемонстрирует своё превосходство и коварство.

Я провожаю Кармен с обещанием помочь. И, попросив Валери одну минуту подождать, остаюсь один на один с Рене.

– А ты с ним тоже спишь? – опираюсь я спиной о стол.

– А что, можно было отказаться? – усмехается она.

– Слово «харассмент» тебе разве неизвестно?

– Известно и очень хорошо, – пожимает она плечами. – Но я в отличие от Кармен в Эвана не влюблена. Головы не теряла. И сделала все нужные записи.

– И ты так легко мне об этом говоришь? – складываю я на груди руки. И хоть в первом я сильно сомневаюсь: чтобы Эван да её в себя не влюбил. А вот во второе – легко верю. Рене умна.

– Не потому, что я тебе доверяю, Адам, – вздёргивает подбородок эта бойкая девочка, по возрасту не на много старше любой из участниц шоу. – А потому, что эти материалы уже в надёжном месте. Даже если Эван узнает от тебя, не дотянется.

– Если узнает – дотянется. Плохо ты его знаешь. Хотя я ему и не скажу. Но объясни мне, почему нельзя было сказать «нет»?

– Потому что он умеет уговаривать. Потому что, несмотря на весь свой сволочизм, он, как и ты, умеет держать своё слово. Он обещал мне это место. И вот, я работаю вместо Кармен, хотя вторая её помощница работает дольше меня. И мне заплатят больше.

«Никогда не понять мне этих женщин. И не плести интриг как Эван, – качаю я головой. – Но мне и не надо. А он с детства был таким говнюком».

Я киваю, чтобы Рене позвала Валери и занимаю место за столом.

– Держи. Принесла, – кладёт доктор передо мной картонку с телефоном детского кардиохирурга. – И даже позвонила.

– И что он сказал? – едва сдерживаю я волнение.

– Сказал, что нужно везти ребёнка к нему в центр и как можно скорее. А там уже будет видно, сможет ли он помочь и чем.

– Понял. Спасибо, Валери!

– Не за что Адам. Пойду. Я там с утра оперировала парня с кухни, надо бы обезболивающее повторить, – разворачивается было она, но останавливается и сокрушённо качает головой. – Я понимаю, что многие из них даже по-английски не говорят, но в конце концов, Адам, заставьте их надевать металлические перчатки при работе на слайсере. А за время работы тут уже столько отрезанных пальцев пришила, что впору переквалифицироваться в кистевого хирурга.

– Зато какую шикарную диссертацию ты напишешь по этой теме, – иронизирую я.

– О, нет. На однотипных травмах ничего шикарного не напишешь. Да и работаю я над темой воздействия ядов морских гадов, а не над ортопедической травматологией. Но, спасибо!

– Валери, скажи, – останавливаю я её уже у двери, – а ты тоже с Эваном…

– Да, он спрашивал у меня про брата Евы, – прерывает она мои невнятные «э-э-э», хотя я имел в виду совершенно другое, но поняла меня, кажется, только гнусно усмехнувшаяся Рене, присутствовавшая при нашем разговоре. – Но дальше моей устной консультации по диагнозу не ушло.

– Спасибо! Понял, – отпускаю я Валери и обращаюсь к Рене: – Ну и чего ты лыбишься? Давай действуй! Пусть везут мальчишку к доктору, – опускаю я глаза в визитку, – Вальш… Вальд… Вайн… штейну. Мой бог, ну и фамилия!

– Как скажешь, босс, – усмехается Рене. – Только Эвану скажу, что от тебя поступило такое указание. А ещё, что сегодня ты выберешь… – молча кладёт она мне на стол записку с именем.

– Скажи, скажи, – округляю я глаза: – Серьёзно?! Тридцать девушек! И только одна?

– Ага. Месячные в разгаре только у неё. И думаю, Эвану не понравится твоё решение.

Эвану точно не понравится. Но Рене о том, что именно я задумал, знать пока необязательно.

– Посмотрим. Работай! – отмахиваюсь я, выпроваживая её за дверь.

Хотя удивительно, что она вообще меня слушается. Да и не только она. Даром, что мы с Эваном похожи как две капли воды. Но знали бы они, что вся корпорация Макгрегоров и весь этот остров, принадлежат ему одному, наверно, не ставили бы меня ни в грош.

«Но ничего, моя девочка, – подмигиваю я Евиной фотографии, открывая телефон. – Вылечим мы твоего Додика. И уедем на хрен отсюда».

– А пока будем играть по правилам, – смотрю я на часы.

Время обеда. Вот-вот в свою резиденцию вернётся мой дорогой брат.