Меня не купишь - Мартин Касарьего

— Она как Бог и Пресвятая Дева одновременно, — вздохнул он.

— У блондинок есть преимущество. Им не нужно думать, — сказал я, прихлебывая кока-колу. — Но эта из тех, кто не брезгует этим занятием.

Помни, что я люблю тебя, Макс. Помни, что я с тобой. Я хотел бы поверить ей. Представьте себе самую прекрасную бабочку на свете, восхитительный синий и блестящий экземпляр в два раза больше моей ладони. Я не фантазирую: такие действительно встречаются кое-где в сельве, в грустных тропиках. А теперь попытайтесь представить, что внутри этой красоты больше яда, чем в перстне Борджиа. Если вам это удалось, значит, вы смогли понять, что такое Эльза Арройо.

Такие мысли толпились в моей голове.

44

Когда дверь открылась, на стойке передо мной красовались три пустые бутылки из-под отвратительной кока-колы. Хотелось стрельнуть по ним и превратить в кучу осколков. Пришла Эльза. Я опустил пистолет. Скоро ты раскалишься, будешь выплевывать свинец и извергать огонь, подобно дракону, а я буду святым Георгием, а никаким не святым Фомой, и я спасу Прекрасную Даму.

— Через пять минут они явятся, — возвестила она. — Я сказала, что у тебя есть часть денег, что Го-до дал тебе кокаин и ты продал половину. На самом деле, даже нанюхавшись порошка, невозможно поверить в эту чушь, но нам ведь только надо убить их и скрыться, правда?

Отличное резюме нашего плана. И все это было сказано с совершенно детской интонацией, а устремленный на меня взгляд был наивней, чем у белки. Я обожал бы ее, если бы на меня еще в детстве не произвела глубокое впечатление история золотого тельца. Эльза была обожаема всеми. И сознание этого заставило меня не терять бдительности и даже продемонстрировать некоторую излишнюю ревностность.

— Ты, я и три килограмма кокаина.

Эльза быстро прикинула, не напился ли я, но стройная батарея бутылок из-под кока-колы успокоила ее.

— Три килограмма коки — слишком тяжелый багаж, любовь моя. Сколько ты рассчитывала выручить? Пятнадцать, двадцать миллионов?

Эльза растерянно посмотрела на меня, но мгновенно нашлась.

— Двадцать, если сделать все как надо, — холодно ответила она. — Хватит притворяться.

— Игра стоила свеч?

— Если бы все удалось, да.

Пока мы разговаривали, Эльза убедилась, что «стар» лежит там, где она его оставила, и все патроны при нем. Такое удивительное доверие между нами начинало раздражать. Она собрала пистолет и положила на прежнее место, готовая к бою.

— Для чего тебе двадцать миллионов?

— Чтобы начать.

— Начать что?

— Кое-что, Макс, ты не знаешь, что я пережила. У меня есть планы. Твои шесть лет дешевого виски — просто смех в сравнении с тем, что выдержала я.

Эльза подошла к стойке, сжимая пальцами супердлинную сигарету и ожидая, что кто-то из нас даст ей огня. И опять Сабас поспешил ей на помощь. Я вырвал зажигалку у него из рук, дал ей прикурить и положил зажигалку на стойку рядом с собой.

— Что бы ты предпочел? — продолжала Эльза. — Пить виски или чтобы тебя регулярно пользовал козел, сломавший судьбу мужчине твоей жизни?

— Речь, очевидно, идет обо мне, — уточнил я.

— Ты вечно жалуешься, роешься в старом мусоре, ноешь, — продолжала она презрительно. — Знаешь, для кого я это сделала? Так знай! Для тебя и для Розы! Если бы не я, Гарсиа давно убил бы тебя. Он все время угрожал, что отправит Розу в… в общем, ты знаешь… Эта свинья… Я всегда была заложницей твоей жизни и жизни Розы. Всегда, пока не почувствовала, что больше не могу.

— И решила скрыться вместе со мной и с наркотиками, особо не беспокоясь о том, что оставляешь за собой гору трупов. Или с Розой и с наркотиками, а я выстрелами прикрываю ваш отход?

— И ты думаешь так обо мне…

— О тебе я думаю, что, если змеи вдруг заговорят, они обязательно попросят, чтобы ты дала им несколько уроков изощренной лжи. А еще я думаю, что ни одна женщина не будет шесть лет подряд шлюхой при одном мужчине во имя любви к третьему…

— И это ты говоришь обо мне… Я ненавижу тебя! Ненавижу больше, чем мою собственную жизнь… Больше, чем мою судьбу…

В глубине души, хотя ей и удавалось это неплохо скрывать, Эльза считала себя существом несчастным, ей казалось, что жизнь обходится с ней чертовски несправедливо и что ее ожидает скверный конец. Две слезинки скатились по нежным пылающим щекам. Изумрудные глаза так и жгли меня. Она встала и подошла к столбику под барной стойкой. И вдруг резко повернулась, сжимая в руке пистолет. Я мысленно поздравил себя: она действовала абсолютно грамотно. Мне непременно нужно было поссориться с Эльзой до прихода Гарсиа с его шайкой. Система безопасности пистолета марки «стар»: индикатор, указывающий на то, что патрон находится в патроннике, ручной предохранитель на устройстве, блокирующем ударник в переднем положении, предохранитель курка и предохранитель магазина, блокирующие систему, осуществляющую выстрел, если магазин плохо установлен или не установлен вовсе. Не подведи этой ночью, малыш, не дай осечки, а если Эльза выстрелит прямо сейчас, так что же: можно ли желать более прекрасной смерти, чем смерть от ее руки. Но если нет, то не подведи, не запнись в последней перестрелке. Эльза смотрела на меня с ненавистью, глазами дикого зверя. Она сняла пистолет с предохранителя, и я сглотнул слюну, убей меня. Прицелься хорошенько и выстрели прямо в сердце. Вдруг она рассмеялась, опустила пистолет и сняла его с боевого взвода. Напряжение спало.

— Браво, брависсимо! — Она весело захлопала в ладоши. — Я не знала, что ты такой же прекрасный комедиант, как и я, мой милый. Как ты импровизируешь! Получилось просто блестяще, правда? Только вот куда бы нас могла завести эта сцена? — Эльза спрятала «стар» на полку. — Будет лучше, если запевать в этой оперетте буду я.

— Я говорил совершенно серьезно, — запротестовал я.

— Остановись, любимый, порой ты бываешь невыносимым.

— Ты сгорела за три дня, Эльза. Полыхаешь, как сухая ежевика. Меня хватило на шесть лет: я тлел медленно, как уголь.

— Тебя хватило на три недели, Макс, а я пока еще держу строй, у меня прочные струны. Может, ты и зря так уверен в том, кто из нас ежевика, а кто уголь. Не отчаивайся: наша ожившая любовь заставит нас зазеленеть, как весенний миндаль.

Послышался гул пары моторов, захлопали, закрываясь, автомобильные дверцы.

— Генеральная репетиция окончена, начинается спектакль. Как ты думаешь, Макс, мне пришлют розы? Оставь инициативу мне, и все покатится как по маслу. Только сначала скажи что-нибудь романтическое, а то вдруг нам не представится новой возможности…

— Скоро я не смогу узнать свое отражение в зеркале, и мое дыхание рассеется между сном и смертью.

— Неплохо, Макс, неплохо.

— Это твоя фраза, Эльза.

— Да? — Она нахмурила брови. — Я не помню. А если упадешь ты, милый, каким бы тебе хотелось остаться в моей памяти?

— Улыбающимся и мечтающим о море. Хлопнула дверь, послышались шаги.

— Ты можешь исчезнуть, малыш, — сказал я Сабасу.

Официант не заставил повторять дважды и скрылся через заднюю дверь. Маленький скряга не забыл прихватить свою трехгрошовую зажигалку. Я взглянул на часы. Двадцать минут девятого гнусного рождественского вечера. Я подумал, что через десять минут все закончится и если нам повезет, то еще через пару часов Роза, одетая в штаны, взятые напрокат у подруги, заедет ко мне домой, чтобы забрать нас с Эльзой или то, что от нас останется.

За окнами полная луна заливала светом тротуары, землю, асфальт. Я изо всех сил пожелал себе через семь минут опять увидеть ее оловянный блеск, и чтобы Светлячок стояла рядом, вцепившись в мою руку. Но червь сомнения по-прежнему подтачивал меня изнутри: правда ли Эльза влюблена в меня или мне уготована роль мыши в мышеловке?

45

Дверь распахнулась, и появились Однорукий, Молчун, Кувшин и Гарсиа. Последний аккуратно закрыл ее за собой.

— Смотри-ка, Гарсиа, — сказал я, — ты притащил всю команду. Болтунишка, Санчо Панса и, разумеется, Человек из мешка.

Ни один из них меня вроде бы и не услышал. Однорукий проследовал в левый угол, Молчун проскользнул в правый, а Кувшин устроился у самого столбика барной стойки, перекрывая Эльзе доступ к пистолету. Не везет тебе, старая коняга.

— Чтоб ты провалился, — процедила сквозь зубы единственная женщина под этой крышей.

Гарсиа взял табуретку и уселся, прислонившись к стене.

— Иди сюда, солнышко, — позвал он, — только сначала налей мне виски.

Эльза повиновалась, демонстрируя исключительную — надеюсь, притворную — кротость. Струйка виски больше смахивала на мочу. Эльза понесла ее Гарсиа. Я молил Бога, чтобы она ненароком не бросила неосторожный взгляд на полочку, где был спрятан пистолет. Мои мольбы были услышаны. Эльза протянула Гарсиа стакан и достала сигареты. Скверный знак: она занервничала. Ни слова не говоря, зажав губами сигарету, она ждала, когда Гарсиа предложит ей огня. А вот это уже хороший сигнал: я видел перед собой прежнюю Эльзу, такую, как всегда. Гарсиа, как собачонка, кинулся доставать свою зажигалку — пятьсот карат чистого золота. Язычок пламени лизнул кончик «Данхилла». Эльза затянулась, и часть табака превратилась в пепел.