Страницы зеркал - Вилен Виленович Тимирязев

убедился, что дверь в последнем вагоне не заперта, более того, слегка испортил механизм так, чтобы запереть ее стало невозможно.

Аннет мирно спала, я немного поболтал с проводником, оставив ему приятные чаевые, и попросил его сделать так, чтобы никто не беспокоил мою хворающую супругу стуком в дверь. Он обещал непременно проследить, чтобы никто даже не приближался к купе, чего мне и хотелось. Поезд остановился на небольшой станции в пригороде, вероятно, чтобы забрать почту, остановка была всего пару минут, я вышел и стал демонстративно прохаживаться по перрону. Зазвенел звонок, состав тронулся, мимо меня проплывали окна, из некоторых на меня смотрели без особого любопытства пассажиры, медленно, но уже ускоряясь, прошел последний вагон, никто не выпрыгивал из поезда…Пора было садиться обратно, не было бы ничего глупее, чем остаться на этом полустанке. Пришлось пробежаться по шпалам, это было чертовски неудобно, но на свой поезд я не опоздал, предусмотрительно оставленная незапертой дверь легко открылась, я вошел в полумрак тамбура и скорее почувствовал, чем увидел, перед собой человека, он явно ждал меня здесь, просчитав мой план и подстраховавшись…

Несколько секунд ничего не происходило, никаких звуков, кроме стука колес и крови у меня в висках.

– Что Вам угодно, сударь? Позвольте пройти.

Глаза мои слегка адаптировались к освещенности, передо мной стоял средней комплекции мужчина с бородой, не исключено, что фальшивой.

– Вам же говорили, чтобы Вы не уезжали? Придется объяснять по-плохому.

Голос был очень спокойным и при этом тревожно-неприятным. Руки у него были в карманах пальто, скорее всего там либо нож, либо револьвер. Развязка могла бы быть трагичной, но вдруг дверь в тамбур открылась из вагона – это мой проводник, обеспокоенный тем, что я не вернулся в купе, пошел проверять все вагоны, вот достойный подход к службе! Мой преследователь повернулся к нему, вытаскивая правую руку, но я обхватил его за локти, ударил ногой под колено и крутанул потерявшее равновесие тело в сторону открытой двери, тот попытался ухватиться за ручку, выронив блеснувший в проеме нож, но не удержался и выпал из поезда, похоже, неудачно ударившись головой, поднялся, качаясь, так странно смотреть из удаляющегося поезда, словно замедленные съемки в кинематографе, сделал несколько неуверенных шагов, оказался на соседних путях, гудок паровоза, и в ту же секунду его переехал грузовой состав, отрезанная колесами голова как-то картинно покатилась по гравию…Скрежет тормозов, мой кондуктор тоже потянулся было к стоп-крану, я мягко, но нежно, удержал его руку.

– Сэр, Вы спасли мне жизнь, – это когда он разглядел лежащий на полу нож.

– А Вы – мне.

Мы обнялись, я поднял нож платком и завернул.

– Возможно, это потом пригодится полиции, но давайте сначала выпьем за наше чудесное спасение!

Мне не пришлось его уговаривать, тем более, что за виски платил я. Аннет я решил пока не тревожить подобными рассказами, лишь убедился, что она крепко спит, мы переместились в купе проводника. Вагон был практически пуст, до Дувра, в котором нас ждала погрузка на пароход, чтобы пересечь Ла-Манш, и где его должен был поменять сменщик, было еще часа два, так что можно было забыть о долге и порадоваться тому, что мы живы. Не сопровождая сегодняшнее приключение прелюдией, я искренне сказал, что погибшего (про царствие ему небесное говорить было неуместно) вижу в первый раз, вероятно, просто работающий в поездах грабитель, а я задумался о своем на перроне и, чтобы не упустить поезд заскочил в последний вагон, кто знает, может, и не я был его жертвой.

Разговоры велись общего характера с железнодорожным уклоном, мне была поведана куча баек, некоторые, возможно, и правдивые. Были и пикантные истории, и душераздирающие описания крушений поездов, к счастью, мой собеседник был вполне удовлетворен возможностью с кем-то поговорить на равных, и я лишь иногда кивал, поглядывая на проносящиеся за окном освещенные солнцем луга, и потягивал виски. В общем, в Дувре мы расставались закадычными приятелями.

Погрузка прошла оперативно, я вернулся в купе к Аннет, она проснулась и находилась в хорошем расположении духа, щеки перестали быть мертвенно белыми. Я немного беспокоился по поводу ее возможной морской болезни в таком состоянии, сомнительно, что врачи поддержали бы мои действия, но я по ее просьбе дал ей выпить несколько глотков бренди. К счастью волнение на море отсутствовало, и мы добрались до Кале довольно быстро и без приключений. Никаких вопросов к нашим паспортам у таможенников не возникло. Когда за окном замелькал французский пейзаж, я поймал себя на ощущении, что не был на континенте целую вечность.

Ровный стук колес навевал спокойствие, но не дрему, было хорошее время, чтобы обдумать дальнейшие планы. Аннет полулежала, опершись на подушки, и смотрела на меня так, словно мы провели вместе целую вечность, но не надоели друг другу. Что ж, на грани смерти каждая секунда – вечность.

Итак, мы едем по маршруту, который нашим врагам известен, вероятно, о смерти соглядатая они узнают из вечерних газет, если, конечно, у них не было какого-то условленного механизма связи, типа телеграфирования с определенных пунктов, денег у нас на месяц, примерно, не слишком роскошной жизни, состояние Аннет определенно улучшается (надо бы проверить ее память), но явно не настолько, чтобы мы могли уйти от серьезной погони, идеально было бы затеряться в не очень большом и не самом туристическом городке, чтобы не привлекать к себе внимания и не нарваться случайно на ее знакомых, а там уже связаться с управляющим в Берлине и попросить выслать денег.

– Скажи, а мне приснился Всадник без головы, или он был на самом деле.

– Расскажи, что ты помнишь.

– Он преследовал нас. Потом то ли я убила его, то ли он меня, – тут она рассмеялась, с легкой гримасой боли. – А потом мой муж приехал, ой, или это он и был всадник? Кажется, он занимался конным спортом… Все, запуталась, не помню мужа, ну то есть, я помню, что была замужем, но совершенно не помню, когда и как он выглядел, может, как ты…

– Судя по документам, я и есть твой муж, – пора было переводить разговор в шутку.

– Перестань смеяться надо мной, я больная, но не дура.

– Прости, дорогая, я не хотел тебя обидеть, просто ты еще слишком не в форме, надо беречь силы.

– Мы скрываемся от кого-то? Что это за люди?

– … Пожалуй, да, что за люди – не знаю сам толком, если честно.

– Оставь меня, я обуза сейчас, сойди на станции, скройся, найдешь меня, как все уладится.

Вот уж