Одна судьба (СИ) - Мэйз Евгения

— Дарресон!..

— Раф. Поговори со мной!

Он берется за мои руки, стараясь освободиться от моего захвата. Но у него не получается. Ему придется сломать мне их — тогда выйдет сделать то, что он хочет.

— Чуть-чуть?! Потом ты подойдешь к Кросби и предупредишь его не поддаваться моему обаянию, а также скажешь, что не стоит общаться со мной и ни при каких обстоятельствах.

Мне больно. Он разгибает мои пальцы, а я не подаю вида, что мне плохо. Как хорошо я это делаю неизвестно ведь Рафу теперь уже может быть все равно.

— Ведь я чудовище и только и умею, что обижать дорогих мне людей.

— Ты путаешься в показаниях, Дарресон. Вампир и чудовище — это я, а человек — это ты.

По ногам проносится холодный воздух сквозняка. Кросби нашел выход.

— Я не хотела тебя обидеть и не дело вовсе не в том, кто есть кто на самом деле.

Я отпускаю его и тут же хватаю его за шею. Это очень неудобно стоять вот так, но мне придется потерпеть.

— Ты лучше меня, — говорю я, подбирая слова. — Всегда был таким.

Рафаэль выпрямляется, а мне приходится тянуться до него, в конце концов отпустить и просто сложить руки на его плечах.

— Правильным.

Раф всегда был таким, а то, что произошло, между нами, лишь подтвердило это.

— Мне страшно подумать, что когда-нибудь ты оступишься и это случится…

Мгновение промедления, что-то такое происходит с ним. Какая-то мысль приходит в эту невероятно умную голову.

— Ну ты даешь, Алекс! Извиняешься и одновременно плюешь в меня! Я монстр не снаружи, а внутри!

— Из-за меня, — договариваю я окончание фразы.

Я смотрю на хлопнувшую дверь дома, потом оглядываюсь назад, убеждаясь, что осталась на кухне одна, возвращаюсь к почти нетронутому чаю Стэна и допиваю его.

— Нет, чудовище — это я, что извиниться нормально не может.

Глава 19

Прошло уже несколько дней, а я все жду, когда вернется Рафаэль. За всеми заботами Стейси, сборами Кросби и своими собственными делами, что я пытаюсь найти для себя я то и дело смотрю на дверь и прислушиваюсь к тому, что происходит за оградой небольшого особняка.

— Он больше не вернется, — говорю я себе тихо, пытаясь настроиться и не расстраивать больше.

Я все прекрасно понимаю. Я знаю, что добивалась именно этого и все равно хочу увидеть его.

— Помоги-ка мне, Алекс.

Стэн садится напротив меня, загораживая обзор холла. Он не обращает внимание на мой недовольный взгляд, а протягивает стакан с апельсиновым соком.

— Стейси просила передать.

— Тебя попросила потому, что ей я скоро откушу ей руку?

— Я всё слышу! Я пошла в магазин! Скоро буду!

Стэн дожидается, когда закроется дверь, ждет еще несколько секунд, а потом улыбается мне.

— Почти.

Стейси кормит меня так словно на убой. Высокий стакан апельсинового сока — малое из бед. Кошмар в том, что я ем каждые полчаса. Иногда, еще чаще. Это ужасно. В меня все влезает и каким-то образом рассасывается. Шучу, конечно. Челюсть болит ужасно. Стала ли я лучше выглядеть? Ну… По заверениям Стейси чуть-чуть. Мне же все равно. Главное — родить и остаться живой и невредимой.

— С чем тебе помочь? Ты же видишь я занята.

Я показываю ему книжку «Уход за ребенком». Я сейчас нахожусь в разделе с первых дней и до трех месяцев. Все что я могу сказать по поводу прочитанного — я в панике и местами в ужасе.

— По меньшей мере час ты топчешься на сорок второй странице.

— Я медленно читаю! — упорствую я, захлопывая книгу и зажимаю раздел пальцами.

Информация о газоотводных трубках повергла меня в ужас. Бедные младенцы! Моей рыбке тоже не нравятся такие перспективы, все то время что я читала о коликах и газиках она кувыркалась как бешеная и время от времени врезалась мне в руки.

— Ладно тебе вредничать.

Стэн расстилает передо мной карту Нью-Йорка и забирает книжку. Она отправляется к небольшой стопке других пособий для молодых мам, которыми меня обеспечила Настя. Она не любит, когда ее так зовут. Мне же кажется, что это имя делает ее милее, живее, человечнее. Я так зову ее, чтобы подразнить, но совсем немного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что ты хочешь?

Он заинтриговал меня. Я узнаю эти улицы. Больше того — у меня была такая же карта. Значки и баннеры рекламы и те точно такие же.

— Показывай, где жила ты. Где дом этой чокнутой. Ну и все что посчитаешь нужным!

Я показываю. Я рисую найденным полусухим текстовыделителем. Если на минуточку отвлечься, то можно подумать, что все вернулось на круги стоя. Рука с фломастером замирает, я делаю несколько вдохов, прежде чем оглянуться по сторонам.

— Алекс?

Я вижу обеспокоенный взгляд Стэна.

— Все хорошо. Просто я испугалась, что это всё сон. Долго я так просидела?

Его обеспокоенный взгляд мигом пропадает.

— Секунд семь.

— Немного. Но тебе хватило.

— Стейси убьет меня, если узнает, что ты волновалась.

Я раскрашиваю крыши некоторых домов и улицы, улыбаюсь его признанию — главная в их тандеме Настя, а Стэн, он очень мягкий, практически всегда соглашается с ней и во всем.

— Не ходи здесь. Эти дома всегда были закрыты, а здесь обвалился асфальт и ночью из нор вылезают существа. Вообще, постарайся оказаться где-нибудь наверху. Подальше от земли.

— Их нет на крышах?

— Они есть везде, но наверху их меньше. Не так много людей умеют летать.

— Но они ведь быстрее. Кто-то надеется убежать?

Я помню, как бежала я, настигаемая тенью небоскребов, во мне как сейчас живо воспоминание невыносимой рези в боку.

— Они перемещаются толпами. Возле нашего дома постоянно околачивался кто-то.

Я думала, что они чувствовали живых, а может — они просто видели, как с охоты возвращается Джейк.

— В одном районе может и не быть никого, смотря как ты будешь вести себя.

Я показываю, чтобы он дал мне книгу, ныряю пальцами между страницами и достаю тонкий конверт, протягивая его ему.

— Это для Джейка, — поясняю я, в ответ на заинтересованный взгляд. — Если ты вдруг увидишь его.

Я все вижу — от меня не укрывается его выражение лица.

— Он ведь больше не придет? — спрашиваю я, сминая уголки книги, так что они приятно шелестят, захватывая собою воздух. — Когда вы уходите?

Последнее я спросила просто так. Сомневаюсь, что мне действительно хотелось бы знать дату и час, чтобы изнывать от беспокойства и тоски, а потом из-за разочарования, что друг потерян для меня навсегда.

— Ты ведь сама этого хотела.

Я провела еще одну линию, резко, одним махом и не останавливаясь. Точно.

— Вот тут осторожнее. Моста больше нет и перепрыгнуть не удастся.

Я поднялась с дивана, все еще сжимая мамское чтиво.

— Я так не хотела. Я разозлилась и наговорила ему, что, разумеется, нисколько меня не оправдывает меня. Вот!

Я вытащила последний листочек бумаги, сложенный в оригами-конверт. Он был двое меньше того, что посвящался Джейку, но только на первый взгляд. Над его содержанием я думала несколько часов, сминала рвала в клочья, чиркала, пока не пришла к нужному варианту.

— Мне кажется, — Стэн смотрит на конверт с таким видом словно я протягиваю ему ядовитую змею, — что все было бы гораздо проще, если бы вы могли поговорить откровенно и без недосказанности.

Как он смог понять все это? Я не была откровенна ни с ним, ни со Стейси. Последняя и по сей день настораживает меня, а Стэн — мы просто редко видимся, да и странно это. Пока.

— Было бы легче, если бы я не была беременна, мой парень и мой друг были просто людьми без сверхъестественных замашек, тогда бы мне просто не пришлось говорить многое и думать на несколько шагов вперед.

Я прикрываю глаза и качаю головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Извини.

Я бы очень хотела быть одной из тех мамаш, что просят размять ноги перед сном.

— Скажи, как он?

— Нормально.

Мне многое хочется сказать Стэну, но я молчу. Я прекрасно осознаю, что все мои пламенные речи посвящены другому вампиру.