Другой день, другая ночь - Сара Райнер

– Без вопросов, – отвечает Эбби.

– Очень красиво. – Крисси проходит за мужем в центр холла. – Уютно, да?

– Наверное.

Это не совсем то слово, которым Майкл описал бы помещение, связанное с занятиями и признаниями.

– По сравнению с государственной лечебницей.

– Я никогда не бывал в государственной психбольнице.

– Вообще-то, я тоже, – отвечает Крисси, – но могу себе представить, что там за обстановка. На днях я говорила с Деллой о том, что ты лежишь в Мореленде…

Майкл содрогается. Делла – приятельница Крисси. Еще не хватало, чтобы она была в курсе его лечения. Хуже того, она – жена Кена, поэтому и он, конечно, теперь все знает. Новости в их городке разлетаются быстро…

Крисси, видимо, заметила выражение его лица.

– Не волнуйся, она обещала никому не рассказывать. Делла – моя подруга, я ей доверяю. И она говорит, что психбольница в Вудингдине, та самая, куда тебя должны были положить, – Саннивейл-хаус, кажется, – так вот, она ужасная. Людей содержат взаперти и все такое прочее.

Майкл хочет попросить Крисси не болтать о нем с Деллой и ни с кем другим. Он запретил ей сообщать детям: если и они будут тревожиться, это лишь усугубит его чувство вины. Однако он не хочет делать это на глазах у Эбби – вдруг она подумает, что ему стыдно находиться с ней в одной лодке.

– Боже, ты только погляди на эти журналы и газеты… О, и фрукты… – Крисси отрывает себе несколько виноградин. – Телевизор огромный. Ух ты, «Спящая красавица»! – Она касается руки Майкла. – Я так любила этот мультфильм! – Крисси отворачивается ненадолго от экрана и жует виноград, пока принцесса исполняет «Однажды во сне». – Сейчас принц прячется за деревьями, – бубнит она с набитым ртом.

– Мой сын балдеет от этого мультика, – говорит Эбби.

– Да хранит его бог. – Крисси улыбается, глядя на мальчика. – Сколько ему?

– Семь.

– Чудесный возраст.

Тем временем песня заканчивается, и принц с принцессой разбегаются в стороны. Принц опять прыгает за дерево, а Аврора принимается танцевать. Сперва Майкл ничего не понимает, затем догадывается, что мальчик пультом перематывает кассету назад.

– Пойдем, Крисси, я покажу тебе свою палату.

Его жена прощается с Эбби и идет вслед за ним по коридору.

– Здесь все такие дружелюбные, – замечает она.

С чего она так решила, думает Майкл. Всего лишь мельком увидела Лилли и обменялась парой слов с Эбби. Крисси смотрит на мир иначе, чем он сам, как будто у них совершенно разные жизни.

Он садится на кровать, жена устраивается рядышком, затем протягивает руку и закрывает дверь.

Только не это, думает Майкл. Надеюсь, она пришла не за сексом. Его самого секс не интересует давно, еще с Рождества.

Она берет его за руку.

– Ну, как ты, Микки?

У него внутри все переворачивается: называет его ласкательным именем – значит, хочет поговорить. Он терпеть не может разговоров по душам. Будь он дома, спрятался бы в сарае, а здесь бежать некуда.

Как ни странно, на глаза вдруг наворачиваются слезы. Скучал я по ней, думает он, пока она гладит его по руке. Это ужасно – провести целую неделю среди толпы чужих людей.

– Не очень, – спустя некоторое время признается он.

– Перед тем, как тебя забрали сюда, ты тоже был не очень, любимый, – замечает Крисси. – Я о тебе беспокоилась.

– Знаю. – Он так старается не заплакать, что едва может разговаривать.

– Ты уже консультировался с кем-нибудь? С психологами или как их там?

– С психотерапевтами. Нет, не то чтобы…

– А сеансы у тебя были? По-моему, что-то об этом говорили…

Майкл не может вспомнить, что говорили, когда он сюда поступил.

– Я… у меня…

– Да?

– Мне с ними не так-то легко разговаривать. То есть, с ней.

Жена смеется, но не зло.

– Милый, а с кем тебе вообще легко разговаривать?

Он косится на нее, с трудом, но все же заставляет себя улыбнуться.

– Мне стыдно, Крисси. За то, что я здесь, и за все остальное. Прости меня.

Его внезапно переполняет чувство вины. Все эти беды, которые он на нее навлек: сначала переживания о потере бизнеса – их общего бизнеса, потому что раньше она тоже работала в «Цветущем Хоуве», – о детях, о том, как выжить… А теперь она должна беспокоиться еще и о нем.

– Хороший из меня кормилец…

– Давай сейчас не будем о кормильцах…

– Хреновый я муж и отец.

– Ты не хреновый муж и не хреновый отец. И кормильцем ты тоже был отличным. Только сейчас наша задача – чтобы ты поправился. С остальным разберемся позже.

– Я все потерял.

– У нас есть дом, – отвечает Крисси. – Некоторые люди не имеют даже этого.

Если я не буду работать, дом тоже скоро отберут, думает он. Я как раз вел переговоры с ликвидаторами имущества, пытался найти альтернативные решения, чтобы привлечь инвестиции, когда загремел сюда. Майкл вдруг вспоминает тему недавнего группового сеанса: «катастрофирование». Может, как раз этим я и занимаюсь? Беру сегодняшнюю ситуацию и рассматриваю в негативном свете, довожу до катастрофы. Один шаг за один раз, вспоминает он слова психотерапевта. Не думайте, что ситуация всегда будет оставаться такой, как сейчас. Пытайтесь жить настоящим. Если настраиваться на плохое, то вы, вероятнее всего, сами усугубите ситуацию. Куда лучше открыть пути для возможностей.

Похоже, Крисси почти читает его мысли:

– Думаю, нужно максимально использовать этот шанс. Если послушать Деллу, тебе очень повезло.

– Меня могли положить в государственную психушку…

Он вспоминает больницу в Вудингдине: огромная белая коробка, стены с облупленной краской, малюсенькие окошки – мимо нее он проезжал много раз.

– Ну вот, радуйся, что тебе выпала такая возможность. Говори с людьми, Микки. Ты спрашивал у психиатра о лечении?

– У доктора Касдана, да…

Майкл ходил на прием и согласился – неохотно – подумать о лекарстве, которые врач назвал СИОЗС[8], но так и не начал принимать. Медсестры уговаривали его, расписывали, как хорошо помогают эти таблетки, однако их рвение только больше его оттолкнуло. Перед глазами стоит образ сестры Рэтчед из «Полета над гнездом кукушки», потчующей своих подопечных отупляющими лекарствами. Он боится, что для него все закончится еще хуже.

– Хорошо, – кивает жена. – Когда у тебя следующая консультация с… э-э… психотерапевтом? Она в самом деле настолько ужасна? Тебе могут поменять врача, если она тебе не нравится.

– У нас встреча в понедельник.

Он представляет, как Джиллиан сидит напротив него в своем платке с «огуречным» рисунком. Пучок волос на голове и очки делают ее такой грозной!.. Но ведь она вела и пару групповых занятий на этой неделе. Шутила, хоть и сдержанно, некоторые ее предложения вроде бы серьезно помогли другим пациентам. Кажется, именно Джиллиан говорила о катастрофировании? Наверное, все дело во мне, признает Майкл. И уж она точно лучше, чем Джонни.

– Да, ты права, не такая уж она и плохая. Останусь у нее.

– Отлично.

Крисси крепко его обнимает. Некоторое время они сидят, прижавшись друг к другу, и дышат в унисон. Наконец, он отрывается от нее. Крисси сияет улыбкой.

– Обязательно с ней поговори, Микки. Если не ради себя, то хотя бы ради меня, ладно?

25

– Ничего себе! – кричит Анна в мобильник. – Замечательные новости!

– Что такое? – спрашивает Карен, стараясь не отвлекаться от дороги.

Анна делает ей знак помолчать.

– А какой вес?

У Карен радостно подпрыгивает сердце: у Лу родился ребенок! Чудесно. И Лу, и Адам – мужчина, которого она нашла ему в отцы, – так этого ждали. Он гей и тоже живет в Брайтоне.

И действительно, выключив телефон, Анна говорит:

– Это Адам звонил из роддома. – Она оборачивается к Молли и Люку. – Лу родила. У нее мальчик.

– Е-е-е-е-е-е-е-е-е!

Карен качает головой и улыбается. Никто не умеет так выражать восхищение, как моя дочь, думает она. Похоже, сегодня будет по-настоящему прекрасный день.

– Хорошо, – произносит Люк.

Карен бросает взгляд в зеркало. Выражение лица сына, кивок головы, едва заметная довольная улыбка – все говорит о том, что мужское самолюбие удовлетворено.

– Мы поедем к ним, мамочка? Прямо сейчас? – Молли от нетерпения подпрыгивает на сиденье.

Боже, думает Карен, пока не съездим, покоя не будет. А я ведь собиралась домой. Я так устала, столько часов провела на грядках. Следует соблюдать осторожность, об этом все говорят в Мореленде: главное – не переусердствовать.

Она наклоняется к Анне.

– Ты тоже хочешь поехать прямо сейчас? – говорит она, не разжимая губ, как чревовещатель, чтобы дети не разобрали слов.

– Я бы с удовольствием, – отвечает Анна, тоже понизив голос.

– Ну, пожа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-луйста! – умоляет дочка.

Я сто лет не видела Лу, напоминает себе Карен, да и малыша посмотреть очень хочется.

– А что говорит Адам, можно ее увидеть?

– Только что Лу очень устала. Но мы ведь ненадолго… – уговаривает Анна.