Жены Натана - Мирон Изаксон

Рахель до сих пор сидела на диване и не встала навстречу входящим. Дана подходит к ней, Рахель встает, и они обнимаются как сестры. «С сегодняшнего дня ты мой руководитель. У тебя есть и здравый ум и опыт. Я ведь еще не знаю вообще, что делать, но ты, несомненно, помнишь все, что было после рождения Ярона. Это было не так уж давно. Восемнадцать лет назад. И я уверена, что у тебя с Меиром будут еще дети. Погляди на Маор и скажи, разве тут же не хочется иметь еще детей».

Мы приготовили бланки, в которых расписано по часам все, что каждый должен делать. Ярон при помощи наиболее совершенного компьютера Натана помог четко разделить обязанности. Ночевать я остаюсь у Даны и Натана. Рахель спит дома, и Ярон находится с ней. Так и не успели мы с ним еще поговорить о его воинской службе. Девочка ведет себя спокойно. Ей вовсе не трудно поменять пеленки. С кормежкой тоже нет проблем. Только при ее купании мне нужна помощь. Жаль, что Дана не кормит ее грудью, но это, как говорится, не мое дело. Естественно, что не только я занимаюсь ею. Но вся ответственность на мне. Приготовлением еды занимается Генри, и к нему приставлена помощница.

Рахель спрашивает, когда я вернусь домой. Она должна понять, что пока во мне здесь нуждаются, я остаюсь. Тем более, что Натан даже не намекнул, чем я буду заниматься в дальнейшем. Неожиданно становится мне ясно, насколько это удачно, что никогда в фирме не было у меня постоянной должности, и я, по сути, менял их в соответствии с необходимостью. Быть может, Натан таким образом готовит меня к чему-то более важному.

Сегодня вечером все могут развлечься или отдохнуть. Натан просит Дану немного развеяться с подругами. Остаемся в доме втроем – Натан, Маор и я. Он пристает ко мне с просьбой сыграть партию в шахматы. Когда-то я неплохо играл, но теперь не хочется мне проиграть ему в несколько ходов. Тогда он предлагает заказать что-нибудь вкусненькое, или просто радоваться жизни. «С тобой я люблю разговаривать, Меир. В любом случае ты правдивее всех, кого я знаю».

Я взвешиваю про себя, как использовать нашу беседу. Рассказать ли ему, что Рахель хочет еще одного ребенка. Посоветоваться насчет будущего Ярона или попросить у него какую-либо помощь. Можно поговорить о его сыновьях или об одной из областей знаний, особенно любимых Натаном. Тем временем Маор начинает издавать звуки, и Натан подходит к ней. Возвращается с нею на руках. Тело его, как всегда, огромно и кажется более окрепшим в последнее время. Лысина одолела почти всю его голову и является постоянной темой его размышлений. Говорит, что иудаизм видится ему сейчас несколько по-иному, и, быть может, я порекомендую ему что-то важное прочесть по этому поводу. Спрашиваю, не жалеет ли он о всех годах учебы сыновей заграницей, но он говорит, что все можно легко дополнить.

Ребенок засыпает у него на плече. Впервые в жизни я вижу Натана, на теле которого спит ребенок. Вдруг я способен открыть рот и сказать Натану, что тяжко мне. «Работа у вас в доме прекрасна, но я чувствую, что нечто нехорошее случилось со мной, какой-то внутренний разлад, можно сказать». Он смотрит на меня, чуть улыбается, и как бы из улыбки возникают в уголках его глаз слезы. «Я знаю, Меир, и важно мне и Дане вам помочь. Ты действительно выглядел немного странным, но работа с ребенком принесет тебе внутреннее освобождение». Я хочу сказать ему, что не желаю ничего необычного, но голос мой пресекается.

Натан встает с места и просит меня подержать ребенка. Кладет руки мне на плечи. Говорит, что я очень ему близок. «По сути, ближе братьев, которых у меня нет». Чувствую, что он необычно взволнован, но мы должны сосредоточиться на ребенке. Но Натан продолжает: «У отца моего никогда не было такого друга, как твой отец, только ему он доверял все финансовые дела, а это для меня самое важное и решающее».

Но я хочу слышать от него нечто новое, о его здоровье, о Дане. «Ну, что ты хочешь знать о Дане, ей не хватает только птичьего молока. Хорошо ей со мной. Вижу, Меир, ты сильно изменился. Невероятно сузил свои интересы. Кроме пеленок Маор тебя сейчас ничего не интересует». – «Может быть, – отвечаю. – Но это меня успокаивает. Ну, а ты, Натан, вообще помнишь о своих сыновьях, о Рине?» – «О чем ты говоришь, – он почти сердится на меня. – Сыновья готовятся управлять фирмой. И Рину, конечно же, помню. Она была мне неплохой женой».

Натан снова спрашивает, не голоден ли я. «Но не думай, что я заставляю тебя готовить мне ужин. Это уже слишком. Во что мы тебя превратили, Меир? Дана и я начали беспокоиться». – «О чем беспокоиться?» – «Дана боится, что ты сам себе можешь навредить». – «Не преувеличивайте». – «Даже Узи спрашивает, подходит ли тебе продолжать писать эти твои отчеты?» – «Что ты имеешь в виду, Натан?» – «Все отчеты, которые ты пишешь для себя о всех нас. Мы знаем, что все тобой фиксируется. Но с твоим настроением не предпочтительней ли, чтобы кто-то другой писал вместо тебя?» – «Натан, ты просто оскорбляешь и унижаешь меня». – «Но, Меир, мы обязаны отнестись к тебе соответственно. Дана очень боится за тебя. Я слышал, что иногда ты просто теряешь буквы при написании». – «Натан, ты что, подсылал кого-то копаться в моих бумагах?» – я кричу. Давно не слышал сам таких звуков, исходящих из моего горла, и они меня пугают. «Не кричи, Меир. Нас здесь только двое, и нет причин для крика. Я заранее спланировал, чтобы мы остались вдвоем с Маор. Иногда мне кажется, что ты слишком ее любишь. Не удалось тебе с Даной, так теперь ты прилип к ее ребенку». – «Натан, слова твои от злого сердца. Если бы на тебя можно было положиться, я бы оставил ребенка на тебя и ушел бы домой». – «Хватит, довольно, Меир. Я только сказал, что иногда ты теряешь буквы или делаешь грамматические ошибки. Ты должен отдохнуть. Твои отчеты мне кажутся странными. Обо всем ты пишешь в одном стиле, в одном настроении. Нет у тебя различия между дракой и объятиями, между глупостями и серьезными, даже трудными вещами. Вероятно, мы слишком тебя измучили. Сначала твоя болезнь, затем красавица, как Дана, и ко всему этому еще и ответственность за ремонт здания. Скажи мне, куда бы ты хотел полететь. Назови какое-либо красивое место, нечто новое, Узи для тебя все приготовит». – «Может, ты оставишь меня в покое, Натан? Лучше бы уделял больше внимания сыновьям. Посмотри, как выглядит Шломо. Шахар, быть может, доволен. Но Шломо на тебя сердится». – «Ты ничего не понимаешь в моих сыновьях. С ними расчет иной. Они проходят все этапы, чтобы работать со мной. Лишь это для них важно. Ты же, Меир слабеешь с каждым днем. Но мне ты нужен для важного дела в Лондоне. Такого рода делом мы еще не занимались до сих пор».

Я почти падаю с ног от усталости. А ведь если проснется Маор, кто-то должен будет ею заняться. Еще немного, и Натан займется своими коллекциями и планами. Он может позволить себе развлекаться этим. Но я должен заботиться о ребенке. Дана полагается на меня. Они знают, что без меня весь этот дом развалится.

Дана возвращается домой в хорошем настроении. «Соскучилась по вашей компании. Как чувствовали себя двое взрослых мужчин и младенец, моя дочь?» – «Почему ты так рано вернулась, Дана?» – говорит Натан, не глядя на меня. «Что случилось, я тебе уже не нужна? И вообще вы кажетесь мне странными, особенно Меир. Намного хуже, чем ты выглядишь в середине ночи». – «Меир планировал немного отдохнуть. Поговорили немного, и пришел мой черед следить за Маор. Но если ты уже здесь, пойдем поужинаем, ты и я. Некоторые вещи я объясню Меиру в другой раз».

Ухожу в свою комнату. Слышу, как Дана и Натан радуются. Она даже может его заставить бросить свои дела и сидеть с ней в кухне, пока она готовит ужин. Несомненно, следит за тем, как она разогревает еду, по ходу дела глотая орехи и шоколад. Или только пьет. Сохраняет аппетит для особого, приготовляемого ею для него блюда, при этом планируя для них двоих отпуск. Трудно поверить, что они возьмут Маор с собой. Еще попросят меня следить за нею. В таком случае потребуется помощь Рахели. Без нее я не управлюсь.

– 49 —

Ярон приходит ко мне рано утром. Будит меня. Немного взволнован. Может, это связано с его воинской службой. Принес мне горячее питье. Кто когда-либо будил меня с такой любовью? «Отец, позвонил мне Шломо. Предлагает работать вместе». По-моему, сын мой загорелся этим делом. Вероятно, планирует, чем займется после завершения воинской службы.

«Сказал мне, – продолжает Ярон, – что могу начать частично работу по ночам. У него по этому поводу разные идеи». Я удивлен тому, насколько сын сильно взволнован. Он ведь знает, какая на мне нагрузка, и все же разбудил меня. Но я ведь всегда могу прилечь. Уверен, что предстоят мне дни, где будет много времени для сна. «И что говорит мама?» – спрашиваю. «Я пришел прямо к тебе. Всего лишь час назад Шломо позвонил мне. Говорит, что, по мнению его отца, линия должна продолжаться». – «Какая линия, Ярон?» – «Сначала дед, потом ты с Натаном, а затем Шломо и Шахар со мной». – «Речь идет о дружбе?» – «Думаю, отец, намного больше этого. Они хотят, чтобы мы работали вместе». – «Создадите новый бизнес?» – «Нет, получу высокую должность у них». – «Но у тебя же нет опыта?» – «Начну с самого простого. Продвинусь. Буду, как ты».