Начнем все вновь - Сьюзен Стивенс

– Нет, не голый, так что иди сюда. Я хочу спать с тобой.

Он протянул к ней руку. Лиззи, помявшись, залезла в кровать, точнее, просто рухнула без сил рядом с Чико. Когда он обнял ее и притянул к себе, она на мгновение напряглась, но ощущения были такими чудесными, а усталость так велика…

– Спи, – прошептал Чико, откидывая волосы со лба Лиззи.

– Ты и в самом деле хочешь просто поспать рядом со мной? – спросила Лиззи, чувствуя, как слипаются глаза.

– Разумеется. Я люблю тебя, Лиззи Фэйн.

В самом ли деле Чико произнес эти слова, или это ей уже приснилось?

Так это был сон? Если и так, то самый лучший на свете. Какие приятные ощущения!

– Чико! – прошептала Лиззи, наслаждаясь его прикосновениями. Лаская ее, он дарил самое изысканное наслаждение. Вот бы оно никогда не кончалось! Неужели придется проснуться?

– Я сплю?

– Не знаю, – прошептал Чико, улыбаясь у ее губ.

– Молчи, – прошептала она в ответ. – Ты меня отвлекаешь. Если это сон, то не позволяй ему закончиться. – Лиззи вздохнула от удовольствия, а Чико продолжил ее ласкать.

– Все равно тебе рано или поздно придется проснуться, – заявил Чико, спустился ниже и начал творить такие восхитительные вещи, что вскоре Лиззи накрыла волна острого наслаждения.

– Вот теперь, думаю, ты точно проснулась, – заметил он, когда Лиззи, наконец, перестала содрогаться от восхитительных спазмов.

– А можно я сейчас засну и еще раз проснусь таким же образом? – спросила Лиззи.

Не дождавшись ответа, она неохотно открыла глаза и увидела, что Чико, улыбаясь, смотрит на нее.

– Доброе утро, Лиззи.

– Какой великолепный способ просыпаться! Нам обязательно нужно прямо сейчас вставать?

– К сожалению, да. У меня сегодня дела.

– Дела? – Эти слова окатили ее, словно холодный душ, прогнав остатки сна.

Захотелось спросить, надолго ли эти дела задержат Чико, но он и так уже очень ей помог. К тому же Лиззи заявила ему, что сама справится со всеми своими проблемами. Так чего же еще она от него хочет?

Всего?

Глава 14

Теперь, когда Чико ушел, дом казался таким пустым, поэтому Лиззи решила загрузить себя делами. А ей было чем заняться.

Нужно было найти возможность перезаложить поместье, пусть даже на короткий срок. Но, как оказалось, почти все организации уже закрылись на праздники.

К утру третьего дня Лиззи была в отчаянии. Она совершенно не продвинулась в решении финансовых вопросов, и, что еще хуже, от Чико не было ни слуху ни духу.

Но Роттингдин нужно было спасать, и, проглотив свою гордость, Лиззи позвонила Чико.

– Сеньор Фернандес проводит совещание со своими юристами и просил его не беспокоить.

– Вы не знаете, когда он освободится?

– Боюсь, нет. – Голос в трубке звучал холодно и бесстрастно.

Казалось, хуже ситуация уже не может сложиться. Но в довершение ко всему Лиззи позвонила мать.

– Тебе нет смысла ехать так далеко на вскрытие завещания. Это бесполезно. Ничего не осталось ни для тебя, ни для меня, ни для наших арендаторов, – попыталась объяснить ей Лиззи.

– Плевать на арендаторов, – разозлилась Серена. – Где драгоценности твоей бабки? Кое-какие из них были очень дорогими. Наверняка у тебя хватило ума отложить их про запас.

– Все давно распроданы, – нараспев произнесла Лиззи, глядя на бриллианты, переливающиеся в ее руке.

Она уже ознакомилась с завещанием. Бабушка оставила ей все, надеясь, что внучка продолжит разводить лошадей и восстанавливать Роттингдин. Адвокат разъяснил, что Лиззи не может продать скот, картины, столовое серебро, но имеет право взять себе те вещи, которые бабушка ей подарила, – среди них были драгоценности. Лиззи решила их продать и разделить вырученные деньги между арендаторами.

Она поднесла к лицу переливающиеся камни. Для Лиззи это были в первую очередь не украшения, а воспоминания о бабушке, но придется с ними расстаться. Она убрала их обратно в шкатулку. А после прибыл курьер и забрал драгоценности для продажи.

Лиззи, заявлявшая, что спасет поместье, потерпела неудачу. И все же преданные слуги пока оставались с ней, чтобы поддержать, хотя уже на завтрашний день были назначены торги: сначала будут проданы лошади, затем обстановка, а после и сам дом.

Лиззи собиралась не сомкнуть глаз в эту ночь – последнюю в Роттингдине, но усталость дала о себе знать. Утром Лиззи проснулась в своей кровати от звука моторов автомобилей.

«Это фургоны для перевозки лошадей!» – мелькнуло в голове. Лиззи вскочила и подбежала к окну. Огромные машины уже выстроились в ряд во дворе.

Наскоро приняв душ и одевшись, Лиззи спустилась вниз, но, увидев, что происходит, изумилась. Лошадей не увозят – наоборот, их привезли! Здесь что-то не то.

– Вы должны забрать их отсюда, – обратилась она к главному из водителей, помогавшему конюхам выводить лошадей из фургонов. – Эти пони не могут тут оставаться. Сегодня все в Роттингдине будет продано.

– Извините, мисс. Я получил распоряжения. Этих лошадей нужно доставить сюда, а не привезти назад.

– Но кто их послал?

Собеседник пожал плечами:

– Наверное, новый владелец? Не знаю. Мне были поручены шесть пони. В других фургонах еще шестнадцать.

– Двадцать два пони?! – с тревогой воскликнула Лиззи. – О каком новом владельце идет речь, если торги еще даже не начались?

– Боюсь, я больше ничего не могу вам сообщить, потому что больше ничего не знаю. Где у вас тут конюшня?

Лиззи объяснила и задумалась: «А вдруг новый владелец – Чико? Зачем он совещался с юристами? Он ведь говорил, что бабушка когда-то ему помогла. Я отказалась от его помощи. А что, если он все равно решил действовать, не спросив меня?»

Обижаться на то, что он не посвятил ее в свои планы, нет смысла. Деньги – это власть. У Чико их много, у нее – нет совсем. Но Лиззи не собиралась сдаваться. У нее появилась идея, как заработать еще немного денег, чтобы разделить их между арендаторами.

Скоро начнут прибывать участники торгов. Можно организовать платную парковку, экскурсии по поместью, продажу чая и выпечки, показывать детям живущих в Роттингдине животных, в том числе лошадей. Вряд ли за день у них получится заработать много денег. Но это лучше, чем ничего, а еще послужит доказательством, что у Роттингдин-Хауса есть будущее. Дом нельзя сносить!

И этот эксперимент удался. Деньги текли рекой – пусть всего лишь монеты и мелкие банкноты, хотя, разумеется, это был мизер по сравнению с суммой долга.

В холл, где должен был проводиться аукцион, под завязку набились желающие принять в нем участие. Но внезапно аукционер заявил, что плохо себя чувствует. Больше торги проводить было некому.