Ленинградское время, или Исчезающий город - Владимир Рекшан

Как-то в 70-е я зашел в кабинет к Алексееву… Входит Семен Максович, воспитанник еще первой довоенной группы, и говорит: «Нам не дали икры. Говорят, всю забрала футбольная команда „Зенит“». Надо напомнить слушателям исторический факт: советская страна разносолами не баловалась. Даже в таком культурно-промышленном центре, как Ленинград, случались перебои с продовольствием. Алексеев тут же набирает номер председателя горисполкома. У того совещание. Алексеев почти кричит в трубку секретарю: «Пусть перезвонит, как можно быстрее!» Через несколько минут городской начальник перезванивает… Алексеев в трубку: «Нам не нужна ваша черная икра. Не нужна красная. Жрите! Нам нужна баклажанная! В ней много калия. Без калия спортсмены не могут метать копье, ядро и диск! Что это за футбольный клуб „Зенит“?! Болтается внизу турнирной таблицы! Разберитесь, в конце-то концов!»… На плечах Алексеева лежало все. На всякую ерунду приходилось тратить нервную энергию именно ему.

Моя олимпийская карьера прервалась весной 70-го в Сочи, надорвал связку, через месяц повредил еще раз. Но еще много лет я выступал на мастерском уровне, совмещая спорт с рок-н-роллом. Хотя Алексеев понимал мою бесперспективность в олимпийском плане, он продолжал тратить на меня свое драгоценное время и здоровье. Для большей увлекательности повествования вспомню, как в 26 лет я стал уродом. Уродом физическим, а не моральным. В конце марта на Зимнем стадионе проходят соревнования на призы финнского президента Урхо Кекконена. Это уже я оказался в середине 70-х. Этот расположенный в центре города напротив Дома радио бывший гвардейский манеж пользовался у горожан успехом. Трибуны всегда заполнялись даже на рядовых соревнованиях. В тот вечер мне повезло: прыжковую яму установили очень неудобно, а мне от этого неудобства, наоборот, хорошо. У моего главного конкурента Вити Кащеева результат в сезоне выше 2 м 20 см. Мне его не одолеть. Но в плохих условиях можно постараться. К высоте 2.10 мы остаемся в прыжковом секторе одни. Остальные уже закончили соревнования… Я разбегаюсь, лечу, ныряю за планку. Планка не шелохнулась. Только дикая боль взорвалась под ребрами! Выползаю на карачках, думаю: «Дернул межреберные мышцы! Черт!» И Кащеев берет 2.10. Ставят 2.12. Ковыляю к началу разбега, держась за левый бок. Разбегаюсь, отталкиваюсь, как могу, и… теряю сознание от болевого шока. И так вот, в бессознательном состоянии, перелетаю 2.12. А Кащеев не берет. Победа за мной. Почти ползу домой, лежу две недели с горячей болью в боку. Становится легче, отправляюсь к врачу, и врач ставит диагноз: «У вас перелом. Был! Но теперь заросло. Образовалась костная мозоль».

Если меня пощупать, то в боку легко обнаружится костная аномалия.

Когда перелетаешь планку «перекидным» брумелевским способом, то правая рука тянется вдоль маховой ноги, а левая уходит вдоль бока или прижимается к ребрам. Я умудрился попасть себе в ребро локтем и сломать его! И все это в безопорной фазе, в полете. Мысленно я уже внес себя в Книгу рекордов Гиннесса.

При мне в начале 70-х началась эпоха допинга. Принимали всякие препараты, стимулирующие возможности организма, и раньше, но именно в 70-е употребление допинга стало массовым явлением. К примеру, ритоболил – запрещенный анаболический стероид. Тогда ритоболил поступал из Венгрии. Одна ампула стоила три рубля. Предназначались ампулы больным, перенесшим тяжелые операции. Ослабленным людям, одним словом.

Здоровенные парни, лучшие тела нации, штангисты и метатели, бегуны и прыгуны, скупали ритоболил на корню. В больших городах его уже было не найти. Приезжает, допустим, команда в провинцию – сразу все метатели отправляются по аптекам за ритоболилом. Я и сам хотел вмазаться. И никакие бы олимпийские идеалы меня не остановили. Десять уколов всего, по уколу в день, то в левую ягодицу, то в правую. Атлет или атлетка начинают после уколов рыть землю, словно озверевший конь или кобыла. А еще пользовались популярностью таблетки метандринестеналона – в любой аптеке банка таблеток за копейки. У меня уже олимпийских шансов никаких в спорте нет, но я готов совершить удар по организму лишь для того, чтобы закончить карьеру с результатом на несколько сантиметров выше. Не 2 метра 15 сантиметров, а, допустим, 2.21. Недаром Лесгафт, чьим именем назван в нашем городе знаменитый институт физкультуры, приравнивал спорт к азартным играм, наркомании и почему-то к проституции.

Кстати, алкоголь – это тоже допинг. Хорошо выступать на соревнованиях после небольшого возлияния накануне. Имею положительный опыт.

С ритоболилом же у меня в жизни романа так и не состоялось. А жаль.

Понятное дело, я лишь обозначил тему. Но я счастлив, что появилась возможность хотя бы вспомнить Виктора Ильича.

…Если говорить серьезно, то фигура Алексеева – часть национальной истории, которой мы имеем право гордиться. На Олимпиаде в Риме в 1960 году Школу Алексеева представляли девять человек. Они принесли сборной Советского Союза 22 очка в неофициальном зачете. Если бы Алексеев выставил личную команду, то обошел бы команды Италии, Венгрии, Швеции, Франции и Финляндии. А через четыре года в Токио алексеевцы выступили еще лучше. Назову лишь нескольких алексеевских воспитанников: Галина Зыбина, Тамара Тышкивич, сестры Пресс, Анатолий Михайлов, Владимир Трусенев, Александр Барышников. И еще сотни, даже тысячи молодых людей, хотя и не ставших великими атлетами, но получивших закалку на всю жизнь.

За спортивные достижения Школе Алексеева государство построило крытый манеж на Светлановском проспекте напротив Сосновского парка. Он там очень хорошо виден в низинке. После ухода тренера его ученики, многие из которых тоже стали выдающимися специалистами, продолжили дело. Знаменитый боксер, а ныне депутат Госдумы Николай Валуев начинал, кстати говоря, в Школе. В Школе несколько лет тренировался и заслуженный актер Константин Райкин. Последнего я хорошо помню.

Школы уже не существует. Слава богу, что стадион уцелел, а не превратился в какой-нибудь торговый центр.

А теперь начнем про карате. Я был еще школьником, когда в кинотеатрах прошел японский фильм «Гений дзюдо». В одном из эпизодов фильма возник человек со свирепой рожей. Он пробежал по стене и ногой пробил потолок. В школе на переменах мы делились впечатлениями от увиденного. Тогда и пошел по Ленинграду слух о таинственном карате. Каждый человек склонен верить в чудеса. Вот и мои сверстники поверили в это экзотическое, покрытое флером таинственности боевое искусство. Бокс на фоне карате выглядел как-то простовато. Помню, как в абхазском поселке Леселидзе году этак в 67-м, находясь на спортивном сборе, мы заспорили с тренером Алексеевым: кто победит при боевой встрече – боксер или каратист? Виктор Ильич, известный спорщик, доказывал несомненное преимущество бокса. Тогда прошла информация о том, что будто бы знаменитый американский боксер Мохаммед Али собирается сразиться с чемпионом по карате японским мастером Оямой. И действительно – бой состоялся. По телевидению его не показывали. Но осталось описание.