Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

На юге затараторил «хеклер», который Андрей, да и многие другие хантеры, из упрямства называли «калашниковым». Ему ответил более обстоятельный «шмайсер». Эту машинку Виктор сразу узнал по ее неторопливому говору. В намечающийся диалог вмешались еще несколько «калашей», изредка перебиваемых темповым и басовитым ППШ.

— Что-то оживленно сегодня, — Андрюха вытер рукавом сопли. — Не иначе мародеры караван какой потрошат.

— А разве караваны еще ходят?

— Редко, но ходят, — Мишин вскарабкался на кучу битого кирпича. — Точно. Вот щас веселуха-то будет. Гляди голову и хвост трассерами отсекают. Ой не нравится мне это! Глум рассказывал, что на фронте таким обра…

Прошелестевшая над их головами, первая мина нагло оборвала Андрея. Тут же еще раз пукнул ротный миномет. Где-то за стадионом загрохотало. Потом еще и еще раз.

— Бежим отсюдова, пока наши кишки вон на тех проводах не поразвесили, — Андрей лихо скатился с кучи и юркнул в просвет между искореженным газетным киоском и покоцанным бетонным забором, напоминавшим вставную челюсть. Орловский поспешил за ним.

Они перебежали трамвайные пути и завернули за угол. Вот тут-то хантеров и попытались превратить в фарш. Крадущийся по переулку «Скаут» ослепил их фарами, застучал пулемет, и если бы не большая промоина в центре первого Боткинского, лежать бы сейчас двум разорванным в клочья тушкам хантеров на потрескавшемся асфальте.

— Ни фига себе по своим лупят, — Виктор тяжело дыша привалился к песчаному склону.

— Шуруй за мной, — Мишин пополз вдоль мутного зловонного ручейка, струящегося по дну промоины. Хантеры на миг застыли, прислушиваясь к шуму движка проезжающего поверху бронетранспортера, и продолжили месить грязь коленками.

— Уфф! — Андрей облегченно вздохнул, когда «Скаут» скрылся за углом. — Я, если честно, думал, что они гранату швырнут для профилактики. Пронесло!

— А чего это они? — не унимался Орловский.

— Чего, чего. Может, твой немецкий термос заметили, а может, палят по всему, что в зоне шевелится. Кажись у них тут какая-то операция, а наш брат — хантер для хозяев всегда разменной монетой был.

Двое хантеров осторожно выбрались наверх и потрусили на юго-восток.

— Стой, — Виктор цапанул напарника за плечо.

— Чего?

— Нет, ничего. Послышалось.

Виктор еще несколько раз оглянулся. Что-то постороннее вторглось в размеренный хруст битого стекла под ногами. Оно вперемешку с песком толстым ковром укрывало все Московские переулки и улочки. Только на широких проспектах, да возле таких вот промоин, как здесь, можно было еще вместо привычного хруста услышать стук каблуков по асфальту. Изувеченный город год за годом превращался в скопище серых однообразных руин. Иные дома давно уже стали обыкновенными холмами, покрытыми зеленью разросшихся кустов, чертополоха и полыни. Время брало свое.

Вот опять!

Орловский остановился. Теперь он явственно слышал шорох.

— Шайзе, — донеслось из-под темнеющего остова трамвая.

Андрей вскинул автомат, а Виктор включил фонарик и осветил комок тряпья, шевелящийся возле задней площадки.

Мишин прицелился.

— Погоди, может свой.

— Не, немец. Ты же слышал.

— Откуда тут немцу взяться?

— Не стреляйте, я русский! — из-под драной немецкой шинели образца сорок первого года высунулось чумазое, покрытое царапинами лицо.

— Да хоть татарин, — Андрей сплюнул. — «Фольксфрай» поганый.

Орловский промышлял хантерством всего ничего и еще не успел полностью окунуться в ньюансы местных взаимоотношений. Для него «фольсксфраи» были такими же подневольными работягами, ежедневно рискующими своими насквозь радиоактивными шкурами, как и хантеры. Ни ненависти, ни неприязни к этому несчастному Виктор не испытывал. Он смотрел на корчившегося от боли беднягу и представлял себя на его месте.

— Что будем делать? — Орловский посмотрел на своего боле опытного товарища.

— А что тут делать? На него патрона жалко, да и услышат еще. Пошли. Хотя погодь, — Мишин подошел к раненому «фольксфраю» и быстро и ловко его обшмонал. Виктор же нагнулся над несчастным и осмотрел его рану. Потом достал перевязочный пакет и, пока Андрей рассматривал свои трофеи, перевязал «фольксфраю» ногу. Тот закусил нижнюю губу и застонал.

— Не скули. У тебя даже кость не задета. Так, сквозное. Только кровищи натекло вот, — Орловский посмотрел на напарника. — Не бросать же его здесь?

— А что, прикажешь его обратно на своем горбу переть? — Андрей рассовал трофейные гранаты по карманам, поднял валяющийся неподалеку «шмайсер» и теперь увлеченно изучал какую-то книжечку.

— Мда. Давай его хотя бы вон в тот подъезд занесем что ли? — Виктор сокрушенно махнул рукой. Он за последние месяцы навидался столько смертей, стольких отправил на тот свет своими собственными руками, что ему захотелось хоть что-нибудь сделать для этого парня с голубыми глазами невинного младенца, которыми тот буквально поедал своего благодетеля.

Мишин неодобрительно посмотрел на напарника, вытирающего окровавленные руки об остатки бинтов.

Раненый же переводил умоляющий взгляд с одного хантера на другого. Он понял, что убивать его не будут и теперь, когда ему еще и оказали первую помощь, пошел ва-банк.

— Если вынесете меня, комитет в долгу не останется.

— Какой такой комитет? — Орловский непонимающе уставился на спасенного.

— Центральный, — Андрей протянул Виктору замусоленную красную книжицу.

«ЦК ВЛКСМ г. Москвы» было отпечатано крупным шрифтом на шершавой цвета крови корочке. Орловский закрыл глаза. У него когда-то тоже был такой же членский билет. Когда-то давно, две или три жизни тому назад.

— Ты несешь первым, — буркнул тем временем, Мишин и, подхватив сидор, зашагал в сторону проспекта.

Орловский, пораженный такой резкой переменой настроения напарника, взвалил на плечи неожиданно легкого комсомольца и поспешил следом. Что-то ворчавшего себе под нос Мишина они догнали уже на входе в какой-то сквер.

— Сдать бы тебя в комендатуру, товарищ Семен Темрюков, и все дела. А тут возись с ним, с революционером хреновым.

Пыхтя как паровоз, санаторный титан нехотя пожирал сырые дрова. В бывшем красном уголке рядом с каптеркой, где постелили комсомольцу, воняло плесенью, сырыми носками и какой-то чердачной гнильцой. Кроме коменданта Сенько, да пары незнакомых новичков на базе никого не было.

После первых майских теплых деньков наступили черемуховые холода, и на улице свирепствовал северный ветер. Он, то завывал где-то наверху в обглоданной временем кочерыжке трубы, то налегал на мутные, заляпанные краской стекла, так напористо, что те испуганно вздрагивали и, казалось, вот-вот уже должны уступить хулигану.

Богатырский храп, доносящийся из каптерки, изредка сменялся пронзительным посвистыванием. Иногда и то и другое прерывали вопли комсомольца:

— Справа заходи, Колян, справа. Гранатой его.

— Воюет, — Мишин встал, вошел в каптерку и, подбросив дров, взял закипевший чайник.

Орловский открутил крышку трофейного термоса и разбавил свежий кипяток так и не использованным в рейде сладким чаем.

— И мне плесни, — Андрей подставил свою кружку.

— Отчего же мы дальше не пошли, — задал Виктор, давно мучивший его вопрос.

— Не судьба.

— Как это?

— Знаешь, если у хантера в рейде с самого начала не задалось — лучше сразу назад вернуться.

— Да ладно…

— Не, серьезно. Такое редко, но бывает. А вообще я все равно бы пошел, да только не прошли бы мы сегодня там.

— Почему?

— Ошибся я. То не колонну мародеры дербанили, то янки комсомольский актив херачили. И бронетехникой и минометами. Да ты же сам все видел.

— Видел. А мы-то тут причем?

— А тебе что, одного пропиздона на Боткинском мало?

— Да хватило, но можно ведь было обойти.

— Эх, молодежь, — вздохнул Андрей, как будто он был старше Виктора не на каких-то три года, а, как минимум, лет на двадцать. Орловскому даже показалось, что по правую руку от него сидит сам Тимофеич. — Американцы ко всему подходят обстоятельно, без нахрапа. Если уж задумали какую операцию — значит тут тебе и снайперы на точках и мобильные истребительные группы, чтобы не одна мышь не проскочила.

— а что же это они нас не предупредили?

— Смеешься?

Орловский отставил в сторону пустую кружку и, положив левую руку под голову, растянулся на тюфяке.

Начало смеркаться. Мишин взял с подоконника сделанный из гильзы подсвечник и, чиркнув спичкой, зажег огрызок свечи. Потом прикурил от потрескивающего огонька и устроился на топчане напротив Орловского.

— Откуда это в зоне комсомольцы эти взялись, — Орловский зевнул.

— А шут их знает? Говорят, на юго-западе обитали, да, видать, немцы их оттуда поперли, а здесь американцы… почикали.