Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

Только к вечеру он добрался до перевалочного пункта хантеров. Моторка была на месте, а из трубы крайней избы вился слабенький сизый дымок.

Морок?

Виктор как-то забыл, что тот моментально исчез с места стычки с «фольксфраями». Сволочь! Если бы не раны…

— Орловский? Ну ты и везунчик! А Бивень как? — Морок оторвался от своего занятия и уставился на Виктора, как на ходячего мертвеца. Хотя, наверное, Орловский мало, чем отличался от восставшего покойника.

Виктор ничего не ответил Мороку, а дотащился до стола и принялся жадно пить воду прямо из чайника.

Морок сразу потерял к вошедшему интерес и, высунув кончик языка, продолжил что-то записывать в отчетную ведомость, то и дело, хватаясь за разложенные на плащ-палатке трофеи.

Орловский обошел его, едва не наступив на какое-то разукрашенное яйцо, и рухнул на топчан.

Отсюда ему было видно, как американской шариковой ручкой эта сволочь старательно выводит каждую букву.

— Ого! — Морок перелистнул страницу прихваченного с собой каталога, — малахитовый письменный прибор уральских камнерезов, чернь по серебру из Великого Устюга, — Хантер осторожно отложил в сторону увесистую чернильницу и открыл небольшую коробку из красного дерева. — Серебряные шахматы из Перу. Баксов на пятьсот потянет, не меньше.

Коробка перекочевала к письменному набору.

— Так, а это что? — Морок повел пальцем по каталогу. — Яйцо из слоновой кости, в котором по принципу матрешки спрятано еще несколько яиц меньшей величины. Все с портретами наших вождей.

Виктор сжал зубы. Ему все сильнее хотелось разрядить в командира уже не существующей группы целую обойму. Вот только не из чего.

Следующим трофеем было рисовое зернышко, на котором мастера-миниатюристы из Китая выгравировали портрет Сталина.

— Ни фига себе!

Оставшаяся часть трофеев представляла, из себя коллекцию курительных трубок подаренных в разное время Сталину. Это были дорогие английские из отборного бриара, серебра, морской пенки, кукурузного початка. Самой оригинальной была аленькая ореховая трубка, подаренная Сталину американскими шахматистами. Ее украшали резные фигурки Рузвельта и Сталина, сидящих за шахматной партией.

— Да, товарищ Сталин, самую главную партию ты проиграл, — Морок захлопнул коричневую папку и уселся за стол.

По стеклу застучали крупные капли дождя.

— Ты посмотри, Орловский, как народ Сталина-то любил. Целые залежи подарков. Это мы еще не до конца дошли. Ну ничего. Я тут подсчитал, мои трофеи штуки на три тянут. Можно было бы полгода в рейды вообще не ходить, если бы не хозяева. С ними не забалуешь.

Виктор отвернулся к стенке и сжал кулаки, на что его левое плечо отозвалось резкой, до огненных зайчиков в глазах болью. Он застонал.

— Не скули. Завтра тебя на базе починят. Ты нашего коновала Зинченко знаешь? Он людей по частям собирает, и они уже через пару месяцев опять в зону лезут.

Зинченко ему не помог. К вечеру следующего дня его трясло в лихорадке. Потом пошла носом кровь, и начался кровавый понос.

Морок-то понял, в чем дело еще в Старбеево. Вон, как он странно на него посмотрел, когда его в первый раз вырвало.

Господи, только бы это скорее кончилось. Из-за язв во рту он уже ничего не может есть. Кровь идет уже и из ушей и горлом.

Орловский посмотрел на квадрат окна под потолком. Свет его словно кто-то постепенно прикручивал, как прикручивают фитиль у масляной лампы. Вскоре Виктора накрыло своим черным саваном бесконечная кромешная тьма.

Глава 7

ПЕРВОЕ ДЕЛО

Москва. Советское шоссе Немчиновка. д. 25 1.05.2008 г.

— Кудрявая что ж ты не рада веселому крику гудка? Не спи, вставай, кудрявая, трам-пам-пам-па-а-ам. Страна встает со славою на встречу дня, — мурлыкал себе под нос Алексей.

Первомай. «Эту песню не задушишь, не убьешь». Из нас «Советских» это просто так не вытравишь. Хотя лично он, по известным причинам не любил коммунистические праздники. Его прадед по отцу вообще был солидным купцом, владевшим несколькими доходными домами на Хитровке и поместьем в селе Константиново, родине Есенина.

Бенедиктинский хрустнул сплетенными на затылке пальцами.

Кем бы он сейчас интересно был, если бы не октябрьский переворот? Олигархом? Владельцем небольшого, но прибыльного бизнеса? В любом случае не приходилось бы как сейчас клепать заказные статейки, чтобы свести концы с концами. Нет, конечно, на хлеб с маслом и тонким слоем икорки он зарабатывает, но как хотелось бы иметь домик в деревне на Лазурном берегу!

Правда вот бабка по отцовской линии родом из-под Надыма, где и познакомилась с дедом, отбывающим там срок, была не голубых кровей. Но досталось жене врага народа не хило. Ее Алексей еще помнил, а вот дед сгинул где-то в бескрайних просторах Сибири, оставив жену с годовалым сынком на руках.

Так что нах эти праздники. Раз день солидарности всех трудящихся, значит, будет он трудиться во имя преумножения материальных благ отдельно взятой ячейки общества.

Тьфу! Скатился-таки в большевистскую риторику.

Работать, работать! Главное, чтобы не мешали. Вот сегодня этот Сема, сосед по лестничной клетке заявился с утра посрамши с предложением «раздавить поллитра», и был послан по известному адресу, и вместо застолья Бенедиктинский зарылся по самые кончики ушей в документах, раздобытых им накануне.

«Начало этой зловещей акции было положено в декабре 1936 года, на совещании у Гитлера, где присутствовали также Гесс, Борман и Гиммлер…»

Да, в мемуарах Шелленберга обширное место отведено повествованию о задуманной и блестяще проведенной операции немецкой разведки. В ходе операции была сфабрикована и продана представителю ГПУ фальшивка, благодаря которой высшие военачальники РККА были обвинены в измене Родине, преданы суду и расстреляны. Этим немецкая разведка нанесла тяжелейший удар боеспособности Красной Армии.

В 1936 г. Гитлер учинил разнос высшим представителям наци, после чего они в свою очередь обвинили в бездействии Рейнгарда Гейдриха. В январе 1937 г. возникла идея подбросить Сталину фальшивку. Ее суть заключалась в следующем: советские генералы во главе с Тухачевским установили контакт с немецкими генералами. Советские готовят переворот против Сталина, нацистские — против Гитлера. Спецслужбы Рейха узнали об этом и готовы представить и продать Сталину обличительные документы. Фальшивые документы долго и тщательно готовили, искали пишущую машинку «такую, как в Кремле», распускали слухи. Эти слухи дошли до президента Чехословакии, потом по дипломатическим каналам до Сталина. Начались переговоры между разведкой Рейха и ведомством Ежова. Вскоре из Москвы прибыл эмиссар Ежова, который заявил о готовности купить документы о «заговоре». Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей. Эта сумма была выплачена ГПУ и в 1937 году документы попали на стол к Сталину. Болезненно подозрительный Сталин поверил фальшивке и произвел массовые аресты, как в высшем эшелоне армии, так и в ее рядах. Инициаторы фальшивки гордились, что нанесли удар по армии СССР и заработали на этом три миллиона золотыми червонцами.

Это, конечно не Сталинская паранойя по поводу покушений, но тоже пойдет.

«Ежевичка», как называл своего наркома «отец народов» вполне мог и сам состряпать все это дело. Правда Алексея смущало просто-таки умопомрачительное количество всяческих тайн и загадок вокруг «кровавого карлика», как называли Ежова в народе. Тот самый секретарь, в ведении которого находилась печатная машинка, на которой могла быть напечатана «фальшивка Шелленберга», застрелился в сентябре тридцать восьмого, катаясь на лодке по Москве-реке. Со второй женой «ежевички» то же дело темное.

По материалам дела выходит так, что Ежов дал одному из подчиненных статуэтку, в которой находились, якобы, таблетки, которые она затем принимала и вскоре наступила ее смерть. Но ведь зачем-то Сталин дал указание установить тщательное наблюдение за его женой, Евгенией Соломоновной Хаютиной-Гладун (Ежовой), а впоследствии в октябре тридцать восьмого года Хаютина была направлена для лечения нервно-психического заболевания в санаторий, где через месяц скончалась.

Женился Ежов на Евгении Соломоновне Файнгенберг — уроженке Гомеля по любви. К тому времени, она уже побывала замужем за журналистом Л. Хаютиным, потом — за А. Гладуном, директором московского издательства «Экономическая жизнь», но и его поменяла на «Колюшеньку» Ежова. Ей — провинциалке — нравилось играть роль хозяйки большого салона, вращаться среди знаменитых писателей и актеров. Тут мелькали В. Катаев, И. Бабель, Г. Александров, Л. Орлова, С. Эйзенштейн и другие.

Измены Ежовой-Хаютиной Бенедиктинского не удивляли. Всем известно пристрастие «железного наркома» к молодым смазливым мальчикам, которых он брал в большом количестве себе в помощники.