Щит - Василий Горъ

Десятка полтора ударов сердца, потребовавшиеся коротышке, чтобы отпереть замок, я до рези в глазах вглядывалась в силуэты, пытаясь увидеть среди них Меченого. И не нашла: большинство теней были ненамного выше напарника коротышки.

«Кром — там! Просто стоит лицом к стене! — изо всех сил вжимаясь в прутья решетки, мысленно шептала я. — Вот сейчас дверь распахнется — и ему прикажут входить…»

Распахнулась. Одна из теней сложилась в поясном поклоне и вытянула руки в сторону проема:

— Прошу, ваше величество!

— Ваше величество? — ошарашенно повторила я, отшатнулась от решетки и чуть не упала: уставшие от приседаний ноги напрочь отказывались повиноваться.

Кое-как восстановив равновесие, я торопливо оглядела свое измятое платье, наткнулась взглядом на влажное пятно на подоле и мучительно покраснела:

«Выгляжу, как нищенка! А пахну — как…»

Додумать мысль до конца я не успела: до меня донесся негромкий, но властный рык короля Неддара:

— Ключ!

— Какой ключ, ваше величество?

— От камеры баронессы! Живо!!!

— Э-э-э… Вот этот… с треугольной бородкой, сир!

— Ждите тут! Все.

Я сглотнула, потянулась руками к волосам, чтобы попытаться привести в порядок хотя бы прическу, и торопливо шагнула назад и влево. Чтобы прикрыть собой омерзительно грязное отверстие ветки. Потом заметила обрывки моего траурного платья, валяющиеся в углу нар, дернулась, чтобы их куда-нибудь убрать, и заставила себя остановиться: чем тратить время на пустую беготню, стоило подумать, как убедить короля вытащить Крома из рук палачей.

Мысль о том, что Меченый вот уже двенадцать часов находится в допросной или пыточной, мгновенно ввергла меня в состояние холодного бешенства. Поэтому, когда перед камерой возник силуэт короля Неддара, я с трудом нашла в себе силы присесть в реверансе.

— Добрый день, леди Мэйнария! — звякнув связкой ключей, поздоровался Латирдан.

— Здравствуйте, ваше величество… — ответила я и уставилась в глаза королю.

Неддар выглядел спокойным. Слишком спокойным — в его взгляде не было ни брезгливости, ни раздражения, ни презрения. Не было сочувствия, чувства вины или удовлетворения. Не было ожидания и интереса. И это меня здорово испугало: он прикладывал все силы, чтобы скрыть свои чувства!

«Видимо, что-то с Кромом…» — в панике подумала я и торопливо смахнула со щеки непрошеную слезу.

В это время Неддар, как раз справившийся с замком, распахнул дверь и зашел в камеру. Потом отшвырнул замок в угол, мотнул головой в сторону нар и поинтересовался:

— Вы не будете против, если я присяду?

Я растерялась:

— Н-нет, сир! Но они гря…

— Вот и хорошо… — не дослушав меня, король прижал ножны с мечом к бедру, прошел к нарам, царственно опустился на изрезанные доски и задумчиво огляделся: — М-да, не дворец…

— Я уже имела возможность обратить на это внимание, сир… — грустно пошутила я.

— Клятва есть клятва… — в унисон мне вздохнул Неддар и подергал себя за ус: — Скажите, баронесса, вы помните формулировку той просьбы, которая привела вас сюда?

Я утвердительно кивнула:

— Я просила справедливости, сир! По отношению к своему майягарду…

— Замечательно. Значит, вы понимаете, что и король обязан быть справедливым…

— Да, сир!

— Тогда, пожалуйста, постарайтесь вникнуть в то, что я сейчас скажу. Ладно?

Мне стало не по себе — по спине потекли капельки холодного пота, во рту, наоборот, пересохло, а коленки ощутимо затряслись. И для того, чтобы ответить на вопрос короля, мне пришлось сначала заставить себя не трястись, а потом — шевельнуть непослушными губами:

— Хорошо, сир!

— У меня возникла небольшая проблема, решить которую с вашей помощью мне будет намного легче, чем без.

— К-какая проблема, сир?

— Кром по прозвищу Меченый является подозреваемым в совершении убийства дворянина. Значит, обязан содержаться в тюрьме в течение всего времени расследования этого преступления. Причем не как-нибудь, а в условиях, определяемых законом. Являясь слугой Бога-Отступника, до получения убедительных доказательств его вины ваш майягард может рассчитывать на одиночную камеру, питание по нормам тюремной охраны и кратковременные прогулки по тюремному двору. Кроме того, особый порядок судопроизводства в отношении Бездушных запрещает применение пыток, а также оговаривает обязательное участие в расследовании хотя бы одного члена Внутреннего Круга…

— Могу вас расстроить, сир! — дождавшись паузы, вставила я. — В отношении Крома законы почему-то не соблюдаются: до моего появления в тюрьме его держали в общей камере, кормили жуткой баландой, а прогуливаться водили только до пыточной и обратно. Правда, пытать — не пытали, но недвусмысленно намекали на то, что в ближайшем будущем он непременно окажется в руках палачей. Мало того, не далее как вчера вечером его забрали на допрос. А обратно до сих пор не привели…

Договорив последнюю фразу, я изо всех сил впилась ногтями в ладони — держать себя в рамках, чувствуя боль, оказалось чуточку легче.

Видимо, выражение моего лица было достаточно красноречивым, так как, вместо того чтобы продолжать рассказывать о своей проблеме, король изволил меня успокоить:

— С вашим майягардом все в порядке: он жив и здоров. Просто по некоторым причинам, о которых я скажу чуть позже, его переселили в другую камеру. Что касается отступлений от закона — бывший начальник тюрьмы уже арестован и в настоящее время дожидается суда двумя этажами ниже вас.

— Спасибо, ваше величество!

— За что? — искренне удивился Латирдан. — Я просто восстановил справедливость.

Говорить о том, что у большинства сильных мира сего весьма своеобразные понятия о справедливости, я не стала. Благоразумно решив, что король может счесть это оскорблением. Однако он каким-то образом понял, о чем я подумала, и расстроенно развел руками:

— Королевство довольно велико, а я — не всеведущ. Поэтому закон соблюдают не везде. Пока не везде…

— Ваши намерения достойны уважения, сир! — поняв, какой смысл заключен в слове «пока», кивнула я. Потом выдержала паузу и напомнила ему о теме разговора: — Но мы говорили о возникшей у вас проблеме.

Неддар снова подергал себя за ус и слегка помрачнел:

— Ну да… Так вот, с сегодняшнего дня ваш майягард будет содержаться в отдельной камере, питаться так, как полагается по закону, и раз в день прогуливаться по тюремному двору. Но я буду вынужден лишить его возможности общаться с кем бы то ни было, кроме приставленной к нему охраны и дознавателя.

— Почему, сир? — похолодев, спросила я.

— Закон защищает не только обвиняемых, но и пострадавших, — вздохнул король. — Именно поэтому человека, подозреваемого в совершении какого-либо преступления, помещают в тюрьму: под надзором бдительной охраны он не может вмешиваться в ход расследования или препятствовать оному, а также не в состоянии вступить в сговор с лицами, способными на лжесвидетельство. Ну, и еще содержание под стражей не дает ему шанса избежать справедливого наказания. Логика понятна?

— Да, ваше величество.

— Условия содержания подозреваемых достаточно подробно оговорены в Праве Крови[83]. А любое их изменение обычно расценивается как несправедливость. Как по отношению к ним, так и к пострадавшей стороне.

— Кром не собирается вмешиваться в ход расследования, с кем-то сговариваться или убегать!

— Леди Мэйнария, вы просили меня о справедливости?

— Да, сир!

— Сегодня утром граф Ильмар Увераш[84] попросил меня о том же. Естественно, я дал слово и ему. А теперь должен сделать все, чтобы он не смог предъявить мне никаких претензий.

Я непонимающе уставилась на него, потом немножечко подумала и… догадалась:

— Вы хотите сказать, что раз вы — мой опекун, то считаетесь заинтересованным лицом? А мое пребывание в одной камере с Кромом может быть расценено как свидетельство вашей пристрастности?

Король кивнул:

— Да, леди! Это повредит моей репутации, затянет суд и, вероятнее всего, скажется на приговоре не самым лучшим образом.

У меня оборвалось сердце, а по щекам потекли слезы:

— Я поняла, сир… И потерплю…

Король посмотрел на мое заплаканное лицо и протянул мне белоснежный платок, украшенный гербом Латирданов:

— Не плачьте, баронесса — я сделаю все, чтобы расследование закончилось как можно быстрее. Если, конечно, вы поможете мне избавиться от лишних забот.

— Каких забот, сир?! — всхлипнула я.

— Обеспечить безопасность вашего майягарда сравнительно несложно: он — мужчина и при необходимости без труда справится с любым из дружков покойного Зиги. Значит, если доставлять ему еду и воду из дворца, а также поставить у камеры пару воинов, то за его здоровье и жизнь можно не волноваться. С вами не так просто: вы — девушка, не умеющая за себя постоять. И невольная виновница смерти этого самого Зиги. Поэтому, для того, чтобы быть уверенным в вашей безопасности, мне придется в спешном порядке искать замену всем тюремщикам, палачам и дознавателям…